Ивана, водяной конь и птица-огонь
Шрифт:
Намек оборотни поняли – вновь устало взмыли вверх, оставив все поле битвы усеянным ослепляюще-яркими перьями. И этот, болезный на всю голову, тоже обернулся несколько раз подряд, после чего к своим присоединился.
Два здоровых кельпи, протрезвев от азарта погони, подперли шалашиком раненого сотоварища и побрели обратно к озеру.
– Ты чего притащилась-то? – а вот мой психованный никуда уходить не собирался, обернулся в парня и уселся рядом со мной на пригорке. Я-то почти сразу на землю осела, когда поняла, что все получилось. Вот и псих рядом
Какое-то время мы молча возились, пытаясь опередить друг друга в сборе самых крупных ягод, пока наши пальцы раз десять подряд не переплелись.
– Поговорить… – прошептала я, почему-то слегка хмелея от его близости. А этот… осел… взял и протянул мне полную ладонь малины. И я… как дура… собрала ее губами, облизнулась и только потом осознала, как это… двусмысленно выглядит.
А парень еще и ухмыльнулся, глядя на меня удивленно, что ли. Не ожидал, наверное.
Я еще раз облизнулась, чтобы убедиться – на губах ягодного сока не осталось, и уже рот приоткрыла, чтобы ему про поле начать объяснять. Только не успела…
Раз – и я лежу на спине, а надо мной взлохмаченная голова, шало блестящие черные глаза и пахнущие малиной чужие губы. И сильные уверенные руки уже хозяйничают под моей одеждой – когда успел-то, ирод озабоченный?!
Нет, кельпи – как русалки, в любое время и в любом месте, даром что оба вида водяные. Но не на ту напал, чертов жеребец! Даже обидно – я к нему поговорить… по душам! А он невесть что возомнил, психованный чертяка.
– Руки убрал! – рыкнула, от себя отпихнула, уселась… Потом подскочила и принялась отряхиваться, глядя на коня этого… невесть что удумавшего. – Я про поле… Не ходи туда больше!
Само собой, я сразу поняла, что не с того начала разговор. Напряглась, вспоминая, с чего собиралась, – у меня же план был! Вздохнула и, пользуясь тем, что псих опять увлекся малиной, принялась ему рассказывать про вельможу, отца и мать. И про то, что у людей тоже так бывает. Поделать с этим ничего нельзя, а если пытаться, то можно только самому себе навредить. Правды добиться невозможно.
Ну и о том, что сыну старосты зачем-то приспичило поиметь живого кельпи, я тоже сказала, чтобы знал – хозяева поля настроены совсем недружелюбно и договориться не удастся.
Только, как говорится, не в коня корм: парень лишь молча косил на меня своими черными глазищами и помалкивал. Причем, чтобы молчалось лучше, на половине моей важной речи о смысле жизни он обернулся, дождался, пока я закончу фразу и залезу на него, после чего побрел обратно.
Но я же тоже упрямая, так что раз решила разъяснить нежити, что поле теперь неприкосновенно, то не успокоилась, пока не высказала все, что хотела. Как раз до самого поля и хватило… Именно к нему меня и отвезли. Ишак… осел… упертая скотина…
Одна радость от всего этого приключения: перья жар-птиц, которые я собрала на поле брани, когда воспитательную речь начала проталкивать. Дорогущее удовольствие, между прочим!
Я их в сумку к себе запихала, где у меня все ведьмаковское богатство хранилось, и прямо предвкушала, как отцу с братьями похвастаюсь.
Только на поле нас уже ждали. Сын старосты и толпа мужиков с вилами и кольями. Но, увидев меня верхом на кельпи, народ сразу притих и начал перешептываться.
– Не верили?! А я сразу сказал, что они в сговоре! – выкрикнул мой ополоумевший заказчик. – Я ей денег кучу, а она мне – не будет тебе кельпи, так и знай!
– Зачем тебе живой кельпи, если я пообещала, что твое поле больше никто не тронет? – так же громко спросила я.
Конь подо мной напрягся, но упрямо продолжал идти навстречу толпе, а я так же упрямо не слезала, обхватив его за шею как можно крепче. Если придется драпать сломя голову, то пусть это будет не буквально…
– Ты как будто указа царского не слыхала?! – удивился один из мужиков, стоящих в первых рядах. Выставленные вперед вилы в его руках заметно подрагивали. Но говорил он уверенно. – Царь же велел… Тому, кто приведет к нему живого кельпи, денег отсыпет!..
– Идиот! – заорал на него сын старосты, замахиваясь…
Продолжения я не увидела, так как психованный конь, заржав так, что у меня слух временно пропал, развернулся и помчался прочь. Пяти секунд не прошло, как мы притормозили у моего домика.
– Собирайся, поедем к вашему царю, – меня не спрашивали, хочу ли этого, а просто ставили в известность.
– Зачем? – я недоумевающе уставилась на уже успевшего обернуться в парня психа. – У меня тут отец…
– За отцом девки присмотрят, – все так же решая за меня, заявил упертый ишак. – А мы в столицу поедем, с вельможей твоим разберемся. Отомстим, чтобы неповадно было.
– Тебе-то с этого какой прок? – меня буквально парализовало от удивления.
То есть на самом деле я что-то делала, только плохо понимая, что именно. Вроде бы собирала вещи… и вроде бы уже внутри дома!
Как давно я здесь? Странное чувство, что почти сразу вошла, ругаясь на то, что никуда, ни с кем, никогда!.. У меня обязательства, семья, братья, заказчики!..
И чертов жеребец тоже здесь же, стоит рядом, оглядываясь вокруг и подпихивая мне под руку то оружие, то банку с чем-то непонятным. Судя по одобрительным взглядам отца, уже давно внимательно прислушивающегося к нашему разговору, пододвигает что-то нужное.
Конечно, нежить же знает, что именно ей опасно.
Ох, мы же сейчас не на нежить, а на вельможить… Скорее всего, на вполне живого вельможитя!
Но так же нельзя! Необдуманно, рисково, совсем ничего не зная…
– Я поклялся твоей матери, что сам мстить не стану и детей не буду соблазнять, – прокашлял папа с лежанки, когда я в очередной раз застыла, пытаясь сбросить с себя прессующее давление. Словно гипноз какой-то! – Но ты ж не по моей воле, по собственной…
И это стало последней каплей. Отец одобряет – значит, надо ехать и мстить. Только все равно вначале я хочу понимать, что с меня потребуют за помощь.