Историческая библиотека
Шрифт:
Примечания
[1] То есть, с 1184 до 415 гг. до н.э.
[2] Книга охватывает период между 415 и 404 гг. до н.э.
[3] Харий – архонт 415 г. до н.э.
[4] Местность в юго–восточной части Италии, называвшаяся по имени иллирийского племени япигов.
[5] (Lacinia) — В южной Италии, недалеко от Кротона, был распространен культ Юноны (греч. Гера), которая имела прозвище Лацинии, по имени леса Лациния.
[6] Мессинский пролив между восточной оконечностью Сицилии и южной оконечностью Италии. В самом узком месте имеет ширину 3,1 км.
[7] Стратеги с неограниченными полномочиями.
[8] Два корабля «Саламиния» и «Паралия» использовались для государственных нужд.
[9] Диагор Мелосский (2–я половина V в. до н.э.) – древнегреческий лирический поэт, получивший прозвище «Безбожник». В юности был благочестив, но отверг мнение общества о богах, став жертвой клятвопреступления. Написал книгу, в которой рассказал как и почему отверг традиционное представление о богах.
[10] Совр. Монте Компатри. Латинский город у подножия горы Альгид, около 24 км. от Рима.
[11] Тисандр – архонт 414 г. до н.э.
[12] Деревушка близ Сиракуз.
[13] 413–404 гг. до н.э.
[14] Клеокрий – архонт 413 г. до н.э.
[15] Крепость в 12 км. от Афин.
[16] Т.е. до Ортигии.
[17] Мессапия. (Messapia) — в древности плоская юго–восточная оконечность Италии, населенная народом мессапии.
[18] Фукидид говорит о 15 триерах. (7,46)
[19] 27 августа 413 г. до н.э.
[20] Келевсты – начальники команды гребцов.
[21] Имеются ввиду корабли, брошенные афинянами.
[22] Река на вост. побережье Сицилии.
[23] Формально 7000 были захвачены и являлись пленниками государства; остальные были личными пленниками солдат, так как были захвачены либо после, либо во время сражения.
Главы 19.4-33. Последствия поражения афинян в Сиракузской войне.
Переводчик: Мещанский Д.В. Agnostik.
19. (4) Тогда же весь город Сиракузы предложил жертву богам, а на следующий день было созвано Собрание, где решали как поступить с пленными. Человек по имени Диокл, наиболее выдающийся народный вождь, выразил мнение, что афинские стратеги должны быть преданы смерти под пытками, а другие пленники в настоящее время все должны быть брошены в каменоломни; но потом союзников афинян нужно продать как добычу, а афиняне должны работать как арестанты под стражей, получая две котилы[1] ячменной муки. (5) Когда это мнение было зачитано, Гермократ взял слово и старался показать, что наилучшая победа, это победа перенесенная с умеренностью[2]. (6) Но когда народ закричал о своем несогласии и не позволил ему продолжать, человек по имени Николай, который потерял двух сыновей на войне, проследовал к трибуне, поддерживаемый рабами по причине преклонного возраста. Когда народ увидел его, то перестал кричать, полагая, что тот будет обвинять пленных. Как только наступила тишина, старик начал говорить.
20. (1) "Несчастий войны, мужи Сиракуз, я получил свою долю, и не самую последнюю; будучи отцом двоих сыновей, я послал их сражаться за отечество, и получил обратно вместо них весть об их гибели. (2) Потому как я каждый день скучаю по их обществу, и всякий раз вспоминаю, что они мертвы, я считаю их счастливыми, но сожалею о своей участи, полагая себя самым несчастным из людей. (3) Ибо они, отдав ради спасения отечества жизнь, которою род человеческий наделила Природа, оставили после себя бессмертную славу, а я, лишенный на склоне своих дней тех, кто служил бы моей старости, несчастлив вдвойне, потому что потерял как своих родных детей, так и их доблесть. (4) И тем более прекрасна их смерть, чем острее воспоминания о них. У меня есть веская причина ненавидеть афинян, так как из-за них здесь меня сопровождают не мои сыновья, но, как вы видите, рабы. (5) Сейчас, как я понимаю, мужи Сиракуз, обсуждается лишь только вопрос о том, как поступить с афинянами, и я по уважительной причине, как из-за несчастий нашей страны, общих для всех, так и из-за своего личного горя, должен разделять ожесточение против них; но, поскольку, наряду с соображениями сострадания, которое должно проявить к несчастным, исход обсуждения относится как к благу государства, так и к славе народа Сиракуз, которая широко распространится среди всего человечества, и я буду руководствоваться в своих предложениях исключительно вопросами целесообразности.
