История Христианской Церкви. Том III. Никейское и посленикейское христианство От Константина Великого до Григория Великого 311 — 590 г. по Р. Х.
Шрифт:
Из их рядов вышли в XVIII веке три знаменитых восточных ученых семейства Ассемани — Иосиф Симон (ум. в 1768), его брат Иосиф Алоизий и их двоюродный брат Стефан Эводий. Они родились на горе Ливан и обучались в Маронитском колледже в Риме.
В Сирии также есть марониты, нетерпимо относящиеся к Римской церкви [1712] .
IV. Антропологические споры
Общая литература о пелагианских спорах. Источники
1712
О нынешнем положении маронитов см. также: Robinson, Palestine;Ritter, Erdkunde,Bd. xvii. Abtheil. 1; R"odiger, статья в Herzog, Encycl.Bd. , p. 176 ff. Несколько лет тому назад (1860) марониты вызвали сочувствие христианского мира из-за жестокого обращения с ними их вековых врагов, друзов.
I. Пелагий: Expositiones in epistolas Paulinas(написано до 410); Epistola ad Demetriadem,в 30 главах (написано в 413); Libellus fidei ad Innocentium I.(417 г., также неверно называется Explanatio Symboli ad Damasum).Эти три произведения сохранились полностью как предполагаемые труды Иеронима и были включены в Operaэтого отца церкви (tom, xi, ed. Vallarsius). От других трудов Пелагия (De natura; De libero arbitrio; Capitula; Epist. ad Innocent. L,сопровождавшей Libellus fidei)до нас дошли только отрывки в трудах его оппонентов, особенно Августина. Подобным образом, у нас сохранились только фрагменты произведений Целестия: Definitiones; Symbolum ad Zosimum;и Юлиана Экланского: Libri iv ad Turbantium episcopum contra Augustini primum de nuptiis;Libri viii ad Florum contra Augustini secundum de nuptiis.Большие дословные цитаты есть в подробных ответах Августина Юлиану.
II. Августин: De peccatorum meritis et remissione(412); De spiritu et litera(418); De natura et gratia(415); De gcstis Pelagii(417); De gratia Christi et depeccato originali(418); De nuptiis et concupiscentia(419); Contra duas Epistolas Pelagianorum(420); Contra Julianum,libri vi (421); Opus imperfectum contra Julianum(429); De gratia et libero arbitrio(426 или 427); De correptione et gratia(427); De praedestinatione sanctorum(428 или 429); De dono perseverantiae(429); и другие антипелагианские произведения, собранные в десятом томе его Opera,в двух разделах, ed. Bened. Par., 1690, также Venet., 1733 (я цитирую в этом разделе по венецианскому бенедиктинскому изданию. В издании Миня, Par., 1841, антипелагианские произведения Августина также занимают десятый том, 1912 страниц). Иероним: Ер.133 (у Vallarsi и Migne; или Ер.43 в бенедиктинскому издании) ad Ctesiphontern(315); Dialogi contra Pelagianos,libri iii (Opera,ed. Vallars., vol. ii, f. 693–806, и ed. Migne, ii, 495–590). П. Орозий: Apologeticus c. Pelag.libri iii, ( Opera,ed. Haverkamp). Марий Meркатор, ученый монах Латинской церкви, живший в Константинополе (428 — 451): Commonitoha,429, 431 (ed. Baluz., Paris, 1684; Migne, Par., 1846). Собрание Actaв Mansi, tom. iv.
