История с продолжением
Шрифт:
Валентина кивнула. Она вернулась в комнату, на секунду подошла к кровати, поглядела на Пятого и, резко отвернувшись, быстро вышла.
Лина она нашла в тиме. Он лежал у стены, и, казалось, спал, но при приближение Валентины сразу, едва заслышав её шаги, поднялся ей на встречу.
– Ну, как там? – спросил он с тревогой.
– Прости, рыжий, – Валентина опустила глаза, – они решили… что надо… отключать систему… что незачем зря его мучить… Он умирает, Лин, и они не могут ему помочь… никто уже не сможет помочь… прости…
Лин с размаху ударил рукой о стену.
– Нет… – прошептал он. – Нет… не надо… дайте ему ещё хоть день…
– Это не ко мне, Лин. Я тоже об этом просила, они мне отказали. Поговори с ними
– Пошли! – Лин бросился по коридору в сторону лестницы. Куда уж Валентине было угнаться за ним! Поэтому уже на подходах к медпункту она услышала срывающийся на крик голос Лина и возражающие голоса врачей. Затем послышалась какая-то возня и… щелчок закрывшегося замка.
– Что происходит? – вопросила она в пространство, быстро подходя к людям, столпившимся у входа в медпункт.
– Этот ваш идиот… кретин паршивый… повышвыривал нас из комнаты и закрылся в ней с трупом!… – с возмущением начал один из врачей.
– Он умер? – у Валентины внутри всё оборвалось.
– Пока нет, но скоро. Ладно, мы подождём, дверь ломать не будем, но всё это теперь – на вашей совести, вы поняли? Неадекватно себя поведёт… психопат!
…Лин для верности подпёр дверь стулом и подошел к Пятому.
– Они решили тебя убить, – пошептал он, – я же не могу им дать это сделать, правда? Пятый, ну я тебя очень прошу, ну поживи ещё, – по впалым щекам Лина побежали слёзы, – ты же сильный… Боже, ну пожалуйста, не убивай его! Что он тебе сделал? Он же никого не обижал, не лгал никому… ну прости его, Господи… Помоги… – Лин сел на кровать и осторожно обнял Пятого одной рукой, а другой стал гладить его по плечу. – Милый, ну постарайся… вон, посмотри, на улице уже совсем тепло стало… лето скоро… мы с тобой дёрнем отсюда, поживём где-нибудь… ты окрепнешь… выздоровеешь… Там сейчас так хорошо! Как же так можно… ты же никогда не поддавался, помнишь? Ты же всегда был очень гордым, и переупрямить тебя не смогла даже Айкис… – голос Лина дрогнул, – А ты помнишь Айкис? Интересно, что лучше – дырка в голове, или то, как она с нами поступила? Я думаю, что лучше по голове чем-нибудь… – Лин слабо улыбнулся, – Ты думаешь, я тебе позволю поддаться? Не выйдет, даже и не пробуй! Милый ты мой, как же ты смог решиться оставить одного на всём свете этого бестолкового Лина? Я же пропаду, ты обо мне подумал? Это же эгоистично. Да разве же можно вообще принимать как факт то, что с тобой случилось? Никто не давал тебе права уходить туда так рано, слышишь? А что ты там один станешь делать? Не уходи, не надо, родной ты мой, пожалуйста… – Лин лёг рядом с Пятым так, как они обычно спали в тиме, стараясь хоть как-то согреться. И теперь Лин старался, как мог, отогреть умирающего друга, истово веря, что тем самым может ему помочь. Лин непрерывно что-то говорил, то обращаясь к Богу с горячими сумбурными молитвами, полными страшного отчаяния, то умоляя Пятого не умирать… Иногда он начинал плакать, иногда, улыбаясь сквозь слёзы, старался припомнить и рассказать что-то забавное из их прежней жизни. Он не выпускал холодеющих рук друга из своих рук и не отходил от него ни на секунду… Говорил он негромко, полушепотом, в коридоре ничего не было слышно. Лин думать забыл о людях, он словно перенесся в какой-то другой мир, в этом мире был только он… и полумёртвый Пятый. Ночь проходила, её сменил серенький рассвет, за дверью слышались шаги, голоса, требовавшие немедленно открыть, угрозы и увещевания, но для Лина этого всего словно и не существовало. Не было сейчас места в его жизни ни пасмурному весеннему дню, ни вечеру, ни наступающей темноте. Не было времени и событий… Свет он не включил, даже и не помыслил о том, что можно это сделать. Если бы он мог в тот момент думать о чем-нибудь другом, кроме того, чем он был поглощен полностью, он бы подумал, наверное, откуда
Минул день, наступил вечер, его сменила ночь. Врачи, вынужденные остаться, выражали всё возрастающее недовольство. Другая бригада, естественно, не приехала, и они ездили домой по очереди, одна Валентина всю ночь дежурила у закрытого медпункта.
