Иван Царевич и Серый Волк
Шрифт:
– Кто тебя подослал? – слегка сбавил тон Царевич.
Селюнин замешкался с ответом, но в эту секунду Царевич очень удачно нажал на нужный камень, обрушив плиту под самым носом у проштрафившегося гостя. Пришедший в ужас Малюта Селютинович отшатнулся назад, но был остановлен твёрдой рукой лорда Базиля.
– Леонид послал, – быстро ответил Селюнин. – Когда я им рассказал, что собачки вас опознали, то Леонид усомнился, а Сан Саныч и вовсе заявил, что вы прохиндей, извиняюсь за резкость, но это не мной было сказано. – Где они сейчас? – Здесь неподалёку.
– Сил у них много? – Полсотни гоблинов, сотня упырей и вурдалаков, ну и всякая шушера из водяных и ведьмочек провинциального разлива.
– И с такой малой ратью Киндеряй рискнул приблизиться к моему замку? – вскинул бровь Царевич. – Мои собаки и гарпии, не говоря уже о драконах, на куски порвут эту мелкую нечисть.
– Так потравить они хотели собачек и прочую живность, Ваше Бессмертие. Мышьяку бы подсыпали, они и передохли бы.
Царевич расстроился не на шутку: потравят ведь и глазом не моргнут. Шутка сказать, такие барыши на кону. Всю берендеевскую живность изведут, но своего добьются. Не поможет химия, нагонят танков, а то и биологическое оружие используют. А у Царевича против такой мощи только живая и мертвая вода. Но не станешь же за каждым с флаконом бегать. А тут еще Вельзевул с неисчислимой ратью.
Утомившись сидением на троне, Царевич принялся расхаживать по залу, мучительно размышляя над создавшейся ситуацией. Конечно, Сан Саныч, как человек умный, не поверит, что Ванька Царевич, это и есть Кощей Бессмертный, обладающий чудовищной силой, способный опрокинуть мощь, накопленную цивилизацией за тысячелетия, и самое обидное, что он прав в своём сомнении. Нужно предъявить этим прагматикам нечто настолько страшное, чтобы оно навсегда отбило у них охоту соваться в Берендеево царство. Иван в эту минуту пожалел, что он не Кощей Бессмертный.
– Веди вурдалака, – распорядился Царевич.
Сеня, в отличие от Селюнина, держался развязно и нагловато. Стоявшего у стены Самоедова он не испугался, на Царевича же и вовсе презрительно щурился, не желая признавать за соседом нового статуса.
– По какому праву ты на моих землях шампунем торгуешь? – надменно бросил ему Царевич. – Не гони волну, Ванька, – презрительно хмыкнул вурдалак. – Какой из тебя к чёрту Кощей. Так и я на трон сяду и объявлю себя Бессмертным. – Садись, – гостеприимно предложил Царевич.
Сеня решительно направился к трону, но, натолкнувшись на невидимое препятствие, остановился, отступил на несколько шагов и попытался преодолеть его с разбегу. Конфуз был полным. Стена отбросила настырного вурдалака к ногам Кляева, который незаметно капнул на Сеню мертвой водой, после чего, к ужасу Селюнина, в тронном зале появилась ещё одна статуя. Кляев с большим трудом установил её на задние конечности.
– Чистая обезьяна, – сказал Васька, оценивающе оглядывая результат своих трудов.
Вообще-то Сеня и в человеческом обличье красотой не блистал, но, став вурдалаком, он и вовсе превратился
– Передай Шараеву и Костенко, что я хочу с ними повидаться, – небрежно бросил обомлевшему Селюнину Царевич. – Свободен.
Кляев отправился провожать парламентера, а Иван решил, наконец, освободить Самоедова от сдерживающих активного художника оков. Мишка ожил мгновенно и тут же едва не одеревенел снова, вознамерившись еще раз отхлебнуть из бутылочки.
– Это, мертвя вода, дурень, – остановил его Царевич.
– Да ты что, – ахнул Самоедов. – А я ведь чуть её не выпил. – Чуть-чуть не считается, – усмехнулся Царевич, довольный, что с Мишкой всё обошлось более-менее удачно.
Заметив стоящую у входа статую, Самоедов задумчиво почесал затылок. С Сеней Шишовым он, похоже, был знаком и никак не мог взять в толк, откуда он здесь появился. – Нужен монстр, способный напугать Шараева и Костенко до икоты и навсегда отбить у них охоту соваться в Берендеево царство.
– Так может, оживим тех дебилов, что на лестнице стоят? – предложил вернувшийся Кляев. – Они способны напугать кого угодно.
– В том числе и нас с тобой, – усмехнулся Царевич. – Да мало напугать, так ещё и сожрать за милую душу.
– Риск, – призадумался Кляев.
Если Царевич не отшибался, то там, у порога Кощеева дворца, стояли злые дэвы, которых Бессмертный победил, пробиваясь к вершинам власти, и если вся эта братия очнётся от тысячелетнего сна, то далеко ещё не факт, что они признают в Иване Царевиче своего победителя. А вдруг, почувствовав его слабину, вздумают свести с ним счёты.
– Мне солидное обличье нужно, – Царевич с надеждой взглянул на Самоедова. – Твой выход, Мишка.
– Создашь гиганта мысли – я налью тебе бутылку такого стимулятора, что перед твоей сексуальной мощью сразу же поблекнут и Дон-Жуан и Казанова, – пообещал Кляев призадумавшемуся художнику.
Надо признать, что поставленная перед Самоедовым творческая задача была более чем трудна, да и заказчик попался жутко капризный. Ему, видите ли, не нравился зооморфизм, и он настаивал на антропоморфном обличье. Художник Самоедов рисовал один эскиз за другим, расходуя небольшой запасец бумаги, найденный во дворце Кощея, а Царевич недовольно морщился и требовал несуразного соединения благолепия и свирепости.
– Нет, вы только посмотрите на него, – возмутился Мишка. – Потрясатель вселенной. Чингиз-хан задрипанный. Мало того, что фактура для Кощея ни к чёрту не годится, так ещё и улучшать её не моги.
– По твоему выходит, что с кабаньими клыками из кошачьей пасти я выгляжу лучше, чем сейчас? – возмутился Царевич.
– Да не кошачья это пасть, а вполне человечья, – надрывался замороченный необоснованными претензиями художник. – Как хочешь, Ванька, но не получится из тебя путного Кощея Бессмертного. С такой физиономией только в писатели идти. Не знаю, что в тебе Верка в своё время путного нашла, видимо, вы с ней потемну встретились.