История третья: На склоне Немяна Тамаля
Шрифт:
— Драпай, — с жалостью в голосе попросил мальчишка Яна. И сам первым дёрнул прочь. Ян сорвался следом, ничего не понимая, просто в азарте драки.
Следом помчались несколько солдат — для порядка.
А за их спинами громыхнул взрыв. Забольский мальчишка, завернув в ближайший переулок, сноровисто полетел на землю. Ян, почти догнавший, упал следом. Якав и два других солдата остались где-то за их спинами. Что стало с теми, кто не побежал, думать даже подорвавшему их мальчишке не хотелось…
Но приказ
Рядовой Бородин, только отгремел взрыв, вскочил и припустил со всех ног, стараясь не думать о Яне и чувствуя необычную лёгкость внутри. Нет, конечно же Яна было жалко. Но зато наконец-то ушёл парализующий тело страх, отступил безвольно и больше при свете дня никогда не вернётся.
Заглянуть ему, страху, в глаза оказалось безумно сложно, но рядовой разведроты ударного батальона особого назначения армии Российской Империи Иосиф Бородин сумел. Кулаков оказался на удивление прав.
… А Ян тряс головой, ничего не понимая. Драка, рюкзак, бег, взрыв… Взрыв — внезапно понял он. И внутри стало холодно-холодно. Потому что отец не побежал за ними, побежали только Якав, прозванный Хамелью — хмелем, и ещё кто-то из солдат «соседнего» отряда.
Когда Якав, слегка контуженный, но живой, приблизился к мальчику, тот разрыдался, как девчонка, и с криком «Ненавижу тебя, Кирей! Зачем ты его только привел!» — полез с кулаками.
Но Сифка этого уже не видел. Он докладывал, что остатков седьмого егерьского отряда больше нет — того самого отряда, из-за которого просыпался ночью с воплем на губах, и судорожно, давясь воздухом, шептал самому себе, что в батальоне ждут Кондрат и Дядька, что он, Сифка, нужен им. Его не бросят.
Сифка поежился, вспоминая сумасшедший взгляд Яна, враз оставшегося без своего отряда, и попытался не думать, что было, когда он сам потерял Шакалов. Да и что думать и терзаться понапрасну, если наконец-то пришло долгожданное распоряжение выдвигаться за город. А там… там Безликий же обещал отправить его наконец-то обратно в батальон!
— Молодчина, — коротко кивнул тот, когда Сифка и впрямь предстал перед ним и доложился «как положено». — Чисто сделал.
Мальчик чуть улыбнулся и вдруг, посерьёзнев, решился и спросил:
— Когда вы меня отпустите обратно, в УБОН?
Вопрос, казалось, застал контрразведчика врасплох. Офицер думал несколько томительных секунд, потом поднялся из-за стола и потянулся. При мальчишке он мог позволить себе сбрасывать маску железного человека. Этот Сифка никому не расскажет…
Вообще у них были странные отношения, с которыми Безликий — в обычной жизни полковник Ермилов — раньше никогда не сталкивался. Мальчишка ему доверял, но доверие это оказалось почему-то очень ценным и важным. Этот Сифка его защищал даже от своих командиров, которых, это было видно и невооружённым взглядом, боготворил. И скорее язык себе проглотит, чем расскажет кому-нибудь о том, каким видел Ермилова — и до безумия уставшим, и тихо матерящимся ночью над картами, и просто… обычным человеком. Из плоти и крови.
— Что, надоел я тебе? — потянувшись, посмотрел на мальчика контрразведчик.
Сифка неуверенно повёл плечами:
— Я по своим… соскучился. Нет, вы хороший, просто…
«Хороший» Ермилов в очередной раз только и смог, что улыбнуться в ответ на такое. Да, с Сифкой ему пришлось научиться улыбаться, потому что мальчишка как ляпнет иногда — хоть стой, хоть падай.
— Понимаю. Ну, вообще говоря, своё дело ты сегодня сделал. Возвращайся с Богом, как раз скоро машина отправится в сторону Дикея. Тебе надо будет… ладно, я тебе просто по карте покажу перед отъездом. Карта у тебя ведь с собой?
Сифка улыбнулся:
— С собой, конечно…
— Вот и ладненько. Ну что, боец… спасибо. Ты, правда, нам сильно помог. Я не знаю, кого ещё егеря подпустили бы к себе так близко да ещё и без обыска. Страшно было?
Сифка уткнулся взглядом в пол и тихо-тихо отозвался:
— Ага.
— Но ты смог. Такой же безумец, как и все убоновцы, — Ермилов примерно представлял, что может служить для мальчика «комплиментом» — и не прогадал. Сифка, улыбаясь, поднял на него взгляд и уточнил:
— Правда?
— Абсолютная правда, — подтвердил Ермилов. — Все вы, убоновцы, такие… Ладно, боец, всё, собирай манатки, переодевайся. Поедим — и отправляйся.
… Шофёра Ермилов инструктировал лично, потом, дополнительно, и Сифку, расписав ему подробный маршрут. Когда убедился, что все всё поняли, вздохнул, отгоняя малодушное желание найти повод задержать Сифку хоть на денёк, и вручил мальчишке его новенький армейский ранец — уж чего-чего, а снарядить юного рядового «по полному» контрразведчик сумел, вплоть до хороших ботинок подходящего размера.
— Ну, всё. Никому ничего не рассказывай… ну, ладно, своим командирам — можешь. Но только в общих чертах, разумеется, — он подмигнул мальчику. — Ещё раз спасибо. Вряд ли мы когда-нибудь ещё увидимся, но я про тебя не забуду, не волнуйся. Так что… удачи!
Сифка поставил ранец на землю, и Ермилов, плюнув на то, что все его видят и надо быть железным контрразведчиком, крепко обнял мальчишку.
— Спасибо, — в который раз повторил он. И совсем не егеря имелись в виду. Теперь Ермилов знал, почему Сифкой так в УБОНе дорожили — мальчишка дарил удивительное ощущение настоящей жизни даже здесь, на войне. Кто бы мог подумать, что учиться улыбаться так тяжело?