История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции
Шрифт:
Маяковский познакомился с двадцатилетней сотрудницей библиотеки Госиздата Наташей Брюханенко, отношения стали более тесными, он пригласил её в Крым, отпуск они провели вместе. Наметилась свадьба, против которой Лиля решительно возражала. В письме Маяковскому 17 августа 1927 года Лиля Брик писала: «Ужасно крепко тебя люблю. Пожалуйста, не женись всерьёз, а то меня ВСЕ уверяют, что ты страшно влюблён и обязательно женишься! Мы ведь все и так женаты уже друг на друге». Последние строчки письма долго не публиковались, дабы не скомпрометировать моральный облик Лили Брик, у которой в это время продолжался роман со Львом Кулешовым. Хотела покорить ещё Всеволода Пудовкина, ставшего знаменитым кинорежиссёром, но не удалось. И Маяковский действительно не женился, а уехал по городам со стихами.
Поездка в Париж в октябре 1928 года для Маяковского была знаменательной. Эльза познакомила его с двадцатидвухлетней красавицей Татьяной
Маяковский уехал в Москву в декабре 1928 года, написал сатирическую комедию «Клоп», Мейерхольд взялся её поставить, Лиля восхищалась гением Маяковского. А его снова потянуло в Париж, он послал Татьяне десятки телеграмм и писем, в которых искренно писал о своей тоске, он хотел бы каждую минуту знать, что она делает и о чём думает. В конце 1928 года Маяковский написал стихотворение «Письмо Татьяне Яковлевой», в котором выразил всю полноту своих чувств и предложение о женитьбе: «…Ты одна мне / ростом вровень, / стань же рядом / с бровью брови, / дай / про этот/ важный вечер / рассказать / по-человечьи». Он любит её, но любовь его не может быть оторвана от «красного цвета моих республик». Она должна вернуться в Россию, он ревнив, но он покорит, взнуздает свои чувства и чувства Татьяны:
Ты не думай,щурясь просто,из-под выпрямленных дуг.Иди сюда,иди на перекрёстокмоих большихи неуклюжих рук.Не хочешь?Оставайся и зимуй,И этооскорблениена общий счёт нанижем.Я всё равнотебякогда-нибудь возьму —однуили вдвоём с Парижем (Там же. С. 373–376).Пусть это чувство окрашивало всю оставшуюся жизнь Маяковского, но поэзия, его творчество было всеобъемлющим, он писал стихи и о победах рабочего класса, и о грехах и пережитках советского общества, о мерзости, о подлости, о подлизах, достаточно лишь перечислить названия хотя бы стихотворений того же 1928 года: «ЕкатеринбургСвердловск», «Рассказ литейщика Ивана Козырева о вселении в новую квартиру», «Император», «Сердечная просьба», «Десятилетняя просьба», «Лицо классового врага», «Даёшь тухлые яйца», «Две культуры», «Нагрузка по макушку», «Бей белых и зелёных», «Кто он!», «Служака», «Общее» и «моё», «Казань», «Соберитесь и поговорите-ка», «Дом Герцена», «Трус», «Помпадур», «Стих не про дрянь, а про дрянцо…», «Земля наша обильна», «Шутка, похожая на правду», «Плюшкин. Послеоктябрьский скопидом обстраивает стол и дом», «Халтурщик», «Секрет молодости», «Галопщик по писателям», «Столп», «Поп», «Подлиза», «Сплетник», «Ханжа», «Письмо товарищу Кострову из Парижа о сущности любви» и, наконец, «Письмо Татьяне Яковлевой»… Мы чувствуем, как всё больше и больше нарастает в поэзии Маяковского неприятие тех явлений, которые расплодились в обществе. Маяковский взялся воплотить свой протест в острой сатирической и фантастической комедии «Клоп». Зная сложность творческого замысла, Маяковский рассказал о том, как он работал над своей пьесой:
«Это – феерическая комедия в 5 действиях и 9 картинах.
Мне самому трудно одного себя считать автором комедии. Обработанный и вошедший в комедию материал – это громада обывательских фактов, шедших в мои руки и голову со всех сторон, во всё время газетной и публицистической работы, особенно по «Комсомольской правде».
Эти факты, незначительные в отдельности, прессовались и собирались мною в две центральные фигуры комедии: Присыпкин, переделавший для изящества свою фамилию в Пьера Скрипкина, – бывший рабочий, ныне жених, и Олег Баян – подхалимничающий самородок из бывших владельцев.
Газетная работа отстоялась в то, что моя комедия – публицистическая, проблемная, тенденционная.
Проблема – разоблачение сегодняшнего мещанства.
Я старался всячески отличить комедию от обычного типа отображающих задним числом писанных вещей.
Основная трудность – это перевести факты на театральный язык действия и занимательности» (Избранное.
Далее Маяковский перечисляет ход действия в пьесе. А завершает статью тем, что он прочитает её на комсомольских собраниях, «если понадобится, будем вносить изменения в текст и в ситуацию. Но даже так обточенная и очищенная пьеса – это только одно из слагаемых. Сила влияния комедии на зрителя может быть удесятеряна (а то и уничтожена) актёрами, оформляющими, рабочими сцены, музыкантами и т. д. Но, конечно, главное зависит от того, насколько размахнётся режиссёр. Я уверен, что размахнётся здорово» (Там же. С. 517).