Литература
Gerh. Joh. Vgssius: Hist, de controversiis, quas Pelagius ejusque reliquiae moverunt,libri vii. Lugd. Batav., 1618 (auct. ed., Amstel., 1655). Кардинал Henr. Norisius: Historia Pelagiana et dissert, de Synodo Quinta Oecumen.Batavii, 1673, fol. (и в Opera,Veron., 1729, i). Garnier(иезуит): Dissert, vii quibus int'egra continentur Pelagianorum hist,(в его издании OperaМария Меркатора, i, 113). Предисловие к десятому тому бенедиктинскогоиздания трудов Августина. Corn. Jansenius(ум. в 1638): Augustinus, sive doctrina S. Augustini de hunianae naturae sanitate, uegritudine, medicina, adv. Pelagianos et Massiiienses.Lovan., 1640, fol. (Он прочел Августина двадцать раз и возродил его систему в Католической церкви). Tillemont: M'emoires,etc. Tom. xiii, pp. 1–1075, полностью посвящен жизни Августина. Сн. Wilh. Fr. Walch: Ketzerhistorie.Leipz., 1770. Bd. iv, v. Schr"ockh: Kirchengeschichte.Parts xiv-xv (1790). G. F. Wiggers (sen.): Versuch einer pragmatischen Darstellung des Augustinismus und Pelagianismus, in zwei heileт.Hamburg, 1833. (Первая часть появилась в 1821 г. в Берлине; вторая, посвященная полупелагианству, — в 1833 г. в Гамбурге. На титульном листе стоит дата 1833. Первая часть была также переведена на английский профессором Эмерсоном, Andover, 1840). J. L. Jacobi: Die Lehre des Pelagius.Leipzig, 1842. F. B"ohringer: Die Kirche Christi in Biographien.Bd. i, Th. 3, pp. 444–626, Z"urich, 1845. Gieseler: Kirchengeschichte.Bd. i. Abth. 2 pp. 106–131 (4 thed., 1845, весьма благосклонен к пелагианству). Neander: Kirchengeschichte.Bd. iv (2 fled., 1847, более в поддержку Августина). Schaff: The Pelagian Controversy,в Bibliotheca Sacra,Andover, May, 1848 (no. xviii). Theod. Gangauf: Metaphysische Psychologie des heiligen Augustinus.Augsb., 1852. Подробный, но не завершенный труд. H. Hart Milman: History of Latin Christianity.New York, 1860, vol. i, ch. ii, pp. 164–194. Jul. M"uller: Die christliche Lehre von der S"unde.Bresl., 1838, 5 thed. 1866, 2 vols. (Английский перевод — Pulsford, Edinburgh.) Его же: Der Pelagianisnius.Berlin, 1854. (Краткий, но потрясающий очерк). Hefele: Concilicngeschichte.Bd. ii, 1856, p. 91 ff. W. Cunningham: Historical Theology.Edinburgh, 1863, vol. i, pp. 321–358. Fr. Worter (католик): Der Pelagianisrnus nach seinem Ursprung und seiner Lehre.Freiburg, 1866. Nourrisson: La philosophie de S. Augustin.Par., 1866, 2 vols. (vol. i, 452 ff.; ii, 352 ff.). См. также литературу в §178 и соответствующие главы в историях учения: M"unscher, Baumgarten-Crusius, Hagenbach, Neander, Baur, Beck, Sнedd.
§146. Характеристика пелагианских споров
Пока Восточная церковь тратила силы в христологических спорах и, с помощью Запада, разрабатывала соборное учение о личности Христа, Латинская церковь занималась великими антропологическими и сотериологическими проблемами греха и благодати и выводила на свет великие сокровища истины без помощи Восточной церкви или влияния с ее стороны. Третий вселенский собор действительно осудил пелагианство, но без тщательного изучения вопроса и просто по причине его случайной связи с несторианством. Греческие историки Сократ, Со–зомен, Феодорит и Евагрий, рассказывая об этом периоде, вообще не упоминают о пелагианских спорах, и это прежде всего указывает на практический уклон Западной церкви, в отличие от созерцательной и склонной к теориям Восточной церкви. Но христологические и антропологическо–сотериологические споры тесно связаны между собой, так как Христос стал человеком ради искупления людей. Личность и деяния Искупителя предполагают, с одной стороны, способность человека к искуплению, а с другой — его потребность в искуплении. Манихейство отрицает первое, пелагианство — второе. Возражая этим двум основным антропологическим ересям, церковь получила возможность выработать истинную теорию.
