История последних политических переворотов в государстве Великого Могола
Шрифт:
Правда, обычно Могол оставляет маленькую пенсию вдове, часто и детям, а если отец проживет достаточно долго, он может при помощи протекции быстро продвинуть их по службе, особенно если они хорошего сложения, белолицы и уже не слишком похожи на индийцев, так что могут еще сойти за настоящих моголов; однако такое повышение по протекции все-таки происходит довольно медленно, ибо здесь почти, как общее правило, полагается переходить к большим жалованьям и большим должностям с маленьких. Эти эмиры обыкновенно просто авантюристы и пришельцы всякого рода национальностей, как я говорил, которые тянут один другого ко двору; это люди, вышедшие из ничтожества, некоторые из них рабы, большая часть без образования. Могол раздает им высокие должности по своему усмотрению и по произволу смещает их.
Среди эмиров некоторые называются хазари (тысяча лошадей), другие — до-хазари (две тысячи), третьи — панч-хазари (пять тысяч), агат- (восемь), дас- (десять) и даже дуадас-хазари (двадцать тысяч), как был, например, старший сын государя. Это соответственно означает: господин с тысячью лошадей, с двумя тысячами, с пятью тысячами и т.д. Жалованье их зависит от большего или меньшего количества лошадей (я говорю лошадей, потому что их оплачивают не из расчета всадников, но именно лошадей, так как иногда эмиры содержат всадников с двумя лошадьми на каждого для лучшей службы, так как в жарких странах обычно говорят, что всадник, у которого одна лошадь, больше чем наполовину пехотинец). Однако не надо думать, что они обязаны содержать или государь действительно оплачивает им то количество лошадей, которое соответствует громким названиям дуаздег-хазари или гешт-хазари (двенадцать тысяч лошадей или восемь тысяч лошадей). Эти названия придуманы только для того, чтобы поразить и привлечь иностранцев; государь определяет действительное число лошадей, которое они обязаны содержать, и платит соответственно этому числу. Кроме того, он им оплачивает некоторое количество, которое они содержать не обязаны; это и составляет обыкновенно главную часть их дохода, помимо тех сумм, которые они «экономят» на плате каждому всаднику и на количестве лошадей; все это делает содержание эмиров очень крупным и значительным, особенно если им удается получить хорошие джигиры, или земли, предназначенные им в жалование. Я видел, что вельможа, бывший моим начальником и называвшийся панч-хазари, или господин с пятью тысячами лошадей, в действительности был обязан содержать только пятьсот лошадей. По оплате всех всадников ему оставалось около пяти тысяч экю в месяц, хотя он был нагди, т.е. получал жалованье наличными из казначейства, как все, не имеющие джагиров. Но, несмотря на крупные доходы, получаемые эмирами, я редко видел среди них богатых людей; очень многие испытывают денежные затруднения и запутываются в долгах. Их разоряет не столько расход на прокормление, как это обыкновенно бывает в других странах с большими вельможами, — напротив, эти расходы очень скромны и умеренны, — а необходимость делать государю в дни определенных годовых праздников крупные подношения в соответствии с размером получаемого ими жалованья. Кроме того, их истощают расходы по содержанию их жен, слуг, верблюдов и ценных лошадей, которых они держат для своих личных потребностей.
Число эмиров, как тех, которые находятся в походе, в провинциях и в армиях, так и состоящих при дворе, очень велико. Точно я его никогда не мог узнать, да оно и неопределенно. Однако я никогда не видел при дворе менее двадцати пяти — тридцати эмиров, которые, как я говорил, получают большое жалованье, смотря по большему или меньшему числу лошадей, которых они обязаны содержать, — от одной до двенадцати тысяч.
