История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции
Шрифт:
Десятки, сотни писем приходили к Горькому в Сорренто, многие жаловались на рапповцев, душивших всё живое в искусстве. И Горький пытался вырвать из костистой лапы рапповцев талантливое ядро современной русской литературы. Никто это не сделает, только ему доверено это Судьбой.
Писал о своей бедственной судьбе и Михаил Булгаков, жалобы его сводились к простому мотиву: жить нечем, все пьесы его запрещены, напостовцы радуются этому, а ведь погубили талантливого литератора. Горький написал Сталину о губительности напостовской критики, полностью лишившей драматурга куска хлеба, может быть, Сталину захочется повидаться с ним, это было бы полезно не только ему, а и вообще для развития литературы. Получив это письмо, Сталин тут же узнал, что, действительно, все пьесы Булгакова сняты из репертуара театров, даже его любимые «Дни Турбиных».
Вскоре «Дни Турбиных» были возобновлены на сцене МХТ, а в марте 1932 года начались в МХТ репетиции «Мольера». Булгаков написал несколько торжествующих писем о возобновлении своей жизни драматурга.
И сколько таких обращений к Сталину сыграли свою роль, ведь только он мог решить любые противоречия и проблемы. И только он мог завершить бесконечные групповые ссоры и склоки в среде РАППа, между группой Серафимовича и Панфёрова и основной группой рапповцев во главе с Авербахом и Фадеевым, в основе которых лежали не идеологические, а главным образом личные мотивы. В этом духе написаны письма Горького Сталину, который вскоре принял главное решение об изменениях в структуре писательской жизни.
21 апреля 1932 года Горький, через Берлин, отправился в СССР.
23 апреля 1932 года ЦК ВКП(б) принял постановление «О перестройке литературно-художественных организаций», опубликованное 24 апреля в «Правде».
25 апреля А.М. Горький, как обычно, торжественно встреченный, вновь поселяется в своём доме на Малой Никитской, 6, который вскоре стал квартирой нарождающегося Союза писателей СССР. 15 мая создан Оргкомитет Союза советских писателей РСФСР. В августе был создан Всесоюзный оргкомитет под руководством А.М. Горького, И. Гронского и В. Кирпотина. И началась работа… Вроде бы работали писатели, но управляли ими ВКП(б), Сталин, Каганович и другие высшие партийные кадры 4 июня 1932 года Сталин писал Кагановичу: «Обратите внимание на Эйзенштейна, старающегося через Горького, Киршона и некоторых комсомольцев пролезть вновь в главные кинооператоры СССР. Если он, благодаря ротозейству культпропа, добьётся своей цели, то его победа будет выглядеть как премия всем будущим (и настоящим) дезертирам. Предупредите ЦКмол». В ответном письме (Сталин был в отпуске) Каганович писал: «Насчёт Эйзенштейна я соответствующие меры приму. Надо урезать «меценатов», либеральствующих за счёт интересов государства».
7 июня, через несколько дней, Сталин вновь обращается к Кагановичу:
«1) Удалось, наконец, прочесть пьесу Демьяна Бедного «Как 14 дивизия в рай шла» (см. «Новый мир»). По-моему, пьеса вышла неважная, посредственная, грубоватая, отдаёт кабацким духом, изобилует трактирными остротами. Если она и имеет воспитательное значение, то скорее всего отрицательное.
Мы ошиблись, приложив к этой плоской и нехудожественной штуке печать ПБ (Политбюро. – В. П.). Это нам урок. Впредь будем осторожны, в особенности – в отношении произведений Демьяна Бедного.
2) В «Новом мире» печатается новый роман Шолохова «Поднятая целина». Интересная штука! Видно, Шолохов изучил колхозное дело на Дону. У Шолохова, по-моему, большое художественное дарование. Кроме того, он – писатель глубоко добросовестный: пишет о вещах, хорошо известных ему. Не то что «наш» вертлявый Бабель, который то и дело пишет о вещах, ему совершенно неизвестных (например, «Конная армия») (Сталин и Каганович. М., 203. С. 145).