13 февраля 1929 года состоялась премьера пьесы «Клоп», а 23 февраля 1929 года Маяковский был уже в Париже, и с новой силой закрутилось любовное веретено. Увидевший Маяковского в Ницце художник Юрий Анненков, слушая его признания, описал его в своих воспоминаниях, заметив, как он разрыдался. Для этого были истинные причины: Маяковский думал о женитьбе. А одновременно с этим Лиля присылала ему письма, в которых подробно сообщала, что ему нужно привезти ей из Парижа. Аркадий Ваксберг, по-прежнему восхищаясь Лилей Брик, которая, слушая комедию «Клоп», кричала, что Маяковский – гений, сделал в данном случае удивительное заключение: «Тупиковая личная ситуация, глубокий разлад с самим собой, тревожная обстановка в стране, в том числе на литературном фронте, – всё это предвещало трагический исход» (Указ. соч. С. 208). Вернувшись в Москву, Маяковский признался Лиле, что отношения с Татьяной зашли слишком далеко. Осип и Лиля Брик доложили обстановку на Лубянку своему другу Агранову, а тот соответственно Генриху Ягоде. Маяковский по-прежнему любил Татьяну, он рвался в Париж, но за заграничным паспортом не обращался. И Аркадий Ваксберг предполагает, что ему сказали те, кто хорошо его знал, что ему не следует ехать в Париж, сказали устно. Отсюда и фраза из письма Маяковского Татьяне от 5 октября 1929 года: «…Нельзя пересказать и переписать всех грустностей, делающих меня ещё молчаливее» (Там же. С. 215). Вскоре пришло письмо от Эльзы, сообщавшее, что Татьяна вышла замуж. 23 декабря 1929 года Татьяна Яковлева вышла замуж за виконта дю Плесси. И тут же автор книги подвергает сомнению и письмо Эльзы, и всю эту историю, разыгранную как по нотам.
Зная противоречивость натуры Владимира Маяковского, Лиля Брик тут же вовлекла его в новую любовную интригу. Осип Брик пригласил на бега артистку Художественного театра Веронику (Нору) Полонскую, здесь же был и её муж, артист Михаил Яншин, и, конечно, Маяковский, который сразу же был покорён обаятельной Вероникой, на что и рассчитывала Лиля Брик. В свободные от Вероники минуты Маяковский писал восторженные письма Татьяне Яковлевой. Вероника сделала аборт, а Маяковский потребовал, узнав о замужестве Татьяны, чтобы Вероника бросила Яншина и вышла за него. Утром 14 апреля 1930 года Нора была в кабинете Маяковского, он снова повторил свою просьбу, чтобы она ушла из театра, развелась с Яншиным и вышла за него. С Яншиным она разведётся, переедет к нему, Маяковскому, но театр не бросит, у неё интересная роль, она бежит на репетицию, Немирович-Данченко не терпит опозданий. По свидетельству мемуаристов, стоило ей выйти из квартиры, как раздался выстрел, Маяковский попал в самое сердце.
Один за другим прибыли лубянские чекисты Яков Агранов, Моисей Горб, Лев Эльберт, потом к ним присоединились Захар Волович, Валерий Горожанин, Семён Гиндин, Михаил Кольцов, Артемий Халатов. Некролог был опубликован в «Правде», среди подписавшихся под некрологом были и фамилии чекистов. По предположению Аркадия Ваксберга и многих мемуаристов, чекисты искали в архиве Маяковского документы, которые остались неизвестными. А что они искали и нашли ли, тоже осталось секретом. Вокруг этого вопроса среди учёных, исследователей, мемуаристов продолжалась длительная полемика…
Биографы называют Лилю Брик стальной, но к тому же она была эгоисткой, корыстной, самовлюблённой, а в жизни Маяковского сыграла злую роль.
Аркадий Ваксберг задаёт мучительные вопросы: а не был ли Маяковский связан с ВЧК какими-либо более тесными связями? Почему так страстно Семён Гиндин искал что-то в архиве Маяковского? «Какая связь существовала между Маяковским и контрразведкой? – спрашивает Аркадий Ваксберг. – Или разведкой?
Если её не было, то с какой стати столь высокий чин из этого ведомства примчался сразу же вслед за выстрелом и самолично вёл обыск в рабочем кабинете поэта, интересуясь главным образом письмами и бумагами? Или друзья-чекисты искали в этих бумагах какой-либо компромат? На кого? Поиск мнимого компромата не привёл бы немедленно в Гендриков такое сонмище лубянских шишек первого ряда. Тем более что технические возможности уже и тогда позволяли «службам» рыться в бумагах и переворачивать вверх дном содержимое ящиков письменного стола. Даже и в коммуналках. Искали, может быть, вовсе не компромат, а сведения, не подлежащие оглашению? Следы чего-то такого, откуда «выходов нет»? Если так, то удивляться десанту чекистов в Гендриков переулок не приходится» (Там же. С. 257).