Историческая библиотека
Шрифт:
(4) После того, как карфагеняне захватили пригороды и ограбили храм Деметры и Коры, чума поразила армию. В добавок, бедствия посланные влиянием города, имели сопутствующие причины: мириады людей собрались вместе, это было время года наиболее способствующее эпидемии, и в частности лето приводило к необычному нагреву воды. (5) И также казалось возможным, что само место способствовало чрезмерной величине бедствий; ибо точно также в предыдущем случае афиняне, разбившие лагерь на этом самом месте, в больших количествах страдали от чумы[45], так как местность была болотистой и низменной. (6) Сперва, перед восходом солнца, потому что бриз приносил холод от воды, их тела охватывал озноб, но к полудню стояла удушающая жара, как бывает в случаях, когда толпы собираются вместе на ограниченном пространстве.
71. (1) Итак, чума сначала поразила ливийцев, и так как многие из них погибли, то сперва они хоронили погибших, но потом, и потому что множество трупов и потому что те, кто заботился о больных, были поражены заразой, никто не приближался к страдающим[46]. Когда, таким образом, даже питание больных было исключено,
72. (1) Когда Дионисий узнал о болезни, поразившей карфагенян, он снарядил 80 кораблей, приказав Фаракиду и Лептину атаковать вражеские корабли на рассвете, а сам тем временем, пользуясь полнолунием, со своей армией совершил обход и вышел к святилищу Кианы[48], прибыв к вражескому лагерю на рассвете, прежде чем был обнаружен. (3) Кавалерия и тысяча пеших наемников были отправлены в наступление против той части лагеря карфагенян, которая простиралась вглубь острова. Эти наемники были наиболее враждебны к Дионисию и неоднократно ввязывались в партийные заговоры и беспорядки. (3) Поэтому Дионисий отдал приказ кавалерии, что, как только они сойдутся с неприятелем, то должны бежать из боя и бросить наемников в беде; когда приказ был исполнен, и наемники были убиты до единого, Дионисий обложил осадой и лагерь и укрепления. Пока варвары, пребывая в смятении от неожиданной атаки, в беспорядке подтягивали подкрепления, он штурмом взял укрепление, называемое Полихна[49], а на противоположной стороне кавалерия, поддержанная частью триер, штурмовала местность вокруг Даскона[50]. (4) В тоже время все боевые корабли объединились для атаки, и, когда армия подняла боевой клич, взяв укрепление, варвары впали в панику. Ибо в начале они ринулись против сухопутных войск, чтобы отразить нападение на лагерь; но, увидев флот идущий в атаку, повернули назад, чтобы подать помощь морской стоянке. Стремительная последовательность событий, однако, опережала их и их суета была безрезультатной. (5) Даже когда они поднимались на палубы и заполняли триремы, вражеские галеры, направляемые гребцами, уже успели обрушить тараны на многие корабли. Даже от одной пробоины поврежденный корабль должен затонуть, но таранные удары повторялись, разрушая борта и поражая врагов неописуемым ужасом. (6) Поскольку вокруг всех самых мощных кораблей велась борьба, при разрушении судов, сокрушаемых ударами, поднялся невообразимый шум, а берег, простирающийся от места сражения, вскоре был заполнен трупами.
73. (1) Сиракузяне рьяно содействовали успеху, соперничая друг с другом с величайшим рвением быть первым на борту вражеских кораблей, и окружая варваров, охваченных ужасом от величины опасности, грозящей им смертью. (2) Пехота, которая атаковала корабельную стоянку, выказывала рвение не меньше чем другие, и среди них, так получилось, был сам Дионисий, который верхом на коне пересекал Даскон. Обнаружив там сорок 50-тивесельных кораблей, вытащенных на пляж, а рядом торговые суда и несколько трирем, он предал их огню. (3) Огонь быстро взметнулся к небу и распространился на большую площадь, охватив корабли, и ни один торговец или владелец не мог подать помощи из-за свирепости пламени. Поскольку поднялся сильный ветер, огонь перекинулся с кораблей, вытащенных на сушу, на торговые суда, стоящие на якоре. (4) Когда команды спрыгнули в воду, опасаясь удушья, а якорные канаты сгорели, корабли начали сталкиваться из-за волнения на море, так что некоторые из них были уничтожены ударами друг об друга, или ветром, гоняющих их туда-сюда, но большинство стали жертвой огня. (5) В этой связи, зрелище, как пламя смело паруса торговых кораблей и уничтожило такелаж, обитателям города казалось театральным действием, а истребление варваров выглядело так, словно небеса мечут молнии в нечестивцев.
