История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции
Шрифт:
Андрей Белый стал читать публичные лекции, о которых слушатели оставили множество воспоминаний. Имя его становилось известным, рецензии о его творчестве были разнообразными и порой скандальными, слушателей его лекций было хоть отбавляй, особенно восторженных слушательниц, о которых Андрей Белый иронически писал в своих мемуарах: «Как из-под земли возникли рои модернистических девушек: тонкие, бледные, хрупкие, загадочные, томные, как героини Метерлинка, они переполняли залу Литературно-художественного кружка и символистические салоны» (Мочульский К.В. Александр Блок. Андрей Белый. Валерий Брюсов. М., 1997). Увлеклась Андреем Белым и жена его приятеля Сергея Соколова, владельца издательства «Гриф», – Нина Ивановна Петровская (1884–1928). Сначала она увлеклась Константином Бальмонтом, но роман быстро закончился. Андрей Белый в своём дневнике описал то, что произошло: его падение с Ниной Ивановной, сначала думали – это игра, грёзы о мистерии и братстве, но оказалось, что это плотское увлечение, которое длилось не менее
В 1904 году в Петербурге Андрей Белый познакомился с Александром Блоком и его женой Любовью Дмитриевной Менделеевой-Блок. Встречались, разговаривали, спорили, обменивались письмами, потом снова встречались, спорили, Андрей Белый был гостем Блока в имении Шахматово. Крепли чувства Андрея Белого к жене Александра Блока. Постепенно поэзия мистического начала кажется исчерпанной, всё больше захватывает Андрея Белого сегодняшняя Россия, всё больше тянуло его к острым темам России и русского народа. Большая проблемная работа «Луг зелёный» была опубликована в журнале «Весы» (1905. № 8).
Неожиданно обострились отношения Андрея Белого и Валерия Брюсова. Зная неуступчивый и взрывной характер Андрея Белого и скрытный и независимый характер Валерия Брюсова, биографы и исследователи предполагают, что причиной охлаждения между единомышленниками оказалась все та же Нина Петровская: Белый сожалел, что так легко уступил её Брюсову, а Брюсов всерьёз в неё влюбился, их отношения были прочными. Белый язвил по этому поводу, Брюсов откликнулся едким стихотворением, в котором прозрачно намекнул, что его соперник похож на хитрого и коварного древнескандинавского бога Локи. Белый тут же ответил Брюсову стихотворениями «Старинному врагу» и «Маг». Личная вражда, даже ненависть по личному вопросу чуть не закончилась дуэлью, но они переломили враждебные чувства и по-прежнему совместно работали в журнале «Весы», по-прежнему участвовали в работе Литературно-художественного кружка во имя укрепления литературного течения «под флагом символизма» (А. Белый).
Кровавые события 9 января 1905 года потрясли всю русскую интеллигенцию. Андрей Белый вместе с матерью прибыли в Петербург как раз 9 января и были тоже потрясены. Блок, Белый, Мережковский, Зинаида Гиппиус встречались в этот день и выражали своё возмущение. Зинаида Гиппиус и Андрей Белый отправились на спектакль в Александринский императорский театр, договорились со студентами и своими единомышленниками и выкриками сорвали спектакль. Гиппиус и Белый пошли в Вольное экономическое общество, где выступали поп Гапон и Максим Горький с протестом против бесчеловечного отношения царской администрации к протестующим рабочим. Белый хотел участвовать и в дальнейших событиях, но Зинаида Гиппиус увела его с этого заседания.
В июне 1905 года Андрей Белый, пребывая в Шахматове вместе с Сергеем Соловьёвым, перед отъездом написал любовное письмо Любови Дмитриевне Блок, но та ответила холодным письмом, хотя и приглашала по-прежнему видеться с ней. Андрей Белый завалил её своими любовными письмами, но Любовь Дмитриевна без опасений показывала эти письма Александру и его матери.
