История, которая меняет
Шрифт:
– Знаете, я всегда отдавал свое предпочтение нашей обыкновенной Кашасе. Но Лефройг это совсем другое дело. Теперь мне остается только сожалеть, что это открытие было сделано мной на закате жизни. Я надеюсь, Вы меня понимаете. Лефройг!
– Повторил он громко.
Ричард смотрел на магию янтарного цвета жидкости, поглощающей в себе хрустальные кубики льда, стремясь распустить бутон вкуса для истинного ценителя демократии алкоголя.
– Да, это стоящая выпивка. Недаром мистер Уотенберг пил именно этот напиток.
Ричард внимательно посмотрел на Аруто.
– Вы не говорили, что были настолько близки с убитым.
Раскуривая сигару, Аруто указал рукой в сторону океана.
– Посмотрите, какая красота. Такие как мистер Майерс, они умеют это видеть. Такие как мистер Уотенберг, умеют использовать таких как Майерс. А мы с Вами можем всего лишь на них паразитировать. Вы понимаете меня?!
– Я не могу с Вами полностью согласиться. В моей жизни очень часто встречаются люди двух типов: одни из них дышат, другие нет. Собственно в этом нет никакой дилеммы. Но которые из них обеспечивают меня работой, это остается вопросом.
– В точку, молодой человек. Мы никогда не сможем понять, в какой именно момент преступление стало считаться противозаконным. Когда начало мешать слабым или угрожать богатым. Спускаясь вниз, я придерживаюсь первой версии, смотря вниз с высоты этих апартаментов однозначно второй. В конечном счете, человечество пришло ко всей этой роскоши из духовно богатой бедности. Ничего не имея, мы, тем не менее, принадлежали себе и были владельцами собственной жизни.
– Аруто, да Вы философ.
– Да нет, просто человек, ничего более.
– И отпив из своего стакана еще глоток, он резко перевел тему разговора.
– И так, вернемся к причине нашей встречи. У меня для Вас две новости. Во-первых, мистер Майерс жив, или правильнее сказать, еще жив и я даже могу Вам намекнуть где он находится.
– И где же?
– Ричард постарался придать своему голосу максимальное спокойствие.
– «Черное сердце».
– И когда же Вы об этом узнали?
– Какая разница. Главное то, когда об этом узнали Вы!
– И Вы пригласили меня сюда, чтобы обсудить предполагаемое развитие событий?
Аруто налил по дополнительной порции виски, затем выпил залпом содержимое бокала и замолчал.
– Аруто?!
Собеседник как будто отстранился от беседы.
– Аруто?!
– Повторил Ричард.
Уставшие глаза медленно оторвались от собственных мыслей.
– Я думаю, что любое обсуждение наших с Вами совместных действий уже бесполезно.
– Вы хотите сказать, что Майерс, будучи еще жив, уже мертв?
– Скорее да, чем нет. Я думаю, что любые наши усилия, какие бы мы не предприняли для спасения мистера Майерса, окажутся бесполезными.
– Зачем тогда это представление? То есть, Вы мне даете понять, что Вы хорошо знали мистера Уотенберга. Ведь знать любимый напиток человека - это знать его привычки. А это возможно только при близком контакте. И тут же Вы сообщаете мне, что знаете, где находится Майерс и что его сегодня должны убить, если еще не убили. Аруто, это говорит о Вашем прямом соучастии в этой истории. Зачем Вам это надо? Зачем Вам вообще была нужна эта встреча?
Аруто посмотрел на Ричарда и ответил:
– Ну, скажем так, я не знал как будут разворачиваться события. Ведь смерть Уотенберга для меня была точно такой же неожиданностью, как и для мистера Майерса.
– Значит, Вы знаете кто его убийца.
– Я не знаю кто его убийца, так как убийца и заказчик убийства это разные высоты.
– Хорошо, тогда Вы знаете или догадываетесь кто заказчик убийства или его причину. Почему же Вы тогда мне об этом не говорите.
– По той же причине, по которой Вы не позвонили собственному начальству, и не известили о нашей встрече. Не удивляйтесь моей осведомленности. Это обычная логика. В обратном случае наша с Вами сегодняшняя беседа была бы попросту невозможна.