Эти эмиры получают губернаторства и главные должности при дворе и в армиях; они, как говорится, являются столпами государства и поддерживают блеск двора. По улицам они следуют не иначе, как великолепно одетые, иногда сидя на слоне, иногда верхом на коне, а порой в палеки, причем обыкновенно в сопровождении изрядного количества всадников из тех, которые охраняют их дом, и множества пеших слуг, которые идут спереди и сбоку, чтобы очищать для них дорогу, прогонять павлиньими хвостами мух и пыль, нести их зубочистку или плевательницу, воду для питья, а иногда счетоводные книги и прочие документы. Все те, кто находится при дворе, обязаны под страхом вычета из жалованья два раза в день являться на поклон к государю в собрание — к десяти-одиннадцати часам утра, когда он отправляет правосудие, и к шести часам вечера. Кроме того, обязаны нести караульную службу в крепости каждый по очереди раз в неделю в течение суток. Они приносят туда свои постели, ковры и прочую мебель, государь дает им только пищу, которую они принимают с большой церемонией и с большим почетом, делая трижды таслим, или поклон, с лицом, обращенным к его покоям; опуская сначала руку до земли и затем поднимая ее над головой. Кроме того, они обязаны следовать верхом за государем и повсюду сопровождать его, когда он отправляется за город, какая бы ни была погода, несмотря на дождь или пыль, между тем как он следует в своем палеки на слоне или в тахт-раване, или походном троне, который несут на плечах восемь человек, ловко сменяемых по дороге другими восемью. Таким образом он во всех переходах хорошо защищен от всякой непогоды. Они несут эту обязанность, идет ли он на войну, или совершает переходы с армией из города в город, или отправляется на охоту.
Иногда государь освобождает некоторых от этой обязанности по причине их особой службы или вследствие того, что они больны, слишком стары, или чтобы избегнуть лишнего скопления людей, как он это обыкновенно делает, когда выезжает куда-нибудь недалеко от города, на охоту или в загородный дом, либо когда он отправляется в мечеть; в этих случаях его обычно сопровождают лишь дежурные по караулу.
Мансабдары (мансебдары) — это всадники, получающие мансаб — особую плату, очень почетную и значительную, правда, не настолько значительную, как жалованье эмиров, но более высокую, чем получают другие; их поэтому рассматривают как маленьких эмиров, равных по рангу тем, которые становятся впоследствии эмирами, тем более что они не признают над собой никаких начальников, кроме самого падишаха, и несут обыкновенно те же обязанности, что и эмиры; они были бы настоящими эмирами, если бы у них было под начальством несколько всадников, что некоторые из них раньше и имели, тогда как теперь обыкновенно они имеют только от двух до шести обязательных лошадей, т.е. таких, которые носят царское тавро; жалованье же их обыкновенно составляет от 150-200 до 600-700 рупий в месяц наличными. Их число тоже неопределенно, но оно гораздо значительнее, чем число эмиров, ибо при дворе их всегда от двухсот до трехсот, не считая тех, которые находятся в провинции или в армии.
Розиндары (рузиндары) — тоже всадники, но оплачиваются поденно, как показывает их название; плата иногда бывает у них выше, чем у многих мансабдаров, но она выдается иначе и не так почетна; зато они не принуждаются, как мансабдары, к адженасу, т.е. к приобретению за известную цену, подчас далеко не умеренную, ковров и других предметов домашнего обихода, находившихся в употреблении при дворе. Число этого рода людей очень значительно; они занимают мелкие должности, многие из них служат писцами, помощниками писцов, накладывают печать на бараты, или ордера, для получения денег, причем берут взятки за ускорение выдачи баратов.
Простые всадники подчинены эмирам; среди них наиболее уважаемыми и получающими высшую плату являются те, у которых имеются две обязательные лошади, т.е. отмеченные тавром их эмира; плата их точно не установлена, многое зависит от щедрости эмира, который может оказывать в этом отношении предпочтение, кому пожелает. Однако Могол считает, что плата простого всадника с одной лошадью не должна быть менее двадцати пяти рупий или около того, и в своих расчетах с эмирами он исходит из этой цифры.