В августе 1905 года Маргарита Кирилловна Морозова пригласила Андрея Белого погостить в её имении в Тверской губернии. Они стали, как пишут биографы, неразлучной парой, встречались каждый день и говорили до самой ночи, а то и до утра. На склоне лет Маргарита Кирилловна вспоминала: «Слушать Бориса Николаевича было для меня совсем новым, никогда мной раньше не испытанным наслаждением. Я никогда не встречала ни до, ни после человека с такой, скажу без преувеличения, гениальной поэтической фантазией. Я сидела и слушала, как самые чудесные, волшебные сказки, его рассказы о том, что он пишет, или о том, что он думает писать. Это был действительно гениальный импровизатор… В беседе Борис Николаевич был единственным, ни с кем не сравнимым. Все, конечно, сводилось к тому, что он говорил один, а его собеседники его слушали как заворожённые» (Морозова М.К. Андрей Белый // Андрей Белый. Проблемы творчества. М., 1988. С. 529–530. См. также: Хорватова Е.В. Маргарита Морозова: Грешная любовь. М., 2004). О том, что Андрей Белый был красивым, обаятельным, необычайно учтивым и хорошо воспитанным, а его огромные глаза сияли постоянным восторгом, писали многие его современники и современницы. Так что ничего удивительного в том, что Маргарита Кирилловна слушала его до ночи или даже до утра, нет.
В январе 1906 года Андрей Белый снова в Петербурге, снова последовали встречи с Блоками, разговоры, споры, но однажды, возвращаясь с концерта, Борис и Любовь поняли, что их любовь непреодолима. Борис Николаевич нанял отдельную квартиру на Шпалерной улице, и когда они встретились, то уже ничто не сдерживало их в проявлении чувств. «Не успевали мы оставаться одни, как никакой уже преграды не стояло между нами и мы беспомощно и жадно не могли оторваться от долгих и неутоляющих поцелуев», – вспоминала Любовь Дмитриевна на склоне лет. Её можно было понять: после свадьбы Александр Блок не дотронулся до неё, по-прежнему боготворил её, она ещё год оставалась девственницей, потом сошлась с одним актёром, родила ребенка, сам Блок не мог иметь детей. И он в тоске и безысходности написал стихи: «Но час настал, и ты ушла из дому. / Я бросил в ночь заветное кольцо. / Ты отдала свою судьбу другому, / И я забыл прекрасное лицо».
Андрей Белый в своём восторге от любовной встречи тут же написал рассказ «Куст», в котором сквозь сказочную форму повествования явственно обозначил подробности произошедшего. Любовь Дмитриевна обиделась, но ненадолго. Встречи продолжались, Любовь Дмитриевна согласилась выйти за Бориса Николаевича замуж, уехать в Италию, и открылась мужу. Блок мужественно узнал об этом решении и ответил по-своему: он написал пьесу «Балаганчик», в котором действующие лица напоминают самого Блока, Любовь Дмитриевну и Бориса Бугаева. И тут начались колебания Любови Дмитриевны, – то она любит Бориса, а потом, на следующий день, заявляет, что любит Александра. Многие документы свидетельствуют о том, что Любовь Дмитриевна охладела к Борису и вернулась к Александру Блоку, издёрганному ресторанами и личной трагедией, но написавшему в это время одно из лучших своих стихотворений: «По вечерам над ресторанами / Горячий воздух дик и глух, / И правит окриками пьяными / Весенний и тлетворный дух…»
Андрей Белый уезжает за границу. Посетил Мюнхен, несколько месяцев жил в Париже, встречался с Мережковскими, побывал у Кругликовой в её мастерской, читал благотворительные лекции, а в марте 1907 года вернулся в Москву и сразу окунулся в полемику между московскими и петербургскими символистами, а главное – начал готовить к публикации два новых сборника стихотворений 1904–1908 годов – «Пепел» (СПб., 1909) и «Урна» (М., 1909), которые сразу поддержала критика, увидевшая в сборнике «Пепел» развитие некрасовских традиций и большое внимание к острейшим социальным проблемам России и русского народа, а в «Урне» – развитие традиций Пушкина, Баратынского, Тютчева, внимание к пережитой личной трагедии. О сборнике «Пепел» тут же написал Сергей Соловьёв, близкий друг Андрея Белого: «Россия с её разложившимся прошлым и нерождённым будущим. Россия, какой она стала после Японской войны и подавленной революции, – вот широкая трепещущей современностью книга Андрея Белого» (Весы. 1909. № 1. С. 85).
