История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции
Шрифт:
С.М. Соловьёв, подобно Костомарову, пытается показать разинское движение как чисто казацкое, разбойничье. Возникновение восстания историк объясняет тем, что казакам была закрыта дорога в Каспийское море, куда они обычно отправлялись «за зипунами». Устье Дона закрыли турки, устье Волги – воеводы, выполнявшие царский приказ. Процесс соединения отдельных ватаг под руководством атамана в большое войско трактуется историком как борьба огромной шайки разбойников против ущемления их воли. Но каким образом можно объяснить огромные размеры «бунта», его причины, продолжительность и упорство сопротивления, оказанного восставшими экспедиции князя Долгорукого? Чтобы ответить на все эти вопросы, Соловьёв чаще пользуется приёмом логических рассуждений, чем историческими фактами. Если в первый раз после своего «разбойничьего» похода казаки могли вымолить себе прощение у царя, то во второй раз, когда они соберутся «за зипунами» снова, им не удастся обмануть государство. «Лишённая таким образом надежды гулять по Каспийскому морю, огромная шайка опрокидывается внутрь государства, в надежде воспользоваться его неприготовленностью и поднять низшие слои народонаселения на высшие. Таков смысл явления, известного в нашей истории под именем бунта Стеньки Разина». Упрощённое, идеалистическое толкование историк даёт и тем причинам, по которым столько веков хранится в народе добрая память о восстании Разина. Он объясняет её лишь поэтическим ореолом, которым была овеяна казацкая вольница в глазах русского общества: «Мы уже знаем, какое очарование в молодом русском обществе производил казак и его вольная, удалая жизнь. Поэтические представления тогдашнего русского человека, отрывавшие его от повседневной однообразной жизни, переносившие его в иной, фантастический мир, – эти поэтические представления сосредоточивались главным образом около казака и его подвигов. Старинные богатыри русских сказок превратились в казаков, и всё чудесное, соединявшееся с представлением об Илье Муромце и его товарищах, естественно переходило теперь к казакам, которые выдавались вперёд своей удалью».
Почему же стрельцы переходили на сторону Степана Разина? Аргумент всё тот же: сильное обаяние казацкого духа, казацкой вольницы действовало и на стрельцов, подверженных казацкой романтике.
Историк считает, что разинское движение было казацким по составу участников и разбойничьим по существу, так как казаки «всяким людям» причиняли много зла, разоряли, грабили, мучили их. Вслед за Костомаровым он идёт и в характеристике личности атамана, подчёркивая противоречивость, «причудливость» его натуры: «Разин был истый казак, один из тех стародавних русских людей, тех богатырей, которых народное представление соединяет с казаками, которым обилие сил не давало сидеть долго и влекло в вольные казаки, на широкое раздолье, в степь или, по крайней мере, на Волгу-матушку. Мы уже видели, что это был за человек, Разин, – весною сходит он в посольство к калмыкам, а осенью уже готов идти на богомолье на противоположный край света, к соловецким чудотворцам: «много было бито, граблено, надо душу спасти». Воротился Разин с богомолья на Дон; на Дону тесно, точно в клетке, а искателей зипунов, голытьбы накопилось множество. Все они, и русские казаки и хохлачи, говорили, что им идти на Волгу воровать, а на Дону жить им не у чего».
Соловьёв обращается и к образу царя Алексея Михайловича, представляя его человеком обаятельным, справедливым, глубоко религиозным.
Такие характеристики Степана Разина и царя, объяснение причин «бунта» были типичны и для всей дореволюционной беллетристики. Особенно много было опубликовано исторических романов о времени Степана Разина в конце XIX века: «Против течения» Казанцева, «Стенька Разин» Хрущёва-Сокольникова, «За чьи грехи?» Мордовцева. В начале 1900-х годов вышли «Кровавый пир» Зарина, «Понизовья вольница атамана Стеньки Разина» Соколова. После Октябрьской революции были опубликованы «Взбаламученная Русь» Алтаева и поэма «Степан Разин» Каменского.
Эти произведения объединяет общее отношение к изображаемому: в каждом даётся далёкий от прототипа образ вождя крестьянского восстания. В одних случаях это сознательная фальсификация, направленная на развенчание революционной традиции русского народа. В других Разин выступает как современник автора, выразитель его идей. Все они в той или иной степени создавались под влиянием концепций Костомарова и Соловьёва.
Чапыгин впервые в русской литературе дал реалистический образ Степана Разина, показав его многогранной, сложной, противоречивой личностью, сыном своего времени и сословия, в котором сплавились и сильные стороны русского национального характера, и исторически обусловленные его слабости.
Роман «Разин Степан» в развитии русской советской литературы, несомненно, имел прогрессивное значение. Чапыгин положил основание глубокому интересу советских художников к истории революционных крестьянских войн.
Степан Разин предстаёт перед нами человеком необыкновенного яркого характера, смелым и самостоятельным в поступках, решительным и бескомпромиссным в действиях, готовым пожертвовать собственным благополучием и спокойствием ради торжества справедливости и правды на родной земле. Он молод, полон сил и энергии, порывист. И одновременно с этим смекалист, рассудителен, пытлив. С какой жадностью он слушает старика юродивого «о травах цветных», «о планидах», «о книжной мудрости». Все, кто с ним сталкивался, отмечают его незаурядный ум, необыкновенный взгляд, голос, проникающий до сердца, огромную физическую силу, умение повелевать. «Сущий заводчик бунтов: таких надо имать и изводить… Такие… содрогают землю», – говорит о нём боярин Киврин.
Чапыгин глубоко и точно мотивирует выдвижение Степана Разина в предводители народного восстания. Всей логикой развития действия и характера автор показывает, что Разин – прирождённый вождь. Так было во время и Соляного бунта, и персидского похода, и восстания.
«Мир широк и светел, боярыня, и бури в нём и грозы не мают, не пугают человека – радуют… Темно и злобно в миру от злого человека… Сердце болит, когда видишь, как одни живут в веселии, в пирах время изводят, едят сладко, спят на пуху и носят на плечах золотное тканье, узорочье, другие едят чёрствый кус, да и тот воеводы, дьяки и подьячие из рук рвут, топчут, льют кровь и куют в железа человека. А пошто? да по то, чтобы самим сладко жилось… Я на свет пришёл… платить злым за зло…» – вот первоначальная программа Степана Разина, вполне оправданная его характером и исторически достоверная.
Степан Разин дан в романе как талантливый представитель угнетённого народа, как выразитель его мыслей и настроений, стойко защищающий народные интересы. Идея освобождения народа стала для него главной, решающей в жизни. В первом же монологе Разина выражено его отношение к существующему порядку, к религии, к народу: «Не бог я и богом быть не хочу… Ходил по монастырям, на народ глядел… веру пытал. Верю ли я, не знаю того… Ведаю одно – народ молит Бога с молитвами, слезами да свечами, а кругом виселицы, дыба и кнут… Богач жиреет, а народ из последних сил тянет свой оброк… от воеводы по лесам бежит. Палачам за поноровку, чтоб мене били, последние гроши дает, а у кого нет, чем купить палача, ина бьют до костей… Пытал я Бога искать, да, должно, не востер в книгочеях. Вот брат мой старшой Иван Разин, чел книги хорошо и все клянет. Не Бога искать время, искать надо, как изломить к народу злобу боярскую».
Действие романа начинается в Москве, в 1648 году. Завязкой служит участие Степана Разина в Соляном бунте. Эти сцены вымышлены, ни один историк никогда не указывал на такой факт. Из разговоров становится ясно, что «народ злобится на родовитых», которые «много народу задарма» поморили, что Плещеев поднял на соль цену, сделал её недоступной. Но Разин об этом уже раньше узнал, и у него созрел план, каким образом можно «колыхнуть Русь».
В первых же главах намечается важная черта будущего вождя: «Мой клад, дедо, вон на лавке лежит – в чудеса я не верю, саблей добуду жемчуг, золото и женку», – говорит Степан Разин. Он выступает не только против боярской неправды, но понимает, что попы так же, как и бояре, эксплуатируют народ: «То, что попы вредят, говорить надо, говорить, и, может, большая правда в тех книгах есть!.. Знать все хочу… Хочу все иконы чудотворные оглядеть и повернуть иной стороной, к тому я иду, и попов неправедных, как и бояр, в злобе держу». Степан в первый же день Соляного бунта предвидит неизбежный крах его. «Эх, сколь народу свалилось, а бояр? Мал чет… – и повернувшись, прибавил вслух: – Ну, да ещё все впереди!»
Степан Разин в гневе может снести голову толмачу, принесшему горькую весть о гибели любимых есаулов, а через какое-то время пожалеет об этом («Я ж в полоумии посек, с горя невинного толмача»). Мучительно осознаёт Степан свои ошибки и просчёты, приведшие к гибели доверившихся ему людей: «Худоумием обуянный, будто ребенок дался обману того горца… Четыреста голов легло в окаянном городе. Я нищий с золотом! Сколь богатырей мне в посулы дал родной Дон, и всех их извел я, как лиходей неразумной, а дела впереди много». Личность Степана Разина раскрыта правдиво и многогранно, он не лишён противоречий, сложных и достоверно обусловленных жизненными обстоятельствами. Вспомним характерный эпизод. В кругу приближённых есаулов атаман обсуждает важный вопрос о дальнейшей судьбе похода. Мнения по поводу того, оставаться ли в Персии или возвращаться в Россию, различны. «Встал Сережка:
– Батько! В Руси не жить нам – на Дону матеры казаки жмут, тянут вольных к царю… Москва на Дон, што ни год, шире налагает… На Волге узко место, в Яике, в Астрахани головы да воеводы… Здесь же жить сподручно: Кизылбаша богата, место теплое, жен коих возьмем, иных с Дона уведем, семьи тоже; морем не пустят, то не один Федька Шпынь горы знает – ведаю горцев и я, а на Москву путь нам не заказан!» Многие согласны с этим. Разин подчиняется требованию своих помощников, хотя и сознаёт обречённость этого предприятия. «Эй, соколы, надо бы претить вам, да Серега, Иван да Григорий поперечат, одни мы с Петрой за правду…»; «Надо послать людей маломочных: сгинете вы, удалые советчики, мое дело будет гинуть. Тут ещё сон видал нехороший, не баба я – снам не верю, только тот сон не сон, явь будто?» Да, снам он не верит, но он – человек своего времени, не свободный от суеверий. Разин поведал Вологженину: видел он свечи, от одной из них свет был кровавым. Старый бахарь так истолковал: «Кровью гореть тебе на Руси. Свет твой кровавый зачнет светить сквозь многие годы… И ежели в тебе сгаснет – в ином возгорится твой свет». И Разин соглашается с ним: «Добро, старой! Пей еще, сказал так, как надо мне, знаю: боевой человек кратковечен, вечна лишь дорога к правде… На той дороге кровавым огнем будет светить через годы, иные столетия наша правда!»