История одного невроза
Шрифт:
Одиночка приближается к улыбающемуся мальчику и вырывает у него из рук книгу. Мальчик мгновение-другое удивлённо смотрит на него, потом поднимается и, опустив голову, уходит со сцены. Одиночка, держа книгу подмышкой, подходит к геймеру и отбирает у него ноутбук. Садится впереди всех остальных, ставит компьютер перед собой и кладёт рядом раскрытую книгу. Геймер, оставшись без компьютера, растерянно озирается по сторонам. Сосед протягивает ему пивную бутылку. Геймер с сомнением глядит на неё, делает глоток и возвращает соседу.
Чтение и сочинительство, сочинительство и чтение.
Итак, для меня всё закончилось закономерно. Страх вышел из-под контроля.
На авансцену выходят прототип Игоря - писатель, и фигура, с ног до головы одетая в чёрное - Страх. Писатель избегает смотреть на Страх. Отворачивается - но Страх заходит с другой стороны. Отступает - Страх тут же сокращает расстояние между ними. Во время этого настойчивого преследования Страх произносит свои реплики.
Страх. Ты никогда ничего не достигнешь. Ты ничтожество. Время и силы, которые ты потратил на свои романы и рассказы - всё впустую. Время, время проходит мимо тебя!.. Посмотри, сколько в Сети сообщений про известных писателей моложе тридцати лет! Тебе уже четвёртый десяток, а ты до сих пор сидишь в своей заштатной газетёнке, в провинциальном городишке! Корреспондент!.. Это звучит гордо!.. Но только если речь о корреспонденте настоящей газеты, а не информационного листка уездного города Эн.
Писатель не может больше уворачиваться от Страха, куда бы он ни шагнул - Страх оказывается перед ним. Не выдержав этого, Писатель садится на пол, пряча лицо в ладонях. Страх остаётся рядом, возвышаясь над ним.
Писатель. Нет... нет... я не могу быть таким неудачником и слабаком. Это позорно. Невозможно. Невозможно так жить.
Игорь. Страх. Кто из нас не сталкивался с ним?
На авансцену выходит Марина. Здесь она действует не как самостоятельный персонаж, а как представление Игоря о ней.
Страх, едва завидев Марину, начинает преследовать её точно так же, как только что писателя, а она так же старается от него отстраниться.
Страх. Не родила - не женщина, слышала такое выражение? Довольно справедливо, не находишь? Зачем ещё жить, как не для того чтобы продолжить свой род? Дети - наше продолжение, да? А иначе - что? Одинокая старость и смерть. Для женщины материнство - главное. Как же это - не подержать на руках своего ребёнка, не учить с ним уроков, не взрослеть во второй раз? Не понянчить внуков, а?.. Да ещё и муж у тебя неудачник, а ты ему ничем не можешь помочь.
Не в силах противостоять напору Страха, Марина опускается на пол и закрывает лицо ладонями. Страх остаётся стоять возле неё.
Игорь. Кто из нас не сталкивался с ним? Ведь
Если уж говорить правду, не одни писатели сочиняют истории. Сочинительством и раскрашиванием занимаются почти все. Разница только в действующих лицах - сочиняешь ты про себя самого или про персонажей с вымышленными именами. И в том, записываешь истории или нет.
Многие сталкиваются со страхом, но не все имеют смелость признать, что за ним стоит именно пустота. Ведь от этого становится ещё страшнее. И последствия могут быть не лучшие. Какое-то время отчаянно пытаешься пустоту заполнить, а потом...
На авансцену медленными шагами, едва переставляя ноги, выходит человек. Его голова низко опущена, плечи ссутулены. Одной рукой он за угол держит подушку. Бросив подушку на пол, ложится - бессильно падает - утыкаясь в неё лицом.
Игорь. Депрессия. Апатия. Это когда ты хочешь окончательно уйти, исчезнуть из скучного злого мира - но не хватает сил. Способность создавать свои миры оставила тебя. Ты возненавидел её, потому что слишком хорошо понимаешь - всё это ненастоящее. Всё это ни от чего не защитит и не даст неуязвимости. И своего превосходства с помощью иллюзий никому не доказать.
Для самоубийства ты чересчур труслив. Остаются только отчаяние и страх. Страх и отчаяние. Да, хотя, казалось бы, уже дошёл до края, бояться всё ещё продолжаешь - по старой привычке. А вдруг всё-таки будет ещё хуже? Конечно, хуже будет, ведь время идёт, его не остановить, а ты по-прежнему остаёшься никому не нужным ничтожеством.
Какой тут может быть выход, и есть ли он? Не знаю... Но другой путь определённо есть. Только пока лежишь, уткнувшись в подушку, ты не увидишь его. Нужно всё-таки найти силы, чтобы сделать хотя бы один шаг. Шаг не прочь от своего страха, а навстречу ему. Откуда взять эти силы? Штука в том, что не надо ниоткуда брать... они в нас уже есть. Да, прежде я сам зло посмеялся бы над такими словами, назвал бы их благостными бреднями. Но я это пережил... Наступает момент, когда страх вырастает до таких размеров, что понимаешь: или я окончательно провалюсь в него, как в бездонное болото, или попытаюсь что-то сделать. Что-то другое. И выбираешь другое. Это очень простой и естественный выбор. На самом краю делаешь выбор не в пользу разрушения.
Лежащий человек медленно поднимается и садится на подушку, скрестив ноги. Руки складывает ладонями одна на другую возле живота.
Игорь. Что же дальше? Раньше ты лежал на подушке, теперь на ней сидишь - не велика разница. Но на самом деле разница есть.
Все персонажи авансцены, кроме Страха, уходят. Игорь поднимается, подходит к Страху, некоторое время они смотрят друг другу в лицо. Потом Игорь берёт Страх за руку, ведёт к своей подушке, сажает напротив себя и садится сам. Разливает чай в чашки, одну протягивает Страху. Они молча пьют, потом Страх перемещается немного в сторону, поворачивается лицом к зрителям, но в тени не скрывается, остаётся на свету.