История войны и владычества русских на Кавказе. Назначение А.П. Ермолова наместником на Кавказе. Том 6
Шрифт:
В половине 1814 г. скончался Мир-Мустафа-хан Талышинский, и владение его было передано старшему сыну умершего Мир-Хасан-хану. Вслед за тем было получено известие, что 22 августа того же года умер от горячки Джафар-Кули-хан Шекинский [217] . Ханство по трактату должно было перейти в управление старшего его сына, но как последний не состоял в русском подданстве и находился аманатом в Персии еще со времен правления Ага-Магомет-хана, то по просьбе самого Джафара император Александр утвердил наследником Шекинского ханства второго его сына полковника Измаил-пашу.
217
Рапорт поручика Шебашева Ртищеву 22 августа 1814 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 664.
По получении известия о смерти Джафара генерал Ртищев отправил в Нуху генерал-майора Ахвердова, приказав ему собрать к себе всех родственников хана, почетнейших беков и в присутствии их ввести Измаил-пашу в управление Шекинским ханством. Ахвердов при особом церемониале привел Измаила к присяге и передал ему бриллиантовое перо, как знак ханского достоинства, и письмо главнокомандующего, утверждавшего его в правах правителя текинского народа. При этом, по поручению главнокомандующего, генерал-майор Ахвердов просил нового хана поступать с подвластным ему народом кротко и правосудно, а в особенности с армянским народом, «не обременяя его излишними податями, против прочих жителей мухамеданского исповедания, и наипаче не взыскивая под каким бы то ни было предлогом или названием особой подати за веру христианскую, так как вера сия есть господствующая во всей Российской империи» [218] .
218
Предписание Ахвердову 11 сентября 1814 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 665.
Притесняемые прежними ханами и обязанные платить особые деньги за право исповедовать христианскую религию, армяне неоднократно просили избавить их от хана и прислать для управления ими или русского чиновника, или даже солдата. Такое желание большей части населения было для главнокомандующего прекрасным предлогом к тому, чтобы со смертью Джафара уничтожить ханское управление и слить навсегда шекинское владение с империею. Сомнительная преданность ханов и правителей разных областей и возникавшие вследствие того почти беспрерывные беспорядки должны были бы убедить в необходимости уничтожения вассального отношения ханов к русскому правительству. Но в то время думали иначе, и часто случалось, что по смерти хана, нам преданного, восстановляли в ханском достоинстве человека заведомо сомнительной преданности и при этом считали неделикатным вмешиваться во внутренние его дела. Так было и с Ртищевым. Не отвечая на жалобы армян удовлетворением, главнокомандующий отсылал их для разбора претензий к тому же хану, который выдергивал им зубы, беспощадно бил, сажал в тюрьму, брал до 5000 рублей штрафа, и оставались все армяне «без помощи и без призрения» [219] .
219
Прошение армян, сосланных в Сибирь, армянскому епископу Иоанесу 10 февраля 1816 г.
С другой стороны, некоторые старшины жаловались Ахвердову на притеснения покойного Джафара и, зная, что Измаил-хан еще более жестокого характера, просили, чтобы народ шекинский был под непосредственным управлением русского правительства, а власть хана вовсе уничтожена. Генерал Ахвердов отклонил эту просьбу и лишь только уехал, как в предместье г. Нухи было замечено волнение народа.
В текинском владении существовало три партии: одна вовсе не желала иметь хана, другая держала сторону бывшего владельца слепого Мамед-Хасан-хана, жившего в Тифлисе, и, наконец, третья была на стороне изменника Селим-хана, который тотчас же прискакал из Персии и, скитаясь по разным местам, вел тайные переговоры со своими приверженцами. Хасан-хан из Тифлиса также работал в свою пользу, и таким образом обе стороны волновали народ.
Собравшийся в предместье г. Нухи народ стал требовать, чтобы ханский диван был закрыт и чтобы никто не признавал власти нового хана. Находившийся в крепости Нухе с ротою Севастопольского полка капитан Данибегов, по совету с ханом, успел вытребовать к себе четырех главных предводителей мятежа, и когда узнал от них, что народ не желает иметь у себя ханом полковника Измаила-пашу, то Данибегов посадил их в крепость и потребовал, чтобы толпа разошлась. Шекинцы удалились и, собравшись за форштадтом, стали укрепляться.
Данибегов взял тогда 70 человек нижних чинов с одним орудием и, подойдя к толпе, потребовал, чтобы она разошлась по домам. «Робкая чернь» просила прощения, но коноводы не остановились на этом. Подговорив до 250 человек, они, через владения джаро-белаканских лезгин, отправились в Кахетию, а оттуда в Тифлис, с жалобою к главнокомандующему. Ртищев приказал их пропустить, но, не доезжая до Тифлиса, остановить в карантине, окружить батальоном и 100 казаками, отобрать оружие и, выбрав 16 человек из числа почетнейших, представить ему. Депутаты, в числе которых был и мулла, заявили главнокомандующему о своем нежелании иметь Измаила своим ханом, как врага религии всего населения. Шекинское владение было населено армянами, исповедавшими христианскую религию, и магометанами секты Омара. Измаил-хан был Алиевой секты и, следовательно, враждебен даже и магометанскому населению. Ртищев убеждал депутатов покориться обстоятельствам, но они отказывались, и тогда главнокомандующий приказал арестовать их и судить военным судом. Наиболее упорствовавшие 23 человека были наказаны шпицрутенами и сосланы частью в Сибирь, частью в Оренбург, а остальные отправлены для водворения на прежних местах жительства. Слепой Мамед-Хасан-хан, с десятилетним сыном, также выслан на жительство в Харьков [220] .
