Истории господина Майонезова

Литвинова Людмила Владимировна

– Этого и следовало ожидать, - ответил с напускным безразличием Кот, покраснев до корней огненных волос.

– Вот именно, какие мы сами, такие у нас и жёны! – вырвалось из румяного сеньора Паралличини.

– Кро, мы с нетерпением ждём твой рассказ об эксгумации, - живо перевёл разговор в другое русло профессор, опасаясь новых штрафов.

Кро закончил жевать, снял очки, поплотнее запахнул халат и принялся старательно рассказывать, продемонстрировав окружающим белую коробочку с боевым орденом, завёрнутым в очень старую газету: «Из многочисленных показаний бормотусов мне стало известно, что Котс был осуждён за какие-то тяжкие преступления, одно из которых кража этого ордена, на длительный срок. Десять лет он оборудовал комнаты отдыха,

чтобы управлять вновь прибывшими, или, может быть, ему нравилось это творчество. Наконец, привезли Токса, и всего на несколько месяцев. Котс сразу же втянул его в своё виртуальное царство и начал управлять впечатлительным слабовольным товарищем, разработав план. На станции повсюду камеры, нужно было вывести Токса подальше, избавиться от него и вернуться на станцию Токсом, похоронившим утонувшего Котса. Так рассуждал полковник: По разрезу на одном из костюмов мы сделали вывод о том, что произошло страшное убийство. Тело несчастного Токса, вероятно, было утоплено в озере. Котс, пытаясь снять с себя вину, неоднократно, видимо, повторял у озера: «Тебя поймал Робин, я здесь ни при чём!» Но камеры наружного слежения должны были зафиксировать, хотя бы, факт похорон. Находчивый злодей положил в большой мешок нескольких галатусов, которые, к слову сказать, не дают своим биосоставом покоя Робину, и похоронил их возле креста, который относится, возможно, ещё к проистории планеты. Этих галатусов, достаточно хорошо сохранившихся, мы пустим на утилизацию для активации работы энергоблока, чтоб электричество не мигало, как сейчас… Добавлю к сказанному, пожалуй, только это: убийцу начали мучить кошмары, он несколько раз видел на станции Токса в белом саване, гуляющего ночами по «Глории». Но время воспитательных мероприятий Лжетокса подошло к концу, и тот, кто нас инструктировал в день нашего прибытия был никто иной, как полковник Котс!»

– Но, позволь, мой милый, там ведь не идиоты, - усомнился профессор, указывая на камеру, - как они спутали Котса и Токса?

– Их обмануть легко, - сообщил, хитро жмурясь, Кро, - мы так много раз делали с Рокки в душе, ей не хватает времени, чтобы промыть длинные волосы, а я люблю погреться. Мы использовали двойное время. Вода отключается через семь минут, накидываешь полотенце, выходишь, затем снова входишь, камера спрашивает: «Кто ты?» Ро отвечала: «Я – Кро», а я: «Я – Ро». И можно мыться ещё семь минут. Видимо, Котс ответил: «Я – Токс».

– Похоже на то, - сказал озадаченный профессор, - но лучше не лгать, ничто так не переходит в привычку, как ложь. Мы, конечно, с Варюшей не доживём до освобождения, но вы должны следить за собой, я уверен в том, что здесь существует механизм досрочного освобождения при условии идеального нравственного поведения.

– Самое странное в этом деле, - сказал загадочно Кро, - то, что орден был завёрнут в кусочек газеты с датой 28 марта 1897 года и с интересным объявлением: «Здоровый ладный капитан – артиллерист двадцати восьми годов ищет для создания семьи вторую половину, женщину не старше сорока пяти лет, имеющую не менее 70 тыс. рублей, присылайте свои фото!»

– Гм, - произнёс профессор, - или была использована старая газета, или…

– Вот – вот, - продолжил мастер сыска Кро, - или Котс жил в конце 19 века! Возможно, он видел чубук с надписью, которую он процарапал над каждой дверью комнат отдыха!

– Я уверен, что это дедулин почерк! – воскликнул тенор.

– Туман, - сказал профессор, - нам нужно почаще быть вместе, почаще общаться.

– Вот – вот, - как ни в чём ни бывало, заявил Кот, - почаще нужно играть! Предлагаю в забытую нами – «ни уха, ни рыла»! Начинает Пыш!

– За ушко тебя, братец, да на солнышко! – воскликнул поэт с готовностью.

– У Ро – Кро рыльце в пушку, пора им в душ бежать! – со смехом продолжила Мушка.