Оплата пехотинцев наиболее низкая, и потому среди них попадаются очень убогие мушкетеры, особенно если они стреляют, не сидя на земле и не упирая мушкета на подвешенную к нему маленькую изящную деревянную вилку; да и то они очень боятся опалить свои большие бороды и глаза; особенно же они боятся, что какой-нибудь «джен», или злой дух, разорвет их мушкет. Они получают плату в десять — пятнадцать — двадцать рупий, но встречаются канониры, получающие большое жалованье, особенно из наших франти, или христиан, — португальцев, англичан, голландцев, немцев и французов, которые сюда приезжают из Гоа или убегают из голландской и английской компаний. Раньше, когда моголы еще не научились стрелять из пушек, жалованье канониров было очень велико; с того времени остаются еще некоторые, получающие по двести рупий в месяц, но теперь таким канонирам уже дают не более тридцати двух рупий, да и вообще не хотят их больше брать на службу.
Артиллерия делится на два рода. Первый — это крупная, или тяжелая, артиллерия, вторая — легкая, или, как они ее называют, стремянная. Что касается тяжелой артиллерии, то припоминаю, что, когда государь после своей болезни разъезжал со всей своей армией, почти каждый день развлекаясь охотой то на цапель, то на нильгау, или серых быков (как они называют этот род лосей), то на газелей и леопардов, то иногда на львов, продвигаясь мало-помалу к Лахору и Кашмиру, этому маленькому раю Индии, который я опишу в другом месте, и где он собирался провести лето, — эта артиллерия состояла из семидесяти пушек, большей частью чугунных, не считая двухсот-трехсот легких верблюдов, которые несли по небольшому полевому орудию величиной с двойной мушкет; их привязывают к этим животным вроде того, как мы привязывали к лодкам камнеметные машины.
Стремянная артиллерия, показавшаяся мне очень изящной и хорошо обученной, состояла из пятидесяти или шестидесяти маленьких полевых бронзовых орудий, помещенных каждое на маленькую тележку, хорошо сделанную и хорошо окрашенную, с сундучком спереди и сзади для снарядов; ее везли две прекрасные лошади; кучер управлял ею, как коляской; она была украшена маленькими красными лентами и при каждой была еще третья лошадь, которую вел под уздцы помощник кучера-канонира, она служила запасной. Так как тяжелая артиллерия не могла всюду следовать за государем, который сворачивал с большой дороги то направо, то налево через поля, чтобы выбрать хорошие места для охоты и водопоя, — ей приходилось двигаться по большой дороге, чтобы скорее ехать и избегать задержек, которые она причинила бы на трудных переправах, а особенно на понтонных мостах, которые устраивали для переправы через реки. Стремянная же артиллерия была неразлучна с особой государя, поэтому-то ей и дали название стремянной: она отправляется утром, когда государь выходит из своей палатки; он обыкновенно несколько сворачивает с дороги, чтобы попасть к намеченному месту охоты, которое охраняется, чтобы армия не вошла туда, артиллерия же движется прямо и нередко во весь опор к месту сбора, чтобы выстроиться перед его палаткой, которая ставится уже накануне, как и палатки больших эмиров, и в то мгновение, когда государь появляется, вся эта артиллерия стреляет, чтобы предупредить армию об его прибытии.
Полевая армия ничем не отличается от состоящей при особе государя. Везде имеются эмиры, мансабдары, розиндары, простые всадники, пехота, артиллерия, — повсюду, где воюют, отличие заключается лишь в том, что количество полевой армии очень велико, так как одна только армия, которую Могол вынужден постоянно содержать в Декане, чтобы держать в узде могущественного короля Голконды и воевать с королем Биджапура и со всеми раджами, которые к нему присоединяются, состоит не менее чем из двадцати — двадцати пяти, иногда тридцати тысяч всадников.