21. (1) Народ афинян понес заслуженное наказание за свое безрассудство, прежде всего, из рук богов, а потом уже от тех, кого он обидел. (2) И в самом деле, божество вовлекает в непредвиденные бедствия тех, кто начинает несправедливую войну и не выдерживает собственного превосходства, как подобает мужам. (3) Ибо кто мог ожидать, что афиняне, изъяв десять тысяч талантов[3] из Делоса в Афины, и отправив на Сицилию двести триер и более чем сорок тысяч бойцов, перенесут бедствия такой величины? Ибо после столь масштабных приготовлений ни один корабль и ни один человек не вернулся на родину, так что никто из выживших не смог принести весть о катастрофе. (4) Зная, таким образом, мужи Сиракуз, что высокомерие ненавистно среди богов и людей, смирите себя перед Фортуной, не совершайте дел, которые находятся за пределами сил человека. Сколь благородно убийство человека, который лежит у твоих ног? Сколько славы в том, чтобы мстить ему? Тот, кто придерживается неизменной свирепости среди человеческих несчастий, также потерпит неудачу, приняв в расчет общую слабость[4] человеческого рода. (5) Ибо нет человека столь мудрого, чтобы его сила возобладала над Фортуной, которая по своей природе находит удовольствие в страданиях людей и способствует быстрым переменам в процветании.
Некоторые, вероятно, скажут: "Они совершили преступление, и у нас есть силы наказать их". (6) Но вы разве не нанесли во много раз большее взыскание на афинский народ, и вы не удовлетворены вашим наказанием пленных? Они и так сдались вместе с оружием вам в руки, надеясь на благоразумие своих победителей, и, следовательно, нечестно будет то, что они окажутся обманутыми в надежде на милосердие. (7) Так, те, кто был неизменно враждебен к нам, погибли в бою, но те, кто передал себя в наши руки, больше не враги. Ибо в бою они отдали себя противнику, сделав это в надежде на спасение жизни; и если люди покажут, что доверие так строго наказывается, хотя жертвы были приняты в несчастье, то наказующих следует назвать жестокосердными. (8) Но те, кто притязает на лидерство, мужи Сиракуз, не должны стараться сделать себя сильнее вооружением, тогда как они должны проявить благоразумие в своих качествах.
22. (1) Дело в том, что подвластные народы ждут своего часа против тех, кто господствует над ними посредством страха, потому как ненавидят их, но они стойко хранят верность тем, кто осуществляет свое руководство гуманно и тем самым всегда помогают им в укреплении превосходства. Что уничтожило царство мидян? Их жестокость к слабым. (2) Ибо после того как персы восстали, их царство так же подверглось нападению со стороны большинства других наций. Иначе как бы Кир[5] возвысился от частного лица до повелителя всей Азии? Своим обходительным обращением с побежденными. Когда, например, он взял царя Креза в плен, далекий от мысли поступить с ним несправедливо, он фактически стал его благодетелем; (3) и таким же способом он обходился со всеми другими царями и народами. Как следствие, когда слава о его милосердии повсеместно распространилась, все страны, все обитатели Азии соперничали друг с другом в деле вступления в союз с царем.
(4) Но почему я говорю о вещах далеких как в пространстве, так и во времени? В нашем городе не так давно Гелон[6] возвысился от частного лица[7] до повелителя всей Сицилии, города охотно передавали себя под его власть, ибо справедливость человека, в сочетании с сочувствием к несчастным, привлекали к нему всех людей. (5) И поскольку с тех времен наш город претендует на главенство в Сицилии, давайте не омрачать прекрасное имя побед наших предков, показав себя жестокими и непримиримыми к человеческой беде. Действительно, не подобает давать зависти повод критиковать нас, говоря, что мы недостойно пользуемся нашей удачей; ибо прекрасная вещь случилась с нами, когда Фортуна была неблагоприятна и вдруг обернулась нашим успехом. (6) Преимущества добытые оружием часто решаются Фортуной и благоприятным случаем, но милосердие посреди постоянного успеха является отличительным признаком добродетельных людей, чьи дела процветают. Не следует, поэтому, нашей стране упускать случая стать известной всему роду людскому и превзойти афинян не только ратными подвигами, но и человеколюбием. (7) Ибо обнаружится, что народ, который хвастался своим превосходством над всеми другими в цивилизованности, получит от нас доброжелательность и уважение, и те, кто первыми воздвигли алтарь Милосердию[8], обнаружат милосердие в городе сиракузян. (8) Из этого станет ясно, что они потерпели справедливое поражение, а мы наслаждаемся заслуженным успехом, и так же то, что они несправедливо хотели причинить зло людям, которые позже проявили милосердие к своим врагам, мы же наоборот, нанесли поражение людям, которые отважились вероломно напасть на народ, проявивший милосердие к жестокому врагу. И потому афинян станут обвинять не только всем миром, но даже они сами осудят себя за то, что предприняли неправое дело против таких людей.