История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции
Шрифт:
Редкостную теплоту и заботу проявлял Горький к художественным поискам Чапыгина. Поражаешься, с каким вниманием вникал Горький в ещё далёкие от совершенства вещи начинающего литератора, находя в них «знание материала, уменье наблюдать и – верное отношение к людям: отношение правдивого свидетеля их жизни, а не судьи и не учителя их». «Дело пойдёт хорошо, – внушал Горький, – если твёрдо писатель будет стоять на этой точке зрения, учиться видеть всю многогранность каждого явления жизни…» «и, присматриваясь к блеску жизни, ко всем её огням, правдиво, кратко и просто – просто!» рассказывать «людям о том, как они живут». Он называл Чапыгина «замечательнейшей фигурой в литературе русской», «большим оригинальнейшим художником».
Подлинную славу писателю принёс роман «Разин Степан». Горький восхищался этим «шелками вытканным» широким полотном, показавшим столько прекрасных людей российской действительности середины XVII столетия: «…Вот так бы, как вы пишете «Разина», написать 36 страниц о Василии Косом, – вот бы я был с праздником!»
По-разному встретили этот роман представители различных литературных кругов. Одни – М. Горький, А. Толстой, М. Пришвин – восхищались знанием быта, языка, умением лепить исторические лица, видели в нём новый этап исторического романа. Другие, напротив, увидели только «подчинение шаблону старого исторического романа, с ужасными казнями, необычайными побегами, сверхъестественными сильными героями, подземными тайниками».
Писатель работал над романом всего два с половиной года. За это время написано историческое полотно, в котором десятки действующих лиц, со своими, резко выраженными характерами, с присущими им одним мыслями, чувствами и поступками. Сколько же нужно было узнать романисту, чтобы его герои говорили так, как говорили в XVII веке, чтобы они были одеты в соответствующие одежды, чтобы каждая деталь помогала воспроизвести историческую правду эпохи, уж не говоря о том, что нужно было осмыслить разрозненные исторические факты и правдиво воссоздать образы давно минувшей трагедии. Чапыгин целыми днями просиживал в библиотеке Академии наук, читал Ключевского, Соловьёва, Новомбергского, Адама Олеария, Павла Алеппского, писцовые новгородские книги, юридические акты XV века, книги о древней утвари и одежде и в каждой находил какие-то нужные детали, ценные подробности, столь необходимые художнику. Всё это помогло ему вжиться в эпоху, изучить нравы, быт, отношения людей, язык, на котором говорили в то время, познакомиться с описанием таких городов, как Москва, Астрахань, Симбирск, Старый Черкасск, Яик-город, Баку, обратить внимание на их постройки, особенности топографии…
А.П. Чапыгин всю жизнь, можно сказать, шёл к главному своему роману. Его интересы давно были связаны с исторической темой. Ещё в 1892 году он сделал набросок пьесы «На Волге», где упоминается и Стенька Разин. Сразу после Великого Октября писатель создаёт драму «Гориславич» и «Борзописный сказ о детях Господина Великого Новгорода». В этих вещах он попытался проникнуть в жизнь далеких наших предков. И многое ему удалось.
Поразительная способность Чапыгина точно «угадать» и передать языковое богатство определённой исторической эпохи особенно ярко раскрылась в романе «Разин Степан». Прекрасное знание родной северной деревни, психологии современного человека помогло Чапыгину воссоздать образы людей далекого прошлого. Правдивость человеческих характеров им достигается, в частности, благодаря точному и глубокому воспроизведению языка той эпохи.
В предисловии к французскому изданию романа А. Чапыгин писал: «Изучая историю восстания, я видел, как был искажен Степан Разин историком Костомаровым, Штрунссом, Бутлером, немцем – капитаном «Орла», первого русского корабля XVII века, который был сожжен казаками Разина под Астраханью. Хотелось воссоздать истинный образ Степана Разина без всякой идеализации, основываясь исключительно на исторических данных». Не случайны эти слова Чапыгина. Слишком много его упрекали как раз в идеализации и модернизации образа Степана Разина.
