История России. XX век. Как Россия шла к ХХ веку. От начала царствования Николая II до конца Гражданской войны (1894–1922). Том I
Шрифт:
Мнение современника
«Поражения и катастрофы, нехватка продовольствия и сухой закон, гибель миллионов людей, коррупция и неэффективность власти породили во всех классах общества раздражение и гнев, который не мог найти иного выхода, кроме восстания, и иного козла отпущения, кроме самодержца. Царь и его жена уже год (до февраля 1917. – Отв. ред.) как превратились в объект всеобщего возмущения, которое всё нарастало. Николай II, любящий муж и отец, абсолютный монарх, начисто лишенный всех качеств, необходимых правителю государства во время кризиса, нёс на своих плечах ответственность за все страдания, которые германские армии причинили России. Императрица, вызывавшая еще большую ненависть, обитала в узком кругу приближенных, прислушивалась только к фрейлине Вырубовой и своему духовному наставнику, сладострастному мистику Распутину, и, руководствуясь их советами, держала в руках всю политику и судьбы измученной Империи. <…> Ни один другой народ не испытал таких страданий и не понес таких жертв как русский. Ни одно государство, ни одна нация никогда не проходили сквозь испытания такого масштаба, сохранив отлаженную структуру своей жизни. Огромная машина скрипела и стонала, но всё еще работала. Ещё одно усилие – и будет одержана победа. Изменить систему, открыть путь самозванцам (то есть общественности. – Отв. ред.), расстаться с малейшей частицей деспотической власти означало в глазах Царя вызвать полный крах России». – Уинстон С. Черчилль. Мировой кризис. Т. 6. Восточный фронт. М.: Principium, 2014. – C. 322–323.
Пораженцы из числа социалистов вели активную пропаганду на фронтах и в тылу против войны, как обнаружилось после Второй мировой войны – на немецкие деньги.
Потери основных участников войны 1914–1918 гг.
Все главные участники Великой войны понесли огромные потери, но обращает на себя внимание соотношение кровавых потерь (убитые, умершие от ран, ставшие инвалидами из-за ранений) к попавшим в плен. Обычно считается, что качество войска определяется этим соотношением. Чем выше показатель кровавых потерь к пленным – тем лучше войско, мужественней солдаты и офицеры, талантливей – полководцы. В России и Австрии соотношение очень плохое. На двух убитых и раненых – один сдавшийся в плен. Во французской и германской армии в плен попало в десять раз меньше солдат, чем было убито и ранено, в британской – в шестнадцать раз меньше. В Австрии множество пленных объясняется просто – славяне и православные румыны Австрийской империи воевать против России не хотели и при первой возможности многие из них сдавались в плен и даже переходили линию фронта, желая сражаться не против русской армии, а вместе с ней за освобождение от австрийцев своих земель. Среди русских таких национально мотивированных сдач в плен практически не было. То, что русские люди, известные своей смелостью и выносливостью, не хотели воевать и предпочитали смерти и ранам позор плена, с очевидностью свидетельствует, что война не была популярна в народе, её цели непонятны. Первая Мировая война не стала в России войной народной. Эти цифры лучше многих свидетельствуют об узости социального основания политического режима Императорской России в начале ХХ века и предвещают бунт против чуждой народу власти, погнавшей людей на смерть ради непонятных им целей.
Литература
У. Фуллер. Шпиономания и закат императорской России. М.: Новое литературное обозрение, 2009.
1.4.14. Февральская революция 1917 г.: причины, характер, ход
«Дума продолжала обсуждать продовольственный вопрос. Внешне всё казалось спокойным… Но вдруг что-то оборвалось, и государственная машина сошла с рельс. Свершилось то, о чем предупреждали, грозное и гибельное…» – так закончил Михаил Родзянко свою книгу «Крушение Империи». Владимир Набоков, видный член КДП, признавал: «Еще 26-го вечером мы были далеки от мысли, что ближайшие два-три дня принесут с собою такие колоссальные, решающие события всемирно-исторического значения». Никто не ожидал, что переворот произойдет именно в эти дни, на Крестопоклонной седмице Великого поста, но все почти чувствовали, что он случится «вот-вот».
Императора многократно предупреждали о приближающейся революции. 3 декабря 1916 г. по поручению лиц царствующего дома Великий князь Павел Александрович советовал скорее даровать конституцию или хотя бы правительство, пользующееся поддержкой Думы. В конце декабря Великий князь Александр Михайлович предупреждал, что революцию следует ожидать не позднее весны 1917 г. 10 февраля 1917 г. председатель Думы М. В. Родзянко на докладе у Государя сказал ему, что происходящая встреча может стать последней из-за приближающейся революции – «будет революция и такая анархия, которую никто не удержит».
22 февраля Государь выехал в Ставку из Царского Села. В тот же день в Петрограде в связи с забастовкой был закрыт Путиловский завод, без средств к существованию остались 36 тыс. рабочих, которые обратились за поддержкой к рабочим других заводов. Забастовки солидарности прошли по всей столице. Забастовавшие путиловцы требовали повышения зарплаты, протестовали против роста цен и огромных очередей за хлебом. Дело в том, что из-за обильных снегопадов железнодорожные пути превратились на несколько дней в высокие сугробы и это, задержав подвоз хлеба в Петроград, вызвало очереди.