До Августина антропология церкви была исключительно грубой и неопределенной. В целом все соглашались во взглядах на отступничество и моральную ответственность человека, во взглядах на ужасное проклятие греха и на потребность в искупительной благодати, но не во взглядах на степень природной греховности и на отношения между человеческой свободойи божественной благодатьюв деле рождения свыше и обращения. Греческие, особенно александрийские отцы церкви, выступая против дуализма и фатализма гностических систем, делавших зло обязательным в природе, уделяли большое внимание свободе человека и обязательному взаимодействию этой свободы с божественной благодатью; латинские же отцы церкви, особенно Тертуллиан и Киприан, Иларий и Амвросий, руководствуясь, скорее, практическим опытом, чем теоретическими принципами, заостряли внимание на роли наследственного греха и наследственной вины человека, а также высшей власти Божьей благодати, — не отрицая, однако, свободы и личной ответственности [1713] . Греческая церковь была верна своему, хотя и не развитому еще тогда, учению о синергизме [1714] ,заключавшемуся в том, что человеческая воля и божественная благодать вместе принимают участие в обращении; Латинская же церковь, под влиянием Августина, была склонна к системе божественного монергизма [1715] ,в котором вся слава принадлежит Богу, а сама свобода становится следствием благодати; пелагианство же, напротив, выражало принцип человеческого монергизма,который приписывал основные заслуги обращения человеку, а благодать сводил к внешнему, вспомогательному воздействию. После смерти Августина, однако, на Западе стала преобладать промежуточная система полупелагианства,близкая к греческому синергизму.
1713
Об антропологии доникейских и никейских отцов церкви см. соответствующие разделы трудов об истории учения, а также Wiggers, l.с, vol. 1, р. 407 ff.
1714
От и . Следует отметить, что существуют разные виды синергизма. В синергизме Меланхтона человеческая деятельность подчинена божественной, а благодати приписывается инициатива в деле обращения.
1715
От и .
Фигуры Пелагия и Августина, ставших представителями противоположных видов монергизма, легко считать символическими еще в большей степени, чем фигуры Ария и Афанасия или Нестория и Кирилла в предыдущий период. Первый, британец, не раз сотрясал мир своими заблуждениями; второй, африканец, — своими истинами. Они представляют принципы и тенденции, которые, в разных модификациях, продолжают существовать на протяжении всей истории церкви и вновь появляются в последующие эпохи. Спор Готшалька в IX веке, Реформация, синергистские споры в лютеранской церкви, арминианские — в реформатской, янсенистские — в римской католической, — это лишь вариации того же самого спора в новых и более конкретных видах. Каждая система отражает индивидуальный характер и опыт своего автора. Пелагий был праведным монахом, без внутренних конфликтов; он, путем спокойного развития, достиг высот формального благочестия, не ведая ни бездны греха, ни взлета благодати. Августин прошел через жестокие терзания и ужасные противоречия, но наконец незаслуженная Божья благодать завоевала его и возродила к жизни в вере и любви. Пелагий мыслил удивительно ясно, хотя и ограниченно, он был искренним защитником нравственности, но без энтузиазма относился к возвышенным идеалам; ему не было трудно реализовать свой не столь уж высокий идеал святости. Августин же обладал умом дерзким и пытливым, сердце его пылало, он обрел мир только после того, как был долго носим волнами страстей; он испытал все несчастья греха, а потом — всю славу искупления, и этот опыт позволил ему понять и объяснить эти противоборствующие силы гораздо лучше, чем удалось его оппоненту, и добиться той убедительности и полноты, в которой он уступает лишь богодухновенному апостолу Павлу. В самом деле, Августин, из всех отцов церкви, в плане опыта и учения больше всех напоминает этого апостола и стоит на втором месте после него в плане влияния на деятелей Реформации.