Вскоре Андрей Белый познакомился с Вячеславом Ивановым и стал бывать на его вечерах, познакомился с философами Н.А. Бердяевым, С.Н. Булгаковым (1871–1944), М.О. Гершензоном (1869–1925), который организовал и издал знаменитые «Вехи», со многими художниками, писателями, артистами.
Андрей Белый, активно участвуя в литературном процессе, сталкиваясь и разговаривая со многими представителями различных литературных групп, обратил внимание на роль журналистов-евреев, которые сидели в различных журналах, издательствах, участвовали в литературных и религиозных обществах и вели свою, хотя и не обладали писательскими качествами, творческую линию. «Главарями национальной культуры, – писал А. Белый в 1909 году, – оказываются чуждые этой культуре люди… Евреи – народ иной, чуждый задачам русской культуры; в их стремлении к равному с нами пониманию скрытых возможностей русского народа мы безусловно против них… чистые струи родного языка засоряются своего рода безличным эсперанто из международных словечек, и далее всему оригинальному, идущему вне русла эсперанто… объявляется бойкот. Вместо Гоголя объявляется Шолом Аш, провозглашается смерть быту, учреждается международный жаргон… рать критиков и предпринимателей в значительной степени пополняется однородным элементом, вернее, одной нацией, в устах интернационалистов всё чаще слышится привкус замаскированной проповеди… юдаизма». Достаточно просмотреть списки сотрудников газет и журналов, и «вы увидите сплошь имена евреев. Общая масса еврейских критиков совершенно чужда русскому искусству, пишет на жаргоне эсперанто и терроризирует всякую попытку углубить и обогатить русский язык. То же и с издательствами: все крупные литературно-коммерческие предприятия России или принадлежат евреям, или ими дирижируются; вырастает экономическая зависимость писателя от издателя. Морально покупается писатель за писателем, за критиком критик. Власть еврейского «штемпеля» нависает над творчеством; национальное творчество трусливо прячется по углам; фальсификация шествует победоносно. И эта зависимость писателя от еврейской или юдаизированной критики строго замалчивается: еврей-издатель, с одной стороны, грозит голодом писателю; с другой стороны, еврейский критик грозит опозорить того, кто поднимает голос в защиту права русской литературы быть русской, и только русской». Еврейские издатели и еврейские критики предлагают русским писателям заниматься еврейской «штемпелёванной культурой» (Весы. 1909. № 8).
В это время в Москву приехали три сестры Тургеневы, которые воспитывались под присмотром тети, известной певицы М.А. Олениной-д’Альгейм, с которой Андрей Белый был хорошо знаком. Ася (Анна) Тургенева предложила Белому написать его портрет, в процессе позирования Андрей Белый влюбился в Асю и предложил ей стать его женой. В это время А. Белый работал над прозаической книгой – романом «Серебряный голубь». Жил в деревне, собирал материалы, делал первые наброски романа. Многое рассказал Андрею Белому Сергей Соловьёв, и о том, как он влюбился в деревенскую девушку, но свадьба не состоялась. И всё это вошло в роман о России и трагических проблемах русского народа, где герой ищет свой идеал в «почве», как и славянофилы, но этой почвы не находит, а вовлекается в религиозную секту, которая его и губит. Роман был напечатан в журнале «Весы» (1909. № 3–4, 6–7, 10–12, отдельное издание – М., 1910). Журналы «Аполлон», «Русское слово», «Русская мысль» и другие откликнулись на выход романа положительными рецензиями.