Когда писатель работал над романом о Степане Разине, тон в исторической науке задавали Покровский и его последователи. Покровский и его ученики, по выражению самого Чапыгина, «стремились охаять все русское». Порочность метода Покровского заключалась прежде всего в том, что история рассматривалась им не как наука, изучающая объективные законы развития общества, а как скопление фактов, явлений, которые можно истолковать как угодно. Такое отношение к историческому процессу привело его к неверному пониманию крестьянских движений прошлого. Крестьянство того времени, утверждал Покровский, не могло поддержать Разина, потому что «крестьянское хозяйство именно в эту эпоху шло на подъем, а не на убыль», «крестьянский надел рос с неуклонной правильностью все время…». Вот почему Покровский пытался убедить, что восстание Разина имело только местный характер и что оно явилось следствием столкновения между собой «разбойничьей торговли (то есть казаков) первобытного типа с колониальным предприятием XVII века» – так называет Покровский торговый капитал.
Восстание Степана Разина – один из важнейших моментов в истории крестьянства и его борьбы против феодального гнёта. Чапыгин вынужден был проделать большую исследовательскую работу в качестве учёного-историка по восстановлению правды как о самом Степане Разине, так и о возглавленном им движении донских казаков и крестьянства.
Степан Разин, его личность, давно привлекает к себе художников слова. Много песен, сказаний, легенд связано с его именем. Пушкин назвал его «единственным поэтическим лицом русской истории», собирал и записывал о нём песни.
Народ любовно хранил всё, что касалось личности знаменитого народного вожака, пронёс через столетия великую благодарность человеку, боровшемуся за освобождение угнетённых людей, за осуществление народной мечты о справедливой жизни на земле. Однако дворянско-буржуазная историография не выявила объективный характер разинского движения, затушевала истинные причины восстания донского казачества и широких масс русского крестьянства, а самого вождя восстания обрисовала в чёрном свете. Даже В. Ключевский считал всякое проявление недовольства «беспорядком», нарушением органического развития исторического процесса, обходил такие события в жизни русского народа молчанием либо ограничивался скупой информацией. О разинском восстании В. Ключевский только упомянул как о «возбуждённом движении простонародья», не оказавшем большого влияния на ход исторических событий. По словам другого видного историка, Костомарова, «эпоха Стеньки Разина» оказалась «бесплодной как метеор». Стараясь оправдать царя и правительство того времени, Костомаров стремился доказать, что в противном случае казачество поглотило бы всю Русь, тем самым задержав развитие государства.
Коренные причины народного недовольства и волнений историк усматривает в злоупотреблениях отдельных государственных деятелей, которые не оправдали доверия правительства.
Большое место у Костомарова занимает характеристика личности и деятельности Степана Разина. Но всё направлено к тому, чтобы снять ореол героичности, который сложился в народных песнях и преданиях о Степане Разине: «Стенька был причудлив: иного без причины убьет, другого без причины пощадит; в одном месте всё заберёт, в другом всё побросает». Костомарову кажется, что только для того, чтобы привлечь симпатии народа на свою сторону, Разин «был для всех щедр и приветлив, разделил с пришельцами свою добычу, оделял бедных и голодных, которые, не зная, куда деться, искали у него и приюта и ласки».
На первый план историк выдвигает неоправданную жестокость к побеждённым. Причём ему кажется, что жестокость Разин проявлял ко всем слоям русского общества: «Всех приказал побить атаман. Стрельцы, казаки и чернь одних рубили мечом, других бердышами, иных били кольями». И в заключение сообщает: «Как всегда бывает при народных восстаниях, этот бунт отличался изобретательностью в жестокостях».
Причина поражения крестьянского восстания заключается, по Костомарову, в том, что обаяние, сложившееся вокруг имени Степана Разина, рассеялось: крестьяне и казаки перестали его поддерживать. Такова точка зрения одного из первых исследователей разинского движения.