История Византийских императоров. От Льва III Исавра до Михаила III. Том III
Шрифт:
Конечно, это был грубый обман, но обман результативный, и напуганный Пипин отдал необходимые распоряжения. Как толь-
ко весть о готовящемся походе франков достигла Айстульфа, ланго-
бард тут же снял осаду Рима и отправился с войском к Альпам, чтобы
помешать продвижению Пипина. В это же время к Стефану II при-
были два византийских посла. Ничего не подозревавший император
Константин V вновь просил папу представлять интересы Римской
1 Адо. Возведение Пипина на престол и его война с лангобардами // «Исто-
рия Средних веков. От падения Западной Римской империи до Карла Велико-
го (476 — 768)»; сост. М.М. Стасюлевич. С. 481.
2 Васильевский В.Г. Лекции по истории Средних веков. С. 346.
73
И С Т О Р И Я В И З А Н Т И Й С К И Х И М П Е Р А Т О Р О В
империи перед франками, чтобы те, отвоевав Равеннский экзархат
у лангобардов, вернули его законному владельцу — Римскому царю.
В качестве награды Константин V намеревался признать франков
своими подданными и принять на службу (разумеется, на возмезд-
ной основе), официально подтвердив права их короля.
В известной степени, эта попытка вернуть старые формы отно-
шений между «федератами» и Римской империей имела под собой
исторические основания, но совершенно была лишена практи-
ческого смысла. Франки уже были столь могущественными, а их
политическое сознание настолько высоким, что они с презрением
восприняли попытку византийцев поставить себя на одну ступень
с варварами.
Замечательно возросшее самосознание франков иллюстрирует
вступление к Салическому закону, пересмотренному в 763 г. по при-
казу Пипина. «Прославленная раса франков, — говорится в нем, —
создана Богом, они смелы на войне, надежны в мире, глубоки в
своих замыслах, отличаются благородной осанкой и белой как снег
кожей, исключительно красивы, отважны, быстры и тверды, фран-
ки, обращенные в кафолическую веру, и в варварстве своем были
свободны от всяких ересей. Эта раса, ищущая ключ к знаниям по
наущению Бога, стремящаяся к справедливости в своем поведении
и склонная к милосердию. Те, кто был ее вождями, продиктовали
в свое время Салический закон. Именно тогда, благодаря Богу, король франков Хлодвиг, неудержимый и великолепный, стал пер-
вым, кто получил кафолическое крещение»1.
Конечно, если бы император Константин V знал о тайном
договоре Пипина с папой, он скорректировал бы свои условия
и предложения. Дипломатия — хитрая наука, где нет ничего не-
возможного, если, конечно, она базируется не на субъективных
желаниях, а на строгом и точном расчете; особенно, если речь
идет о византийской дипломатии, многократно добивавшейся
удивительных успехов в самых безнадежных ситуациях. Теперь
же императорские послы с удивлением узнали о договоре 754 г. и
о том, что франков в Италию вызвал сам папа, не спросив о том у
императора Константина V.
Но делать нечего — царский посол Григорий поспешил навстре-
чу франкскому войску и настойчиво упрашивал Пипина после по-
беды над лангобардами (а в ней никто не сомневался) вернуть Рим-
скому императору его законные земли. Сила имперского сознания
1 Лебек Стефан. Происхождение франков. С. 253.
74
И С А В Р И Й С К А Я Д И Н А С Т И Я
того времени была столь велика, что это предложение не выглядело
искусственным. Напротив, ответ Пипина о том, что он предпринял
свой поход не ради человека, пусть даже императора, а из любви к
святому апостолу Петру, преемнику которого Стефану II и передаст
все завоеванные земли, означал переворот в государственном праве1.
Григорий вновь направился к папе, заявив протест против столь
беспрецедентного нарушения прав Римского царя, но Стефан II игнорировал его претензии.
Как обычно, у Пипина слова не расходились с делом, и уже летом
756 г. Айстульф сложил оружие, осажденный франками в Павии.
Будучи верный своему слову, Франкский король отдал просимые
Стефаном II города и территории папе, заявив, что они отданы
Римскому епископу не как духовному лицу, а как признанному
главе города Рима и Римского герцогства. Следствием этого стало
образование нового Папского государства. Пусть это был не фор-
мальный акт признания суверенитета Римского епископа, но очень
важный политический прецедент, с которым теперь приходилось
считаться и в Константинополе. Таким образом, 756 г. стал пере-
ломным в ходе мировой истории.
Несомненно, Римской империи и имперской идее в целом, был нанесен тяжелый удар. Но человек не может знать, к чему
приведут его не вполне нравственные с точки зрения морали
поступки, пусть даже совершенные им из лучших побуждений.
И начало политического возвышения Римского епископа стало