– Как-то устало вздохнув и поставив стакан на стол, Аруто продолжил.
– Иногда лучше, когда все идет своим чередом. Вы, конечно, можете идти и попытаться спасти этого парня. У Вас есть примерно час для того чтобы помешать вывезти Майерса, либо же поймать его убийцу с поличным. Только дайте самому себе один ответ: «Разве жизнь одного стоит войны, которая заберет сотни?»
Глянув на часы, Ричард резко встал.
– Аруто, я хочу чтобы Вы определили для меня границы своих интересов. Я понимаю, что Вы пошли на контакт со мной не из-за большой любви к мистеру Майерсу. Почему сейчас, именно в эту минуту, когда, скорее всего, Майерс еще жив, Вы даете ему эту маленькую нить спасения в моем лице? Это игра с совестью или игра с полицией?
Аруто рассмеялся.
– Молодой человек. У каждого должен быть шанс. Ни Вы, ни я, ни Мистер Майерс не являемся исключениями. Поверьте, в моих интересах как смерть Майерса, так и его жизнь. И мои дальнейшие действия будут зависеть от тех последствий, которые обязательно возникнут после того, как Вы примите решение.
30
– Добрый вечер, Мистер Майерс. Вот видите, как хорошо иметь знакомых, которые смогут позаботиться о Вас в трудную минуту.
По всей видимости, я снова уснул. Передо мной стоял Винер.
– Через минуту придет человек, который возьмет Вас под свою опеку и для Вас закончится весь этот ужас.
Я огляделся. За окном была полная темнота и удивительная тишина. Как будто, не желая мешать делам картеля, местные жители решили провести вечер дома. Я попытался встать на ноги, но в этот же момент тяжелая рука Винера легла на мое плечо, автоматически пресекая мое желание достойно встретить виновника всех моих проблем.
– Подождите. Через несколько минут Вы будете полностью свободны. Я уверен, Вы и сами этого хотите.
Интересно, этот парень был действительно так глуп, что не понимал суть всего происходящего или он думал, что его жалкие попытки успокоить обреченного человека могут к чему-нибудь привести. Он сидел на корточках прямо напротив меня и внимательно вслушивался в происходящее на улице. Мой взгляд пытался зацепиться за любую возможность, которая могла бы помочь в совершении побега. Приближение опасности как нельзя оживило мое уставшее бояться сознание. В комнате было необычно душно. Посмотрев на закрытый ковром проход в подсобное помещение, я вспомнил о так и не выпитом кофе. В этот момент, ткань, закрывающая входную дверь, зашевелилась. На мгновение Винер перевел взгляд. Воспользовавшись этим, я подтянул одну ногу к своему животу и резко выпрямил, при этом со всей силы ударив моего стражника в скулу. Скорее от неожиданности, чем от мощности удара Винер упал, потерял равновесие и, прижав ладонь к месту толчка, посмотрел на меня ничего не понимающими глазами. Он явно не ожидал с моей стороны никакого сопротивления. Увидев, что нанесенный удар принес мне несколько драгоценных секунд, я вскочил на ноги и в два шага преодолел расстояние, отделяющее меня от кухни. Одергивая ковер, я краем глаза увидел, как опомнившийся Винер уже успел подняться и готовился броситься за мной в след. Оказавшись внутри, я первым делом посмотрел на плиту. Видимо мой сон длился не очень долго, так как кастрюля, которую я использовал вместо чайника, успела выкипеть всего на четверть. Не раздумывая, мои руки схватили раскаленное железо. В этот же момент на моем лице отразилась гримаса боли, я почувствовал как кожа на ладонях начала прикипать к металлу. Из моего горла начали доноситься рычащие звуки. В этот момент Винер сорвал ковер и уже готов был схватить меня, но я опередил его, выплеснув все содержимое кастрюли в лицо нападавшего. Он моментально согнулся пополам и с криками начал ладонями бить себя по лицу. Не обращая внимания на его стоны, мои ноги сами направились к окну. В дверях, я краем глаза увидел две фигуры, устремившиеся на помощь Винеру.
