История советской литературы. Воспоминания современника
Шрифт:
— Сегодня начинаются большие маневры: военные учения. В них примет участие и наша Отдельная Дальневосточная десантно-пулеметная гвардейская орденов Суворова и Кутузова бригада. Вы составляете ее главное ядро и являетесь ротой разведчиков. Противник еще на подходе. А наша с вами задача обнаружить не территории Дома творчества особо захламленные места, обозначить их и доложить уборщицам территории. Мусор — это место сосредоточения сил противника. Засекая такие места, мы узнаем, где противник готовится нанести нам удар. Когда мусор будет
После непродолжительной паузы Аршак Арсенович продолжал: — А поскольку разведчикам надо быть быстрыми и ловкими, они должны хорошо бегать, прыгать и плавать… Дальше начиналась спортивная подготовка.
Мальчишки с удовольствием прыгали, бегали, ныряли, играли в воде в мяч.
А с берега доносился голос поэта Тер-Маркарьяна:
— Молодцы, десантники-пулеметчики, орденоносцы дальневосточники! Враг будет разбит! Победа будет за нами!..
А вскоре к писательским мальчишкам стали присоединяться и местные. Задания усложнялись. Игры становились двусторонними. По утрам, после завтрака, на берегу торжественно происходило награждение особо отличившихся разведчиков-гвардейцев символическими орденами и медалями. Ритуал этот вызывал интерес не только у самих ребят, но и у их родителей…
Вскоре слух об учениях или маневрах Отдельной дальневосточной десантно-пулеметной гвардейской дивизии был разнесен местными мальчишками по поселку. Почему я об этом говорю? А вот почему.
Однажды на рынке подслушал разговор двух местных старушек.
— Ты знаешь, была такая хорошая зеленая полянка, куда я водила свою козочку пастись. А тут привела… Господи! Словно табун прошел… Все вытоптано, помято.
На жалобу старушки вторая спокойно сказала:
— А чему ты удивляешься?! Небось, маневры прошли?
— Что еще за маневры?
— А ты что ж, не слыхала? Какая-то пулеметно-диверсантная бригада проводит учения. С утра до вечера. Мой внучок цельными днями на них пропадает.
— Вон оно как, — вздохнула старушка. — Война она и была-то всегда бедой…
Я не стал рассказывать Аршаку Арсеновичу подслушанный разговор. Зачем было нарушать очередной торжественный ритуал награждения особо отличившихся десантников, гвардейцев, пулеметчиков…
260
Поэт Николай Егорович Агеев, автор прекрасной поэмы «Огни на Чусовой», рассказывал о том, как они, группа сотрудников и авторов журнала «Октябрь», побывали в Краснодарском крае во время предподписной кампании. Вместе с ними в поездке был и член редколлегии журнала известный писатель Семен Петрович Бабаевский. Известность ему принесли его романы «Кавалер Золотой Звезды» и «Свет над землей», написанные по законам соцреализма и отмеченные Сталинскими премиями 1-й и 2-й степени. Позже о них говорили как о классических образцах «лакировки действительности» и теории бесконфликтности.
Ко времени поездки, о которой
На Кубани его хорошо знали. И поэтому решили, что его присутствие в бригаде журнала «Октябрь» позволит увеличить число подписчиков издания на следующий год…
Разместившись в номерах гостиницы, в назначенное время спустились в вестибюль, чтобы вместе пойти поужинать в ресторане.
Выбрали удобный стол, расселись.
И тут Семен Петрович предложил:
— Заказывайте, ребята, все, что каждому из вас хочется!
Его слова восприняли с энтузиазмом. Решили, что классик угощает их в своем родном городе.
Вскоре подошла официантка и едва успевала записывать заказы.
Очередь дошла до Семена Петровича.
— А мне, пожалуйста, манной кашки, стакан теплого молока и бутылочку «Боржоми».
Ребята поначалу как-то скисли, услышав заказ мэтра, но не расстроились: мало ли что человек ест на ужин!
Разлили по рюмкам лучший из имевшихся в ресторане коньяк, провозгласили тост за Семена Петровича, за его Кубанскую Музу, за его родную и щедрую землю.
Он был растроган. Поблагодарил «октябрят».
Вскоре он завершил трапезу и подозвал официантку:
— Посчитайте мне, пожалуйста.
— За все? — спросила она.
— Нет. С меня за кашу, за молоко и бутылочку «Боржоми», которую я возьму с собой в номер.
Стол затих. Ребята онемели. То ли от удивления, то ли…
— С вас два рубля восемьдесят копеек, — оказала официантка и подала счет.
Семен Петрович вытащил из кармана трешник и положил на стол.
Официантка взяла три рубля и сдала Семену Петровичу двадцать копеек.
— Нет, это возьмите себе, — щедро отодвинул двугривенный Семен Петрович.
— Нет уж, возьмите, — официантка была непреклонной.
Пожелав всем приятного застолья, «виновник» столь щедрого на угощения ужина удалился с бутылкой «Боржоми».
Как только Бабаевский скрылся, за столом зазвучали бунтарские мотивы: «Подсадил же нас старик!», «Ну и жмот! Заказывайте себе все, что хотите! Я плачу!», «Плачу не было», «Но подразумевалось!» «Не надо было его отпускать!»…
В общем ребята оставили за ужин почти все наличные, которые были получены по командировочному предписанию.
— Обидно было… Особенно под градусом! — признавался Николай Егорович. — Варианты мести мелькали в моем воспаленном мозгу. И тут на глаза мне попалась двадцатикопеечная монета, ставшая свидетельницей происшедшего.
Я взял двугривенный, спросил у ребят, в каком номере остановился Семен Петрович и во втором часу ночи направился к нему.
Номер оказался закрытым изнутри.
Осторожно постучался.