История Христианской Церкви. Том III. Никейское и посленикейское христианство От Константина Великого до Григория Великого 311 — 590 г. по Р. Х.

Шафф Филип

В том же духе он говорит в другом месте: «Петр, в силе своего апостольского первенства, символизирует, в фигурально–обобщенном плане, церковь… Когда Петру было сказано "дам тебе ключи Царства небесного" и т. д., он представлял всю церковь, которая в мире была осаждаема разными искушениями, как потоками и штормами, но не пала, потому что основана на камне, от которого Петр получил свое имя. Ибо не камень так назван от Петра, но Петр от камня (non enim a Petro petra, sed Petrus a petra),как не Христос назван от христиан, а христиане от Христа. Вот почему Господь говорит: "На этом камне Я создам Мою Церковь", — когда Петр сказал: "Ты Христос, Сын Бога живого". "На этом камне, который ты признал, — говорит Он, — Я построю Свою Церковь". Ибо Христос был камнем ( petra enim erat Christus),на котором сам Петр укрепился; ни один человек не может укрепиться на чем-либо ином, кроме Иисуса Христа. Так церковь, которая построена на Христе, приняла от Него, в лице Петра, ключи от небес, то есть власть связывать и разрешать грехи» [572] . К такому Августиновскому толкованию слова petraвернулись позже некоторые протестантские богословы, выступающие против католичества [573] . Августин, конечно же, под церковью понимал видимую католическую церковь, происходящую от апостолов, особенно от Петра, через преемственность епископов; по обычаю того времени, Римскую церковь он называл исключительно sedes apostolica [574] .С другой стороны, подобно Киприану и Иерониму, он ставил акцент на равенстве епископов по сути и настаивал на

том, что ключи от царства небесного вручены не отдельному человеку, но всей церкви, представителем которой был Петр [575] . С этим мнением согласуется склонность североафриканской церкви эпохи Августина к независимости от Рима, которая проявилась в случаях с уже упомянутой нами апелляцией Апиария и пелагианскими спорами, которые Августин возглавлял. Следовательно, этого отца церкви можно считать лишь свидетелем ограниченной власти Римского престола. Справедливости ради следует также заметить, что в своих многочисленных трудах он вообще редко говорит о римской власти и по большей части мимоходом, а это значит, что он придавал данной проблеме гораздо меньше значения, чем римские богословы [576] .

572

Tract. in Euang. Joannis,124, §5. Текст оригинала, помимо прочего, цитируется в Gieseler, i, 2, p. 210 (4 ^thed.), с несколькими несущественными пропусками.

573

Особенно Калов в лютеранской церкви, а в недавнее время — доктор Вордсворт из англиканской церкви (Commentary on Matt.,xvi, 18). Но доктор Элфорд решительно протестует против него, как и большинство современных комментаторов.

574

В De utilit. credendi,§35, он прослеживает развитие церкви «ab apostolica sede per successions apostolorum»;в Epist.43 мимоходом упоминает о «Romana ecclesia in qua semper apostolicae cathedrae viguit principatus». Гринвуд (Greenwood, i, 296 sq.) так разрешает проблему этого кажущегося противоречия у Августина: «Как было принято в тот век, когда он (святой Августин) жил, он сам был сторонником идеи зримого представительного единства и считал это единство настолько же важным предметом Божьих предписаний и установлений, как и саму духовную церковь. Следовательно, духовное единство должно быть основано на вереПетра, внешнее же и зримое единство заключалось в его личности, с тем чтобы эзотерическое и духовное единство церкви проистекало из веры, исповедуемой Петром, а ее внешняя или исполнительная сила была получена от Петра через "преемственность епископов", восседающих на престоле Петра. В практическом отношении никакого противоречия между двумя этими теориями не было». См. также подробное изложение теории католической церкви Августина и ее особенностей в Rothe, Die Anf"ange der christlichen Kirche,i, p. 679–711.

575

De diversis Serm.108: «Has enim claves non homo unus _t sed unitas accepit ecclesiae. Hinc ergo Petri excellentia praedicatur, quia ipsius unwersitatis et unitatis figuram gessit quando ei dictum est: tibi trado, quod omnibus traditum est»,etc.

