История, конца которой нет
Шрифт:
— А ты не можешь лететь повыше?
— Над ними? Нет, так высоко мне не подняться. А под нами, куда ни глянь, вода. Широкое море… Не вижу места, где мы с тобой могли бы укрыться.
— Выходит, нам остается только одно: ждать встречи с Ветрами Великанами? И я хочу задать им один вопрос.
— Какой?! — воскликнул Фалькор и от страха даже подскочил в воздухе.
— Раз они — четыре Ветра Великана, значит, они облетели всю Фантазию. Никто лучше их не знает, где ее границы.
— Боже мой, неужели ты думаешь, что с ними можно вот так, запросто, разговаривать?
— Скажи-ка мне лучше
— Того, что приходит с севера, зовут Лирр, того, что с востока, — Баурео, того, что с юга, — Ширк, а того, что с запада, зовут Майестрил, — ответил Фалькор. — Но кто ты, Атрейо? Мальчик или ты из железа? Почему ты не знаешь страха?
— Когда я проходил через Ворота Сфинксов, я потерял страх, — объяснил Атрейо. — А кроме того, я ношу Знак Девочки Королевы. Все обитатели Фантазии уважают его. Неужто Ветры Великаны исключение?
— Да нет же! — воскликнул Фалькор. — Они, конечно, уважают Амулет, как и все здешние обитатели, но они так безнадежно глупы, что никому не удается их уговорить не мериться силой. А что это значит, сам увидишь!
Тем временем грозовые тучи, налетевшие со всех четырех сторон, соединились, образовав вокруг Дракона что-то вроде кратера вулкана или огромной воронки, вращающейся все быстрее и быстрее, и все цвета — и серо-желтый, и свинцово-серый, и кроваво-красный, и черный — перемешались. А Дракона Счастья вместе с Атрейо завертело по кругу, словно они попали в мощный водоворот… И тут они увидели Великанов.
Собственно говоря, увидеть можно было только их лица, потому что тела Ветров были на редкость переменчивы — то четко очерчены, то бесформенно расплывчаты, будто из тумана, то у них было множество ног, то ни одной, то они были длинными-предлинными, то коротышками. К тому же все четверо сплелись друг с другом не то в каком-то чудовищном танце, не то в поединке, так что представить себе каждого в отдельности было попросту невозможно. Впрочем, их лица тоже непрестанно менялись: только что они были пухлыми, словно надутыми, а мгновение спустя уже растягивались в ширину или в длину, но при этом все же оставались лицами, и их можно было отличить друг от друга. Дракона и его всадника Ветры, казалось, даже не замечали, да и не удивительно: ведь по сравнению с ними мальчик был не больше комарика.
Атрейо встал на спине Дракона во весь рост. Правой рукой он стиснул Золотой Амулет, висящий у него на груди, и крикнул что было сил:
— Именем Девочки Королевы приказываю вам замолчать и выслушать меня!
И совершилось чудо!
Великанов вдруг словно сковала немота — они разом умолкли. Рты их закрылись, и восемь гигантских глаз уставились на ОРИН. Воцарилась мертвая тишина.
— Ответьте мне! — крикнул Атрейо. — Где проходит граница Фантазии? Ты это знаешь, Лирр?
— На севере у нее нет границы, — ответило черное Лицо-Туча.
— А ты, Баурео, знаешь?
— На востоке нет границы, — ответило свинцовое Лицо-Туча.
— Теперь ты скажи, Ширк!
— Нету на юге границы, — ответило желтое Лицо-Туча.
— Майестрил, может, ты знаешь?
— На западе нет границы, — ответило красное
И тут все четверо спросили в один голос:
— Кто ты такой? Ты носишь Знак Девочки Королевы и не знаешь, что Фантазия не имеет границ?
Атрейо молчал. Его словно ударили по голове. Он и в самом деле не подумал о том, что у Фантазии вообще нет границ. Выходит, все, что они проделали, было зря!
Он и не заметил, как Ветры Великаны снова закружились в схватке. Атрейо вдруг стало безразлично, чем все это кончится. Когда их с Фалькором подхватил вихрь и потащил все выше и выше, он изо всех сил вцепился в гриву Дракона. Вокруг сверкали молнии, а они вращались винтом, захлебываясь от ливня, который все хлестал и хлестал. Вдруг их обдало огненным жаром, и они едва не сгорели от вспышки молнии, а потом угодили под град — с неба падали огромные льдышки-сосульки длиною чуть ли не с копье, и под их ударами Дракон начал стремительно терять высоту. Но вот он опять взмыл вверх, и его стало кидать из стороны в сторону — бой Великанов за господство все разгорался.
— Держись крепче! — отчаянно крикнул Фалькор, когда очередной порыв ветра опрокинул его на спину.
Но Атрейо сорвался и полетел вниз. Он падал, падал бесконечно долго, пока не потерял сознание.
Очнувшись на мягком песке, он услышал тихий плеск волн, а приподняв голову, увидел, что лежит на берегу. Прибой, видно, вынес его на сушу. Море было спокойно, и ничто не напоминало о недавней схватке Ветров Великанов. А может, он теперь совсем в другом месте, далеко от боя Ветров? Берег был плоский — ни скал, ни холмов, только несколько корявых, суковатых деревьев, похожих на когтистые лапы, выступали из мглы.
Атрейо сел. В нескольких шагах от себя он увидел свой красный плащ. Он подполз к нему, набросил его на плечи и, к своему великому удивлению, обнаружил, что плащ почти сухой. Выходит, он уже давно здесь лежит.
Как он сюда попал? Почему не утонул?
Из глубины сознания всплыло какое-то смутное воспоминание о чьих-то руках, которые его несли. И странные поющие голоса: «Бедный мальчик, красивый мальчик! Держите его! Не дайте ему уйти под воду!»
Впрочем, возможно, это пели волны.
А может быть, его спасли русалки и водяные? Скорее всего, они увидели на нем Амулет и вынесли на берег.
И Атрейо машинально поднял руку, чтобы его потрогать. Амулета не было! И цепочки на шее тоже не было! Он потерял Знак.
— Фалькор! — крикнул он что было мочи, вскочив на ноги. Он метался по берегу и кричал:
— Фалькор! Фалькор! Где ты?
Но Фалькор не отзывался. Не слышно было ни единого звука, кроме равномерного, неторопливого плеска волн, набегающих на песчаный берег.
Кто знает, куда Ветры Великаны задули Белого Дракона! Быть может, Фалькор искал своего маленького хозяина совсем в другой стороне, далеко отсюда. А может, Дракона уже нет в живых.
Теперь Атрейо был не всадником, мчащимся верхом на Драконе, не посланцем Девочки Королевы, а всего лишь одиноким мальчиком, заброшенным бог весть куда.
Башенные часы пробили шесть.
Уже сильно стемнело. Дождь перестал барабанить по крыше. Стало тихо. Бастиан смотрел на пламя свечей. Вдруг он вздрогнул, потому что невдалеке скрипнули половицы.