220
Всепод. рапорт Ртищева 8 ноября 1814 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 667.
Поступив таким образом, генерал Ртищев ободрил Измаил-хана, разнуздал его и дал полную волю его зверским инстинктам. Он разорил 70 дворов евреев, живших в Варташете, и взял с них до 40 000 рублей. Чиновники хана, посланные для этой экзекуции, насиловали женщин, резали носы и уши мужчинам. Не давая никакого содержания своим братьям, грабя народ, отдавая преимущество во всем хойским жителям, приведенным Джафаром, молодой хан скоро заслужил всеобщую ненависть народа, и Ртищеву пришлось не раз сожалеть, что он не послушал населения и не уничтожил ханской власти в Шекинском владении. «С крайним сокрушением сердца вижу, – писал главнокомандующий Измаил-хану [221] , – что кротость, снисхождение и дружеские советы, многократно вам от меня преподанные, не могут на вас действовать, ибо грабительства, насилие и разорение, час от часа умножаясь под вашим управлением, выходят из всякой меры. Народ шекинский, которому вы должны быть отцом попечительным о его благе и защитником от несправедливости, страждет в неимоверном угнетении. Итак, если собственные ваши чувствования и понятия не могли вас привести к той цели, с каковою российское правительство вверило вам управление Шекинским ханством, то священнейший долг звания моего и обязанности, высочайше на меня возложенные, заставляют меня в сем случае обратиться к другим мерам и принять посредство между народом и вами. На сей конец, препроводив к военному окружному начальнику генерал-майору Тихоновскому все просьбы, дошедшие до меня о беспорядках и насилиях, происходящих в Шекинском владении, я приказал ему немедленно отправиться в г. Нуху, исследовать на месте с верностью и беспристрастием народные жалобы и заставить ваше превосходительство быть правосудным в удовлетворении всех претензий, кои окажутся действительно истинными».
221
От 23 мая 1816 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 672.
Таким образом, генералу Ртищеву под конец своего управления краем пришлось собственным опытом дойти до сознания о и необходимости скорейшего слияния с составом империи всего населения, или добровольно покорившегося, или завоеванного русским оружием. Слияние это могло произойти только с уничтожением власти отдельных правителей и со введением русского правления. Последняя мера была необходима даже и там, где ни царской, ни ханской власти не существовало. Прежнее местное управление оказывалось несостоятельным, и главнокомандующему приходилось вводить в крае новые административные начала. Так, в начале 1814 г., в Елисаветпольском округе был учрежден окружной суд по примеру того, который был в Грузии в Телавском и Сигнахском округах [222] .
222
Предписание Симоновичу 17 апреля 1814 г. Акты Кавк. археогр. комиссии т. V, № 645.
Моуравы в Грузии получили новую инструкцию, в основание которой положено каждому из них снискивать любовь народа «ласковым обхождением, примерным поведением и поступками», стараться избегать притеснений и, напротив того, «каждому по жалобе доставлять скорое и справедливое удовлетворение» [223] .
По положению, утвержденному в марте 1814 г., временное правление в Имеретин составлено из четырех мдиван-беков или советников, из коих двое были из имеретинских князей и двое из русских чиновников. Все дела, относившиеся до частей исполнительной и казенной, возложены на правителя, как на главного хозяина. Производство дел гражданских предоставлено мдиван-бекам, обязанным судить по законам Вахтанга и по обычаям народа; дела решались большинством голосов, и решения приводились в исполнение посылаемыми на место бакаулами (есаулами). В случае недовольства тяжущихся решением оно представлялось на рассмотрение правителя Имеретин, а затем и главнокомандующего.
223
Инструкции моуравам 28 мая 1813 г., № 557—559.
Такими мерами, а главное, уничтожением мысли в народе о возможности когда-либо возвратиться к царскому правлению, Имеретия доведена была до спокойного состояния. «Следы величайших бедствий в течение трех лет сряду, – доносил Ртищев [224] , – попеременно опустошавших сию землю внутренними мятежами, нашествием неприятеля, чрезвычайным голодом, необыкновенным наводнением и свирепою язвою, которая одна истребила почти треть жителей, начали изглаживаться весьма ощущительным образом; но, за всем тем, в многочисленности рассеявшиеся в разные соседственные владения семейства и в половину не возвратились еще в свои жилища, а народ в состоянии своем едва только дошел до посредственной возможности удовлетворять необходимые нужды своих семейств. Что же касается до нравственности, то, взяв от первых классов людей всякого звания до народа, я заметил вообще отличнейшую их преимущественно простоту нравов, чистосердечие и отменную приветливость, с свойственным всем состояниям гостеприимством и многие добродетельные черты, могущие ручаться, что народ с подобными свойствами и ныне искренно раскаявшийся в ослеплении, объявшем их умы, которое произошло от увлекаемой их привязанности к бывшему законному их царю, просившему их помощи… в скором времени может соделаться в верности и преданности к высочайшему российскому престолу ничем не различаемым с природными российскими подданными».
224
Всепод. рапорт Ртищева 3 сентября 1816 г., № 104.