576

Беллармин в Praef. in Libr. de Pontif.даже называет это изложение вопроса у Августина rem summam fidei Christianael

Латинские отцы церкви более позднего периода, IV — V веков, предпочитают относить petraк Петру и его исповеди и считать римских епископов наследниками его прерогатив, но новых доводов в пользу этого не предоставляют. Среди них мы упомянем МаксимаТуринского (около 450), который, однако, как и Амвросий, ставит Павла на один уровень с Петром [577] , а также Орозия и нескольких пап, прежде всего Льва, о котором мы более подробно поговорим в следующем разделе.

577

Hom., о празднике Петра и Павла. Одному из них, утверждает он, были доверены ключи от знания, другому — ключи от власти. «Eminent inter universos apostlos et peculiars quadam praerogativa praecellunt. Verum inter ipsos quis cui praeponatur, incertum est».Те же слова есть у Амвросия, De Spir.S., ii, 12.

2. Что касается греческихотцов церкви, то Евсевий, КириллИерусалимский, Василий, два Григория, Ефрем Сирин, Астерий, КириллАлександрийский, Златоусти Феодоритотносят petraто к исповеди, то к личности Петра, а иногда и к тому, и к другому. Они говорят об этом апостоле весьма возвышенным языком, иногда с риторическими преувеличениями, называют его «корифеем апостольского хора», «князем апостолов», «языком апостолов», «носителем ключей», «привратником царства небесного», «столпом», «скалой», «прочным основанием церкви». Но в первую очередь они воспринимали это превосходство Петра как чисто почетное — ему первому была вверена та власть, которую позже Господь вверил всем апостолам в равной мере; а во–вторых, они никоим образом не одобряли исключительнуюпередачу этой прерогативы Римскому епископу, но утверждали, что на нее могут притязать также епископы Антиохии, где Петр, согласно Гал. 2, жил в течение долгого времени и где он, по преданию, был епископом и назначил себе преемника.

Так, например, Златоуст называет Игнатия Антиохийского «преемником Петра, которому после Петра было вверено руководство церковью» [578] ; в другом же месте он высказывается еще понятнее: «Упомянув о Петре, я вспомнил другого Петра, [Флавиана, епископа Антиохийского,] нашего общего отца и учителя, который унаследовал добродетели престола Петрова. О да, ибо такова привилегия нашего города [Антиохии], иметь в начале корифея апостолов в учителях. Было совершенно уместным, чтобы этот город, где возникло имя христиан, получил в качестве пастыря первого из апостолов. Но после того, как он был нашим учителем, мы не удерживали его, а передали его императорскому Риму» [579] .

578

In S. Ignat. Martyr.,n. 4.

579

Hom,ii, in Principium Actorum,n. 6, tom, iii, p. 70 (ed. Montfaucon). Последняя фраза некоторыми исследователями воспринимается как более поздняя вставка в пользу папства. Но в ней ничего не говорится о превосходстве. Непосредственно далее Златоуст говорит: «Мы не удерживали Петра телесно, но мы сохранили веру Петра, и, пока мы храним его веру, с нами и он сам».

Феодорит, который, как и Златоуст, принадлежал Антиохийской школе, говорит, что «великий город Антиохия» обладает «престолом Петра» [580] . В послании к папе Льву он в весьма преувеличенных выражениях высказывается о Петре и его преемниках в Риме, в которых сочетаются все условия, внешние и внутренние, для высшего положения и управления церковью [581] . Но в том же самом послании он отмечает, что «трижды благословенная и божественная двойная звезда Петра и Павла взошла на Востоке и распространила свои лучи во всех направлениях», — в связи с чем следует вспомнить, что Феодорит в то время просил у Льва защиты от разбойничьего собора Евтихия в Ефесе (449), несправедливо низложившего его самого и Флавиана Константинопольского.

580

Epist.86.