Пелагианский спор касается отчаянного противоборства греха и благодати. Он охватывает весь спектр учений об этических и религиозных отношениях человека и Бога, а следовательно, включает в себя учения о свободе человека, о его изначальном состоянии, о грехопадении, возрождении и обращении, о вечном замысле искупления, о природе и воздействии Божьей благодати. Наконец, он касается вопросов, есть ли искупление в основном деяние Бога или человека и нужно ли человеку рождаться заново или просто внутренне усовершенствоваться. Центр пелагианской системы — свобода человека; центр системы Августина — Божья благодать. Пелагий отталкивается от природного человека, который, работая над собой, движется к праведности и святости. Августин отрицает моральную самодостаточность человека и считает новую жизнь и всяческую способность делать добро следствием воздействия творческой благодати Бога. Первая система исходит из свободы выбора и формального благочестия; вторая — из рабства греха и евангельского освобождения Божьих детей. Для первой Христос — просто учитель и пример для подражания, а благодать — это внешнее вспомогательное средство для развития естественных качеств человека; для второй Христос также еще Священник и Царь, а благодать — созидательный принцип, порождающий, питающий и совершающий новую жизнь. В первом случае рождение свыше и обращение становится постепенным процессом укрепления и совершенствования человеческих добродетелей, во втором — полным преображением, в ходе которого старое исчезает и все обновляется. Первая система восхищается достоинством и силой человека, вторая теряется в поклонении перед славой и всемогуществом Бога. Первая льстит природной гордости, вторая становится Евангелием для кающихся мытарей и грешников. Пелагианство исходит из самовозвеличивания и приводит к самообману и бессилию. Августин же сначала повергает человека в прах унижения и отчаяния, чтобы потом вознести его на крыльях благодати к сверхъестественной силе, проводит его через ад самопознания к небесам знания о Боге. Пелагианская система — ясная, здравая, понятная, но поверхностная; система Августина исполнена глубокого знания и опыта, трепета перед тайной. Первая основана на философии здравого смысла, обязательного в обычной жизни, но не воспринимающего божественных вещей. Вторая основана на философии возрожденного разума, который преодолевает рамки природы и проникает в глубины Божьего откровения. Первая от знания восходит к вере и отталкивается от предположения: Intellectus praecedit fidem;вторая за начало возрастания принимает веру и отталкивается от прямо противоположного: Fides praecedit intellectum.В обоих используется Писание, но в первой оно подчинено разуму, а во второй — разум подчинен ему. Пелагианство весьма родственно рационализму, его практической стороне. Природной воле первой системы соответствует природный разум последней; природная воля, согласно пелагианству, способна творить добро, как и природный разум в рационализме способен познать истину. Все рационалисты — пелагиане в своей антропологии, но Пелагий и Целестий не были последовательны и объявляли о своем согласии с традиционной ортодоксией во всех остальных учениях, — правда, не вдаваясь в их глубинное значение и связь. Даже в Божьи тайны можно верить чисто внешне, механически, чему есть много доказательств в таком наследии прошлого, как история богословия, особенно западного.
Подлинного решения трудной проблемы отношений между Божьей благодатью и человеческой свободой в деле обращения не найти, если отрицать любой из двух задействованных здесь факторов: мы либо возводим человека в ранг своего собственного искупителя, либо превращаем его в неразумный механизм, — и это ведет либо к фаталистическому пантеизму, либо к атеизму. Следует искать такого согласия между двумя факторами, чтобы воздать должное как высшей власти Бога, так и ответственности человека, признавая при этом первенство Божьего воздействия вследствие безгранично более возвышенного положения Творца и Искупителя в сравнении с греховным творением. Хотя решение проблемы, предложенное Августином, не совсем удовлетворительно и хотя, ревностно опровергая заблуждения пелагиан, он впал в противоположную крайность, однако во всех основных моментах Писание, особенно послания Павла, а также христианский опыт и результаты серьезных размышлений — на его стороне. Всякий, кто читает десятый том его трудов, содержащий почти тысячу четыреста колонок антипелагианских произведений (в бенедиктинском издании), удивится поразительному богатству мысли и опыта, сохраненному здесь на все времена, особенно если подумает о том, что Августину при начале пелагианских споров уже было пятьдесят семь лет и он прошел уже через манихейские и донатистские споры. Такие гиганты богословия могли существовать только в тот век, когда эта царица наук привлекала к себе на службу лучшие умы времени.
Пелагианский спор был столь же активным в умственном отношении, столь же искренним в отношении моральном и религиозном, но менее страстным и связанным с меньшим количеством интриг, чем споры о Троице и Христе на Востоке. На первом плане в нем стоит могучий гений и искреннее рвение Августина, который никогда не терял богословского достоинства и даже в самых энергичных спорах был исполнен любви. Но и он настолько поддался духу нетерпимости своего времени, что поддерживал гражданские власти, обрушившиеся с репрессиями на донатистов и пелагиан.