– У меня ваша болтовня в одно ухо влетает, в другое вылетает! – присоединилась Рёзи.

– А я, господа, рылом не вышел! – вздохнул Адриано и захохотал, трясясь животом.

– А мне медведь

на уши наступил, - сообщил Кро, счастливо зевая, вспомнив, видимо, что-то тёплое, но далёкое.

– У наших ушки на макушке! – за весь кошачий род бодро ответил Кот.

– Два – ста рогаста, четыре – ста ходаста, один махтут и два ухтахта! – гордо проговорила Варвара Никифоровна.

– «Два ухтахта» - это два уха? Пойдёт! – заметил восторженно руководитель Кот, - А «махтут» - просто, супер!

– Слушаю я вас краем уха! – сказала театрально Ро, - И ещё: «Сзади картинка, а с рыла - скотинка»!

– Выше лба уши не растут, - заявил с сожалением Фига, - а то можно было бы продать эту планетку!

– Ээее, - промычал профессор, - нос долог, да голос звонок!

– Не мухлевать! В «длинный нос, острый глаз» сыграем завтра! – воскликнул счастливый Рыжик, - Итак, господин профессор рассказывает страшную и ужасную историю! Прошу всех налить чая погорячее, жаль нет бальзамчика к чаю, и запахнуть халаты поплотнее!

Господин профессор крякнул, выражая такое удовлетворение, что сидящие за столом подумали, уж не специально ли он не вспомнил «ни уха», «ни рыла»! Мелкие металлические предметы «Глории» зазвенели, Робин подходил к опустевшей могиле. Не обращая внимания на звон, от которого девочки поёжились профессор, смачно отхлебнув из чашки, начал свой рассказ:

«Об этом происшествии сообщил мой прадед незадолго до своей кончины, тогда ему было немногим более ста лет. Я же, находясь в счастливом отроческом возрасте, воспринимал любую информацию, как и всё, происходящее вокруг, с большим интересом.

Как сейчас помню, стоял упоительный апрельский вечер, когда звёзды казались прекрасными, собачий лай чудесно гулким, а хриплый голос прадеда – голосом сказочного волшебника.

Итак, моему прадеду поведал его дед о том, что некто, Семён Огородник, под этим именем дошёл он до нас в семейной хронике, приехал в санях по зимнему времени в один из торговых городов по поручению молодого царя Петра, чтобы подобрать бригаду корабельных мастеров да и собрать крепких ребят, не робкого десятка, для службы на этих кораблях, существующих пока в чертежах. Семён остановился в центральном трактирном заведении, которое называлось «Готовь сани летом». Возле него, рекламы ради, были установлены расписные вологодские сани, в которых на полинялом от снега и дождей ковре сидел мужик из соломы в красном кафтане и красной шапке, отделанной собачьим мехом, в красных же рукавицах, тоже с меховой оторочкой, в одной руке он держал кнут, другой опирался о край саней. Рядом с седоком стояла большая стеклянная бутыль с мутной жидкостью. На голове мужика, сделанной из мешковины, набитой сеном, были нарисованы синие глаза, красный смеющийся рот, чёрные усы и брови, а борода, из того же меха, что и отделка одежды, обрамляло это, с позволения сказать, лицо.

Семён подивился на столь забавный способ привлечения постояльцев и поселился на втором этаже, как раз, над соломенным седоком. Разобрав наспех дорожный сундучок, Огородник спустился вниз, в питейный зал, и подсел за стол к дюжим парням, чернобородым, весёлым, у каждого в ухе по золотой серьге, и с лёта предложил им загадку.

– А ну-ка, братцы, кто знает, от какого слова «парень»: от «париться» или от «впаривать»?

– От «впаривать»! – единодушно втроём ответили весёлые бородачи, братья Букины, и тут же поведали Семёну о странных городских делах.

Оказалось, что в прошлом месяце были убиты и ограблены у себя в домах четверо богатых купцов. Один, истекая кровью, успел прошептать подоспевшим приказчикам: «Мужик в красном», другой, лёжа в луже крови, ею же написал пальцем на деревянной лестнице: «Кукла». Одним словом, суеверные жители устремили взоры на соломенного седока, которого так и стали называть – «мужик в красном».

Огородник, выпив доброго вина, взял фонарь и вышел осмотреть виновника слухов повнимательнее. Зрение Семёна привлекли тёмно – бурые пятна на кафтане и на рукавицах седока, что озадачило исследователя немало.