74. (1) Тотчас, воодушевленные успехом сиракузяне, как юноши, так и старики, которые были не полностью пригодны по годам, стали садиться в шаланды, и без приказа все вместе устремились за кораблями в гавань. Те, которые уничтожил огонь, они разграбили, забрав с них все, что можно было спасти, неповрежденные они взяли на буксир и утащили в город. (2) Таким образом, даже те, кто в силу возраста был освобожден от военных обязанностей, не смогли удержать себя, но от чрезмерной радости воспылали духом, превосходящим их возврат. Когда новость о победе пронеслась по городу, женщины и дети вместе с челядью покинули дома и поспешили на стены, все пространство которых было забито зрителями. (3) Некоторые из них поднимали руки к небесам и воздавали благодарности богам, другие заявляли, что варвары понесли наказание от небес за разграбление храмов. (4) Ибо издали зрелище походило на сражение с участием богов, так много кораблей горело, и пламя полыхало меж парусов. Греки приветствовали каждый успех громкими криками одобрения, а варвары в оцепенении от несчастий пребывали в великом замешательстве и беспорядочно кричали. (5) Но с наступлением ночи
75. (1) Теперь, когда карфагеняне потерпели поражение и на суше и на море, они вступили в переговоры с Дионисием без ведома сиракузян. Они просили его позволить переправить оставшиеся войска в Ливию, обещая отдать триста талантов, имеющихся в лагере. (2) Дионисий ответил, что не может допустить, чтобы вся армия спаслась, но он согласится с тем, чтобы только отряды граждан скрытно отступили ночью по морю; ибо он знал, что сиракузяне и союзники не примут договора с врагом на таких условиях. (3) Кроме того, Дионисий не хотел допустить полного уничтожения армии карфагенян, с тем чтобы сиракузяне, по причине страха перед карфагенянами, не могли найти подходящего времени, чтобы отстаивать свою свободу. Соответственно, Дионисий согласовал, что бегство карфагенян состоится ночью, четыре дня спустя и позволил своей армии вернуться в город.
(4) Гимилькон ночью переправил в акрополь триста талантов и передал их лицам, назначенных тираном, а затем, когда наступило условленное время, снарядил сорок триер карфагенскими гражданами и бежал, бросив остальную армию. Он уже почти вышел из гавани, когда какой-то коринфянин увидел его бегство и немедленно доложил об этом Дионисию. (5) Пока Дионисий тратил время, призывая солдат к оружию и собирая командиров, коринфяне не стали ждать его, но быстро вышли в море против карфагенян, и состязаясь друг с другом в гребле, нагнали последние финикийские суда, которые они разбили таранами и отправили на дно. (6) После этого Дионисий выпустил армию, но сикелы, служившие в армии карфагенян, упреждая сиракузян, бежали через внутренние части острова и почти все в сохранности вернулись на родину. (7) Дионисий расставил стражу вдоль дорог, а затем, пока еще была ночь, повел свою армию на вражеский лагерь. Варвары, покинутые своими военачальниками, а равно карфагенянами и сикелами, были подавлены и в страхе бежали. (8) Некоторые из них были взяты в плен, когда сталкивались с сильными патрулями на дорогах, но большинство бросили свое оружие и сдавались, прося лишь пощады. Часть иберов, одни только сохранившие оружие, послали к Дионисию глашатая, договориться о службе у него. (9) Дионисий заключил мир с иберами и зачислил их в свою армию в качестве наемников[51], но вся остальная масса попала в плен, а все что осталось от обоза, было отдано солдатам на разграбление.