17 сентября 1932 года Президиум Центрального исполнительного комитета СССР за выдающиеся заслуги наградил Алексея Максимовича Горького орденом Ленина, основал в Москве Литературный институт имени Максима Горького, присвоил МХТ имя Максима Горького, учредил в высших учебных заведениях 25 стипендий имени Горького… Вся неделя прошла в поздравлениях и приветствиях по случаю 40-летия литературной деятельности А.М. Горького.
25 сентября «Правда» опубликовали десятки, сотни телеграмм и поздравлений А.М. Горькому.
В тот же день в Большом театре на торжественном юбилейном заседании М.И. Калинин вручает А.М. Горькому орден Ленина. Постышев объявляет предложение ЦК ВКП(б) о присвоении Нижнему Новгороду имени Горький. Стецкий и Бубнов выступают с докладами о творчестве Горького. В тот же день состоялись премьеры спектакля «Егор Булычёв и другие» в Театре имени Евг. Вахтангова и в ленинградском Большом драматическом театре.
Бремя непосильное, вряд ли кто мог выдержать такое… Горький горячился, возражал, но партия и государство вознаградили личность и творчество великого русского писателя за великие его дела.
26 октября 1932 года, перед самым отъездом Горького в Италию, на Малую Никитскую приехали Сталин и другие члены Политбюро, а здесь для встречи уже собрались писатели разных стилей, направлений, ориентаций.
А.И. Овчаренко, изучая историю возникновения термина «социалистический реализм», обратился с этим вопросом к И.М. Гронскому, видному партийному деятелю того времени.
«Начну с вопроса о творческом методе, – начал своё ответное письмо И.М. Гронский. – Накануне заседаний Комиссии И.В. Сталин позвонил мне по телефону и просил зайти к нему.
Я застал его за чтением заявлений руководителей РАПП. На вопрос: читал ли я эти заявления и как отношусь к ним? – я ответил: рапповцы выступают против решения ЦК о перестройке лит. – худ. организаций, поэтому их домогательства надо осудить и отвергнуть.
Организационные вопросы перестройки лит. – худ. организаций, – сказал И.В. Сталин, – Центральным Комитетом решены, и для перерешения их нет никаких оснований. Остаются нерешенными творческие вопросы, и главный из них – вопрос о рапповском диалектико-материалистическом творческом методе. Завтра, на Комиссии, рапповцы этот вопрос, безусловно, поднимут. Нам поэтому нужно заранее, до заседания, определить своё отношение к нему: принимаем ли мы его или, наоборот, отвергаем. У вас есть на этот счёт какие-либо предложения?
Готовых предложений у меня не было. Их нужно было ещё найти и сформулировать…» Отвергнув предложения И.М. Гронского, Сталин сказал следующее: «Вы правильно указали на классовый, пролетарский характер советской литературы, – отвечая мне, заметил Сталин, – и правильно назвали цель всей нашей борьбы. Но стоит ли нам в определении творческого художественного метода, который должен объединить всех деятелей советской литературы и искусства, специально оговаривать и даже подчёркивать пролетарский характер советской литературы и искусства? Мне думается, большой нужды в этом нет. Указание на конечную цель борьбы рабочего класса – коммунизм – тоже правильно. Но ведь мы пока не ставим в качестве практической задачи вопрос о переходе от социализма к коммунизму. Придёт время, и эта задача, безусловно, встанет перед партией, встанет как практическая задача, но произойдёт это не скоро. Указывая на коммунизм как на практическую цель, вы несколько забегаете вперёд. Вы нашли правильное решение вопроса, а сформулировали его не совсем удачно. Как вы отнесётесь к тому, если мы творческий метод советской литературы и искусства назовём социалистический реализм? Достоинством такого определения является, во-первых, краткость (всего два слова), во-вторых, понятность и, в-третьих, указание на преемственность в развитии литературы…» (Гронский И. Воспоминания. С. 335).
Это было в апреле 1932 года, Сталин сформулировал определение творческого метода, а вслед за этим, до 26 октября, десятки раз это определение упоминалось в докладах, статьях, выступлениях…
На Малой Никитской, у Горького, собрались чуть ли не все заинтересованные лица. Приехали Сталин, Молотов, Ворошилов, Каганович… Вступительное слово произнёс Горький, потом говорили И. Гронский, Л. Авербах… Л. Сейфуллина резко выступила против введения в оргкомитет рапповцев, прежде всего Авербаха, нанёсшего огромный вред развитию литературы.