Где-то под утро третьего дня страшно уставшая, не выспавшаяся Валентина, прикорнувшая было на стуле у двери, услышала из-за неё лёгкий шорох, а затем звук ключа, отпирающего замок. Она вскочила на ноги. Из двери, пошатываясь, медленно вышел Лин.
– Идите сюда! – позвал он.
– Умер? – спросил, подходя, врач. Лин досадливо покачал головой и повторил:
– Идите.
Все вошли в комнату следом за Лином и оторопели. Лин поднял изголовье кровати и снял все аппараты. Пятого он укрыл одеялом.
– Что здесь твориться? – с возмущением начал врач, но осёкся. Пятый вдруг открыл глаза и Валентина вдруг поняла, что взгляд его, хоть и мутный, но вполне осмысленный.
– Он сам пока говорить не может… он слабый… – сказал Лин, ни к кому конкретно не обращаясь. – Но он же живой… смешные вы люди… убийцы…
– Срочно ставим кислородную палатку, – врач быстро перешел на деловой тон, – и позвоните кто-нибудь в управление…
– Сволочь ты… гребаная… – Лин схватил врача за отворот рубашки. – Ты ещё со мной встретишься…
Он не договорил, руки его бессильно разжались и он свалился на пол в глубоком обмороке. Валентина опустилась рядом с ним на колени. При падение он рассёк себе кожу над бровью, пошла кровь.
– Лин… дайте же нашатырь, кто-нибудь! И сделайте ему чашку чая с сахаром, это от голода… Ну, золотой ты мой, давай… вот… садись… не надо так себя доводить… ты нам живым ещё нужен…
– Ты уж прости меня, – врач тоже присел на корточки рядом с Лином. – Мы просто отчаялись. А ты нет. Ты молодец, ты всё правильно сделал.
– Я ничего не сделал, – пробормотал Лин, снова начиная впадать в забытье, – я просто верил…
Он не договорил. Валентина и врач подхватили его и осторожно уложили на пол. Лин был бледен, как смерть, нервное истощение основательно подточило его и без того невеликие силы.
– Где мы его устроим? – спросила Валентина. – Может, ещё одно одеяло найдётся?
– Поищем… Как там?
– Это что-то невероятное, – откликнулся другой врач, который осматривал Пятого, – он был при смерти, точно, а теперь… словно подменили. И дышит сам, вполне уверенно. И зрение…
– Он видит? – спросила Валентина, подходя к кровати.
– За рукой следит… Пятый, покажи ещё раз… Видали?
– … Лину укол сегодня сделают? – поинтересовался кто-то из персонала.
– Я могу, – вызвалась Валентина, – что колоть?
– Сердечное, он еле дышит… И снимите с него рубашку, надо же хоть послушать. А то… кто знает, от голода ли эта чертовщина… Как бы нам ещё одного клиента жизнь не подкинула…
– Лину надо просто дать поспать, – решительно произнесла Валентина, – он не спал уже черти сколько. И не ел. А можно капельницу поставить… Глюкозу, например.
– Пятый, можешь приподнять руку? Нет? Тогда хоть мигни, кода станет больно.
– Что это вы делаете? Не надо пока трогать повязки, а? Человек едва с того света выбрался, а вы сразу…
– Надо же глянуть, как там швы. Кстати, получше. Я у Лина потом лично поинтересуюсь, как он умудрился со всем этим справиться…
…Пятый видел мир пока ещё очень смутно. Он устал, голоса не давали уснуть, мысли путались, он не понимал, что происходит. Он вспомнил, что с ним долгое время находился Лин, не давший его сознанию окончательно сорваться в попасть и навсегда раствориться в ней. Лин, умолявший начать дышать, его руки, его настойчивый голос не покидали мыслей. “Где же он? – с тревогой подумал Пятый. – Неужели ушел?” Он с трудом разлепил губы и слабо позвал: