История с приведениями
Шрифт:
Я удивился, увидев ее у себя. За ужином она молчала, и при взгляде на ее лицо, натянутое, как барабан, могло показаться, что молчание - ее природное состояние. Но в отсутствие мужа она оказалась весьма разговорчивой.
– Я хочу вас предупредить, учитель. Идут слухи.
– Как, уже?
– Очень много зависит от того, как вы начнете. Мариана Бердвуд сказала мне, что вы поощряете хулиганство в школе.
– Не может быть.
– Ее Этель ей это сказала.
Я не помнил лица Этель Бердвуд, но по списку она была одной из старших девочек, пятнадцати
– И что же она сказала?
– Это Фенни Бэйт. Правда, что он подрался с другим мальчишкой прямо у вас перед носом?
– Я с ним поговорил.
– "Поговорил"? Говорить тут без толку. Почему вы не применили розгу?
– У меня ее нет, - признался я.
Вот теперь она действительно удивилась.
– Но так нельзя! Их обязательно нужно пороть. Одного-двух каждый день. А Фенни Бэйта особенно.
– Почему его?
– Он испорченный.
– Я вижу, что он несчастный, неграмотный, быть может, больной, но не вижу, что он испорченный.
– Испорченный. Другие дети боятся его. Если вы будете применять тут свои идеи, вам придется оставить школу. Не только дети ждут, что вы будете пользоваться розгой. Послушайте моего совета, я желаю вам добра. Без розги нет учения.
– Но почему Фенни стал таким?
– спросил я, игнорируя ее заключительный афоризм.
– Может, ему нужна помощь, а не наказание?
– Розга, вот что ему нужно. Он не просто испорченный - он сама испорченность. Вам нужно утихомирить его обязательно. Послушайте моего совета, - с этими словами она вышла, и я даже не успел спросить ее о человеке, которого я видел на дороге.
(Тут Милли Шиэн отложила поднос, который якобы чистила, бросила тревожный взгляд на окно, чтобы убедиться, что шторы задернуты, и встала прикрыть дверь. Сирс, прервав историю, увидел, что дверь со скрипом приоткрылась).
Aeaaa 3
Nирс Джеймс, думая о том, что Милли слушает их с каждым разом более открыто, ничего не знал о том, что случилось в городе в тот день и роковым образом повлияло на их жизнь. Само по себе событие было малопримечательным - в город приехала молодая женщина, которая сошла с автобуса на углу у библиотеки и оглянулась вокруг, словно любуясь давно знакомыми местами. Глядя на нее, на ее улыбку, на ее темные волосы и длинное дорогое пальто, можно было подумать, что она вернулась на родину, но родину, которая была не очень ласкова к ней. В улыбке присутствовала некая мстительность. Милли Шиэн, увидев ее по пути в магазин, подумала, что где-то уже видела ее. То же показалось и Стелле Готорн, сидящей за столиком кафе. Она посмотрела вслед незнакомке, и ее спутник, профессор антропологии Гарольд Симе, заметил:
– Одна красивая женщина всегда смотрит на другую с завистью. Но за тобой я этого не замечал.
– А ты думаешь, она красивая?
– Сказав "нет", я бы солгал.
– Ну ладно, если я тоже красивая, то все в порядке, - ока улыбнулась Симсу, который был на двадцать лет моложе ее, и посмотрела вслед незнакомке, исчезнувшей за дверью отеля Арчера.
– Если все в порядке, то что ты на нее так смотришь?
–
– Ну ладно, - Симе пытался взять под столом ее руку, но Стелла вырвала ее быстрым движением. Она терпеть не могла, когда ее лапали в общественных местах, и ей вдруг захотелось закатить Симсу хорошую пощечину.
– Стелла, ты что?
– Ничего. Почему бы тебе не вернуться к своим милым студенточкам?
В это время молодая женщина вошла в отель. Миссис Харди, владевшая им вместе с сыном после смерти мужа, вышла к ней из своего офиса.
– Что вам угодно?
– спросила она, тут же подумав: "Вот от кого Джима нужно держать подальше".
– Мне нужна комната с ванной, - ответила женщина.
– Я поживу у вас, пока не подыщу квартиру в городе.
– Как замечательно! Вы приехали в Милберн? Это просто чудесно. Милые молодые люди, как мой Джим, только и мечтают сбежать отсюда в Нью-Йорк. Вы оттуда приехали?
– Я там жила. Но кое-кто из моей семьи жил у вас в городе.
– Вот наши правила, а вот журнал - сказала миссис Харди.
– У нас очень хороший тихий отель, никакого шума по ночам, совсем как пансион, только с гостиничным обслуживанием, - женщина кивнула, заполняя журнал.
– Хочу предупредить: никакого диско и, извините, никаких мужчин у вас в комнате после одиннадцати.
– Хорошо, - женщина вернула журнал миссис Харди, которая прочитала: "Анна Мостин" и нью-йоркский адрес.
– Чудесно, а то, вы знаете, эти современные девушки...
– начала миссис Харди и осеклась, взглянув в спокойные голубые глаза посетительницы.
Первой ее мыслью, почти рефлективной, было: "она же совсем холодная", и сразу потом: "за Джима можно не бояться".
– Анна! Какое красивое старомодное имя.
– Да. Миссис Харди, слегка обескураженная, позвонила в звонок, вызывая сына.
– Я действительно старомодна, - сказала женщина.
– Вы говорите, у вас были родные здесь?
– Да, только очень давно.
– Все равно я должна их знать.
– Не думаю. Здесь жила моя тетя. Ее звали Ева Галли.
Нет, вы не должны ее знать.
(Жена Рики, оставшись в кафе, внезапно всплеснула руками и воскликнула "Старею!". Она вспомнила, на кого похожа эта женщина. Официант, терзающийся сомнениями, стоит ли подавать ей счет после ухода джентльмена, вежливо переспросил: "Что?" "Ничего, болван!
– отрезала она.
– Стойте! Дайте сюда счет".)
Джим Харди глазел на нее всю дорогу, пока нес ее чемодан и открывал дверь ее номера. Наконец он решился заговорить:
– Надеюсь, вы останетесь у нас подольше.
– Я думала, что ты ненавидишь Милберн. Твоя мать так говорила.
– Пока вы здесь, нет, - и он одарил ее взглядом, бросившим прошлым вечером Пенни Дрэгер на сиденье его машины.
– Почему это?
о, - он не знал, что сказать, после того, как она проигнорировала его взгляд.
– Вы знаете.
– Разве?