История Мариан
Шрифт:
– Мариан, твоему упрямству может позавидовать даже самый упрямый гном, с которым я имел несчастье познакомиться, - произнёс он страдальческим голосом.
– И кто же он?
– Гимли, сын Глоина, из Братства кольца. Похоже, эльфам суждено встретить не одно, но два Братства. А теперь иди, Мариан, буди своё братство и веди их завтракать. Я присоединюсь к вам.
– Спасибо, - сказала я и оттолкнулась от перил.
– За что ты благодаришь меня? – полюбопытствовал он, вставая, чтобы проводить меня.
– За то, что ты наконец
Как и прошлым вечером, на его лице появилось непонятное выражение.
– Мои извинения, - серьёзно произнёс он с поклоном, - Мариан.
Заворожённая, я наслаждалась тем, как он произносит моё имя, каждый звук, чувственно, будто не торопясь пробуя хорошее вино. Когда я пришла в себя, я стояла на веранде в полном одиночестве.
***
– Милая Мариан…
Я услышал, как мой брат вздохнул в своём кабинете, когда Мариан ушла. Он сложил руки на переносице и закрыл глаза. Для этого времени суток он выглядел чересчур усталым. Возможно, даже слишком усталым для вопросов, которые я собирался ему задать. Смутился ли я, услышав его слова? Конечно же, нет. Как я собирался дать Халдиру хороший совет, если бы не знал, о чём он думает, особенно если он не слишком охотно об этом рассказывает?
– Почему ты не скажешь ей, что она дорога тебе, брат? – спросил я, выйдя из-за высокого дерева в его кабинет.
– Румил, что ты будешь делать, если я пересажу этот кустарник? – ответил он. Кажется, он совсем не удивлён.
– Найду другое подходящее место, и ты об этом прекрасно знаешь. Пожалуйста, ответь на мой вопрос.
Халдир помолчал, обдумывая ответ.
– Она не должна отвлекаться от своей цели, - неохотно проговорил он.
– С ней этого не произойдёт, Халдир, она влюблена в тебя. Разве ты не заметил?
Он ушёл от меня на веранду. Я последовал за ним. Он тяжело сел.
– Меня радует, что ты не отрицаешь своих чувств к ней, по крайней мере передо мной. Я вижу: тебе трудно.
– Видишь, Румил? – спросил он с нехарактерной для него горечью. – Позволь кое-что сказать, поскольку ты не перестанешь донимать меня, и у меня сегодня нет сил, чтобы прогнать тебя, как ты уже, несомненно, понял.
Я был захвачен врасплох: не думал, что это окажется так легко. Он действительно очень устал. Я опёрся о перила, смотрел на удалявшуюся фигуру Мариан и ждал.
– Я оставил надежду найти любовь давно, ещё в молодости, и смирился с этим. Великие дела, боле глубокие интересы заняли место того, чего, казалось, у меня так и не будет. Со временем я устал от такой жизни, Румил. Я ко многому стал цинично относиться, во многом разочаровался, в том числе в мире, который Люди сделали из Арды, который они постоянно преобразуют, оставляя после себя хаос. Каждый год не приносил ничего, кроме горьких уроков – потерянная красота, природа, свобода, жизнь.
Мне было известно, что Халдир последнее время озабочен, но я не понимал всю глубину его несчастья до этого момента. Я был
– И тогда я увидел её, - изумлённо произнёс он, - выходившую из Линлуина, как ответ на вопросы, которые задавало моё сердце. Она как восход солнца, Румил, моё солнце. Она пробудила внутри меня то, чего я никогда не чувствовал. Сейчас, прожив много тысячелетий, я понял: мудрейшие правы, любовь – самое глубокое чувство.
Он встал и отвернулся от меня, его взгляд блуждал по потолку пещер, будто ища там подтверждение его слов.
– Она занимает все мои мысли, Румил, - признался он, и мне было больно видеть его таким.
– Почему мир так жесток? Почему она – смертная? И почему сейчас, накануне нашего ухода домой, когда я должен оставить её? Должно быть, я совершил какой-то проступок, за который Валары наказывают меня. Что заполнит пустоту в моём сердце, когда она уйдёт?
– Я не могу назвать ни одного твоего поступка или намерения, которые не были бы благородными. Ты верен Свету. Ты не совершил ничего, что могло бы вызвать их недовольство, за исключением игры на арфе…
Не увидев ожидаемой улыбки, я продолжил.
– Ты был, есть и будешь нашей путеводной звездой. Те из нас, кто разбросан теперь по Арде, не просто так собираются здесь. Ты заслужил их уважение и доверие. Мы знаем, ты поклялся Светлой Госпоже привести нас домой, и что ты погибнешь, но не предашь ни её, ни нас. Но пока ты ещё здесь…
– Нет, Румил. Я не хочу разбивать ей сердце, - с силой произнёс он. – Я не буду давать ей ложную надежду! Я и так уже много себе позволил.
– Ты же знаешь, пути Валаров неисповедимы. Владычица Галадриэль сама признала это, как и Гэндальф. Ты должен верить, что во всём есть что-то хорошее. Надежда может быть глупой, но неправильной – никогда. Ты знаешь это. По крайней мере, должен знать.
– Она – человек, Румил, - напомнил он безо всякой необходимости, качая головой. – Люди не любят так, как мы. Сейчас она влюблена, но это пройдёт.
– Ты неправ, Халдир, и прекрасно это понимаешь. Мариан не просто влюблена, её чувство глубокое. Я знаю её лучше, чем кто-либо другой, и я говорю тебе: она не изменит своё решение.
– Румил, она хочет то, что я не могу её дать!
– Нет, брат, ей нужно то, в чём ты ей отказываешь. Хоть ты и стараешься скрыть интерес к ней, она всё равно его чувствует. Она в недоумении. Своим отчуждением ты делаешь больно и ей, и себе.
– Ты просишь меня нарушить клятву и остаться? Принять удел смертных? Если бы я мог сделать этот выбор, брат, я бы сделал его. Но я не могу.
– Я прошу тебя сказать Мариан о своих настоящих чувствах. Если не можешь дать ей любовь, тогда дай хотя бы одобрение. Ты предъявляешь к ней огромные требования и причиняешь ей боль. Убедись, что это её не сломит.
– Я пытаюсь сделать её лучше меня, ведь я скоро уйду. Она должна пройти через эти испытания. Она сильная, но должна стать ещё сильнее.