581

Epist.113. См. также Bennington and Kirk, l. с, p. 91–93. В Epist.116, к Ренату, одному из трех папских легатов в Ефесе, прося о ходатайстве перед Львом, Феодорит утверждает,

что Римский престол правит вселенской церковью , но явно в восточном понимании, говоря о почетном первенстве.

Также и ярый противник Феодорита, высокомерный и бравший на себя слишком много КириллАлександрийский, за несколько лет до того сражаясь с Несторием, унизился до недостойной лести и назвал папу Целестина «архиепископом всего [римского] мира» [582] . Те же самые прелаты при других обстоятельствах с гордым негодованием сопротивлялись поползновениям Рима взять власть над ними.

§62. Постановления соборов о власти папы

582

[то есть Римской империи, согласно распространенному usus loquendi,даже в НЗ, см. Лк. 2:1], Kai . Encom. in S. Mar. Deip.(tom. v, p. 384). См. также его Ep.ix, ad Coelest.

Гораздо важнее, чем частные мнения отцов церкви, формальные постановления соборов.

Первые упоминания об этой теме мы встречаем на соборе в Сардике, в Иллирии (теперь София в Болгарии), в 343 г. [583] , в период арианских споров. Этот собор был наиболее благосклонен к притязаниям Рима. В интересах смещенного с должности Афанасия и никейской ортодоксии он постановил:

1) что смещенный епископ, считающий такое решение несправедливым, имеет право апеллировать, из уважения к памяти апостола Петра, к Римскому епископу Юлию, а тот имеет право либо ратифицировать смещение, либо созвать новый собор;

583

Это подлинные сведения, почерпнутые из недавно обнаруженных посланий Афанасия о праздниках, которые опубликованы на сирийском языке Куретоном (Лондон, 1848), в английском переводе — Уильямсом (Оксфорд, 1854), и в немецком — Ларсоу (Лейпциг, 1852). Манси относит этот собор к 344 г., но большинство авторов, в том числе Гизелер, Неандер, Милмен и Гринвуд, вслед за ошибочными заявлениями Сократа (ii, 20) и Созомена (iii, 12), относят его к 347 г. См. об этом в Larsow, Die Festbriefe des Athanasius,p. 31; Hefele, Conciliengesch.,i, p. 513 sqq.

2) что вакантный епископский пост не должен заниматься, пока не получено решение Рима;

3) что Римский епископ, в случае такой апелляции, может, если ему покажется необходимым, возобновить разбирательство с участием епископов соседней провинции или послать на место делегатов с полными полномочиями решить эту проблему с епископами [584] .

То есть Римским епископам явно было дано право пересматривать решения судов над епископами даже на Востоке. Но в первую очередь надо сказать, что это право не представлено здесь как уже существующая практика. Это новое право, и чисто почетное, причем дарованное лично епископу Юлию [585] . В противном случае либо этот епископ не был бы назван по имени, либо его преемники были бы названы вместе с ним. Более того, каноны ограничивают возможность апелляции только тем случаем, когда епископ смещен своими коллегами по провинции, и ничего не говорится о других случаях. Наконец, собор в Сардике не был вселенским, это был поместный западный синод, поэтому он не мог устанавливать законы для всей церкви. Восточные епископы удалились с него с самого начала и проводили альтернативный собор в соседнем городе Филиппополе; Сардик же, вместе с префектурой Иллирик, в то время принадлежал к Западной империи и Римскому патриархату, он отделился от них только после 379 г. Собор в самом деле был задуман как вселенский, но вначале в нем участвовало только сто семьдесят епископов, а после отделения семидесяти шести восточных епископов — только девяносто четыре, и, даже несмотря на двести подписей отсутствующих епископов (в основном египетских, которым были посланы акты после их одобрения), Восток и даже Латинская Африка с ее тремя сотнями епископов были весьма слабо на нем представлены. Он не был санкционирован императором Констанцием и не был авторитетно объявлен вселенским впоследствии [586] . Соответственно, его постановления вскоре были забыты, и в дальнейшем, в ходе арианских споров и даже несторианских, когда критерии ортодоксии явно задавались епископами Александрии, а не Рима, он подчеркнуто замалчивался [587] . На вселенских соборах 381, 451 и 680 г. ничего не было сказано о таких апелляциях к верховному суду, они единодушно постановили, что все церковные проблемы без исключения должны сначала решаться на провинциальных соборах с правом апелляции не к Римскому епископу, а к патриарху соответствующей епархии. Только Рим не забыл о постановлениях Сардика — и превратил отдельный прецедент в универсальное право. Папа Зосима, в случае со смещенным пресвитером Апиарием из Сикки (417 — 418), совершил серьезную ошибку, приняв сардикийские постановления за никейские, то есть придал им гораздо больше веса, чем они реально имели, но африканцы указали ему на подлинный текст никейского канона. Папы более позднего периода пошли намного дальше сардикийских постановлений. Они извлекли из этого провинциального собора, согласно Лжеисидоровым декреталиям, право смещать епископов, которое упоминалось в Сардике как допустимое, и наделили им исключительно себя в качестве causa major.