23 февраля (8 марта) в день международной солидарности работниц начались уличные манифестации женщин, которые с остервенением громили хлебные лавки и булочные. Бросили учиться студенты и тоже вышли на улицы. До конца дня перестало трудиться и вышло протестовать примерно 100 тыс. рабочих (около трети всех рабочих Петрограда). От требований «Хлеба!» быстро перешли к лозунгам «Долой войну!» и «Долой самодержавие!» 5 тыс. полицейских не могли справиться со стремительно растущими демонстрациями. Приказа о применении оружия градоначальник им не давал.
Хлеб, как гласило объявление от 24 февраля 1917 г. командующего Петроградским военным округом генерала Хабалова, находился в городе в достаточном количестве, и если его не было в некоторых лавках, то потому, что он в чрезмерных количествах раскупался на сухари. На 23 февраля запасы города составляли полмиллиона пудов ржаной и пшеничной муки, чего, при нормальном потреблении, без подвоза, хватило бы на десять – двенадцать дней, а хлеб все время поступал в столицу. Да, кроме того, как объяснял в Думе 25 февраля министр земледелия Риттих, даже не во всех частях города черный хлеб полностью разбирался к вечеру, а черствый хлеб на следующий день уже не хотели покупать. Ни о каком голоде, даже о недоедании питерских рабочих в феврале 1917 г. и речи не могло быть. Революционные листовки, распространявшиеся в эти дни по Петрограду, откровенно лгали, когда сообщали: «В тылу заводчики и фабриканты под предлогом войны хотят обратить рабочих в своих крепостных. Страшная дороговизна растет во всех городах, голод стучится во все окна… Мы часами стоим в очередях, дети наши голодают… Везде горе и слёзы» (Листовка по случаю международного дня работниц Петербургского междурайонного комитета РСДРП). Квалифицированный столичный рабочий на оборонном заводе получал редко меньше 5 рублей в день, чернорабочий – трёх, в то время как фунт черного хлеба стоил 5 копеек, белого – 10, говядины – 40, свинины – 80, сливочного масла – 50 копеек. И все эти продукты были в продаже.
В 1917 г. забастовки в Петрограде были обычным явлением. 14 февраля, по донесению охранного отделения, в городе бастовало 58 предприятий с 89 576 рабочими, 15 февраля – 20 предприятий с 24 840 рабочими. На Петергофском шоссе были устроены пикеты с красными флагами. Перебои с выпечным хлебом вызвали резкую активизацию забастовок и выступлений рабочих. 23 февраля бастовало 87 тысяч, 24 февраля – до 197 тысяч, 25 февраля – до 240 тысяч рабочих – 80 % рабочих Петрограда.
Полиция выставила заставы, однако рабочие прорывали их, и полицейские отступали без применения оружия. Началась стрельба из толпы, нападения на полицию, провокации ответных действий жандармерии и войск. Казаки, высланные для разгона демонстраций, часто не вмешивались в беспорядки или даже поддерживали бунтовщиков – около полудня 25 февраля на Знаменской площади казаками был зарублен ротмистр Крылов – первая жертва «великой бескровной». Он пал от рук тех, кто считался защитниками власти.
В 9 часов вечера 25 февраля Петроградский градоначальник казачий генерал Хабалов получил телеграмму из Ставки: «Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжелое время войны с Германией и Австрией. Николай». Одновременно Император подписал указ, прерывающий работу Государственной Думы до апреля.
26 февраля, в воскресный день, десятки тысяч человек устремились не в храмы, а под красными знаменами на воинские заставы в центре столицы с уверенностью, что стрелять не будут. Однако генерал Хабалов, в соответствии с приказом Императора, распорядился при необходимости после трехкратного предупреждения открывать огонь. Стреляли несколько раз в разных районах города. На выстрелы в воздух народ отвечал смехом, стрельба на поражение рассеивала демонстрантов по дворам, но вскоре толпы собирались вновь. Кровь только взвинчивала нервы, не устрашала. Скорее, она имела обратный эффект. Одна из рот Павловского полка открыла огонь не по демонстрантам, а по полиции. Председатель Думы Родзянко телеграфировал Государю: «В столице анархия. Правительство парализовано…» Верные правительству части одна за другой переходили на сторону бунтовщиков. Даже командир батальона георгиевских кавалеров генерал князь Пожарский объявил своим офицерам, что в народ он стрелять не будет, кто бы ему это ни приказал.
Вечером 26 февраля солдатами запасного батальона лейб-гвардии Павловского полка был убит выстрелом в спину при выходе из казарм 4-й роты на Конюшенной площади командир батальона полковник А. Н. Экстен. Утром 27-го – выстрелом в спину во время построения учебных рот Волынского полка – их командир, капитан Лашкевич. «Убийство своего командира – лучшая форма революционизации солдат, которые из страха наказания будут после заклятия кровью верными сторонниками революции», – писал Ленин, анализируя опыт 1905 г. И действительно, 27 февраля сначала Павловские, а затем Волынские роты стали отказываться подавлять волнения, и солдаты с оружием перебегали к демонстрантам. В это время царскосельский гарнизон грабил окрестные питейные заведения, и только сводный гвардейский полк еще нес охрану Александровского дворца, где находилась Императрица Александра Федоровна с больными корью детьми.