– Черт бы Вас всех побрал!
– Громко выругался я.
«Сейчас или никогда, гарантированная смерть или возможно сломанные кости». Схватившись за оконную раму мое неспортивное, лишенное мышц тело буквально вывалилось в ночь. В этот момент мой отчаянный вопль был слышен далеко за пределами «черного сердца». Пролетев несколько ужасающих метров, я с грохотом приземлился на ветхую, покрытую старым шифером крышу. Ощутив как у меня внутри что-то хрустнуло, я не мог сделать вдох, но все же попытался подняться. Не выдержав моего веса, покрытие, на которое я упал, с треском проломилось. Что бы закричать еще раз у меня не хватило воздуха. В одно мгновение все вокруг залилось ярким, ослепляющим светом. Ничего не понимая, но лишь ощущая острую боль в груди и ногах, я бросился прочь. Не обращая внимания на ворвавшегося в комнату, очевидно хозяина жилья, мое тело пыталось выполнить хоть несколько из тех сотен команд, которые задавало испуганное и растерянное сознание. Скорее всего, крики раздавались со всех сторон, но я их не слышал. Оглядевшись и не заметив входной двери, я схватил стоявший на подоконнике увесистый горшок с цветами, и бросив его в окно тут же устремился за ним. Уже через несколько секунд, не обращая внимания на боль во всем теле, подгоняемый страхом, я мчался по темным, лишенным света переулкам. Оцарапанные руки, порезанные ноги, острая боль в груди. В этот момент ничего не имело большего значения, чем диктующий свои условия адреналин — «Бей или беги!». И я бежал. Каждый встречный прохожий казался моим преследователем. Пробежав около километра, я прижался к прохладной стене какого-то дома. Согнувшись пополам, я широко открывал рот, при этом стараясь вдохнуть как можно больше воздуха. Мне нужно было решить куда именно бежать. За пределы фавелы нельзя, но и бесконечно прятаться внутри нее я не смогу. Уже к утру за мою голову будет назначена награда, ради которой поисками беглого иностранца займется вся община без исключения. Обычный человеческий фактор. Мы либо принимаем навязанные условия и живем в соответствии их требованиям, либо делаем то же самое, но уже не по собственной воле. На смену одышки пришла слабость и тошнота. Во всем теле ощущалась боль. Прислушавшись, я понял, что никто не собирается ждать утра. Облава уже началась и с каждой минутой, словно эпидемия распространялась по всему «черному сердцу». Я накинул капюшон на голову и, стараясь не слишком заметно спешить, направился в противоположную голосам сторону. Судя по тому, с какой скоростью затихали возгласы, я двигался однозначно быстрее моих преследователей, которые, по всей видимости, обшаривали каждый попадающийся на их пути дом. Через пол часа я уже совсем ничего не слышал, но все равно, не сбавляя темп пробирался в глубину фавелы. Мари, Ричард, Марк, Эстер, Сальве. Пять пальцев были загнуты. Пять встреченных в Бразилии людей. Насколько же разными были как эти люди, так и мои взаимоотношения с ними. Предатель, друг, любимая, защитник, хранитель - вот то, что мне подарила жизнь. Зачастую, попадая в тяжелые ситуации, мы часто начинаем сетовать на сложившиеся обстоятельства, на Бога, на родных и не очень родных людей, не желая признаться себе, что мы сами являемся архитекторами собственной жизни. И те виадуки, которые мы возводим, их прочность и красота зависят от внутреннего стержня, которым мы обладаем, и который закладываем в фундамент этого строительства. Всю мою жизнь я старался бороться с собственной неуверенностью. Молчаливо соглашаясь с несправедливостью Мира, я выбирал удобный путь параллельности к этой несправедливости. Блестящий фотограф, который фотографировал в угоду чужих вкусов и интересов. Выдающийся журналист, беспрерывно полирующий хрустальную линзу проектора лжи. Искусно балансируя в точке бифуркации, я в совершенстве овладел искусством в умении лгать, говоря правду. Спрятав собственное лицо от посторонних глаз, я шел по одному из самых страшных мест в мире и был тем самым замыкающим камнем собственного виадука.