76. (1) Такие стремительные изменения Фортуны в делах карфагенян показали всему человечеству, что тот, кто ликует сверх меры, вскоре сам переживает свою незначительность. (2) Ибо те, кто имел в своих руках практически все города Сицилии, за исключением Сиракуз, и ожидал их капитуляцию, внезапно был вынужден испытывать тревогу за свое отечество; те, кто разрушал гробницы сиракузян, с изумление видел 150.000 покойников грудами брошенных без погребения из-за чумы; те, кто предал огню владения сиракузян, в свою очередь видели как их флот внезапно поглотило пламя; они, кто надменно целой армадой заплыли в гавань и кичились своими успехами перед сиракузянами, очень скоро были вынуждены бежать тайком ночью и бросить своих союзников на милость врагам. (3) Сам главнокомандующий, разместивший в храме Зевса ставку и грабивший священное имущество ради своего обогащения, постыдно ускользнул в Карфаген с немногими выжившими, с тем чтобы не умереть и выплатить долг природе, ушел невредимый за свои нечестивые деяния, но на родине вел жизнь печально известную, в то время как упреки сыпались на него со всех сторон. (4) Действительно, столь пагубна была его судьба, что он ходил вокруг городских храмов в самой скромной одежде, обвиняя себя в непочтительности и призывая возмездие небес за свои грехи против богов. В конце концов, он сам себе вынес смертный приговор и уморил себя голодом. И он завещал согражданам глубокое уважение к религии, поскольку Фортуна незамедлительно осыпает их в той же мере другими бедствиями войны.
77. (1) Когда новость о бедствии, постигшем карфагенян распространилась по Ливии, их союзники, давно ненавидевшие деспотическую власть карфагенян, а в это время даже еще сильнее из-за предательства при Сиракузах, взбунтовались против них. (2) Следовательно, побуждаемые частично гневом, частично презрением из-за катастрофы, ими (карфагенянами) претерпленной, они попытались отстоять свою независимость. Обменявшись посланиями друг с другом, они собрали армию, выступили вперед и открыто стали лагерем. (3) Поскольку в спешке они принимали не только свободных людей, но и рабов, то за короткое время собралось двести тысяч человек. Захватив Тунис, город расположенный не далеко от Карфагена, они построили боевую линию перед ним, и поскольку в сражении они были лучше, то загнали финикийцев за стены. (4) Карфагеняне, против которых, как было очевидно, сражались боги, поначалу собирались небольшими группами и в великом замешательстве молили богов положить конец своему гневу; вследствие этого весь город был охвачен суеверным страхом и благоговением и каждый человек мысленно представлял порабощение города. Поэтому они постановили всеми средствами умилостивить богов, которые гневались на них. (5) Поскольку они никогда не совершали обряды Коре или Деметре, то назначили наиболее известных граждан жрецами этих богинь, посвятили им статуи со всеми церемониями, провели обряды, следуя традиций, которых придерживались греки. Они так же выбрали наиболее выдающихся греков, которые жили среди них, и назначили служить богиням. Затем они построили корабли и позаботились о военных припасах.
(6) Тем временем мятежники, представляющие собой разношерстную толпу, не располагали способными командирами, и что было крайне важно, имели скудные запасы из-за своей многочисленности, тогда как карфагеняне получали припасы морем из Сардинии. Кроме того, они ссорились между собой за верховное командование, и высшие командиры мятежников поссорились между собой, а некоторые из них были подкуплены карфагенянами и покинули общее дело. В результате, как из-за нехватки провизии, так и из-за предательства некоторой части, они разошлись и рассеялись по родным странам, избавив, тем самым, карфагенян от великого страха.