584

Can. 3, 4, 5 (в латинском переводе can. 3, 4, 7), в Mansi, iii, 23 sq., также в Hefele, i, 539 sqq., где греческий и латинский текст Дионисия приводится с учеными объяснениями. Греческий и латинский текст кое в чем отличаются друг от друга.

585

Так эти вызвавшие много споров canones объясняются не только протестантскими историками, но и католиками галликанской школы, такими как Петер де Марка, Кеснель, Дюпен, Ришер, Февроний. Это толкование лучше соответствует ситуации в целом. Юлий упомянут по имени (в латинском переводе Приски и у Исидора этого имени нет, но оно явно присутствует в греческом тексте и в тексте Дионисия: ', Julio Romano episcopo);есть также слова «Si vobis placet»(can. 3), то есть апелляция, о которой идет речь, прежде всего зависит от постановления этого собора; наконец, слова «Sancti Petri apostoli memoriam honoremus»указывают на то, что право Римского епископа на пересмотр дела — исключительно почетное. Возражения Гефеле против этих аргументов (i, 548 sq.) представляются мне весьма необоснованными.

586

Бароний, Наталис Александр и Манси попытались доказать вселенский характер этого собора, но самые уважаемые древние и современные авторитеты Католической церкви не соглашаются с ними. См. Hefele, i, 596 sqq.

587

Следует также отметить, что в синодальных посланиях, а также у ортодоксальных церковных авторов той и последующей эпохи, которые упоминают об этом соборе (например Сократ, Созомен, Феодорит и Василий), ничего не говорится об этих постановлениях по поводу Рима.

Наконец, что касается четырех великих вселенскихсоборов, Первого Никейского, Первого Константинопольского, Эфесскогои Халкидонского, то мы уже представляли их позицию в связи с их законами о патриархальной системе [588] . Мы видели, что они отдают Римскому епископу почетное превосходство среди пяти равных по официальным правам патриархов, то есть признают его primus inter pares,но самой этой уступкой пресекают его притязания на высшую законодательную власть и монархическое правление всей церковью. Вся патриархальная система — это не монархия, а олигархия. Поэтому римские делегаты и папа Лев протестовали против решений Халкидонского собора 451 г., совпавших с решениями Константинопольского собора 381 г. Этого протеста было недостаточно, чтобы отменить постановление, и на Востоке он не произвел сильного впечатления, а последующие случайные уступки греческих патриархов и императоров Римской епархии (например, узурпатора Фоки в 606 г. и даже Шестого вселенского собора в Константинополе в 680 г.) не имели общего значения, но явно были связаны с конкретными обстоятельствами и проблемами.

588

См. §56.

Следовательно, остается признать неоспоримым исторический факт, что величайшие догматические и законодательные власти древней церкви решительно выступали против конкретных папских притязаний Римского епископата, хотя и поддерживали его патриаршие права и уступали ему почетное первенство в патриаршей олигархии. Последующее отделение Греческой церкви от Латинской по сей день доказывает, что она не желает жертвовать своей независимостью от Рима и отходить от постановлений величайших соборов.