Ивана, водяной конь и птица-огонь
Шрифт:
Но, как ни странно, привели нас на царский двор, приказали стоять, ждать царского появления. Ну мы стоим, болтаем, по сторонам поглядываем. Дворец обсудили, пристройки, что вдаль на все стороны идут, охранную стену расписную, высокую… Конюшни разглядела – длинные, широкие, богатые!.. Конюхов там толпа работать должна!
Про перо и жар-птицу мы меж собой говорить не стали, хотя взгляд у коня моего был очень многозначительный. Типа говорил я тебе, дуре упертой, предупреждал… Да и ладно, зато на вельможу нужного вышли!
Пока стояли, к нам какой-то парень
– Продай! – а сам коня моего наглаживает, на меня даже не смотрит. – Все что хочешь отдам, любые деньги заплачу, только продай!
– Не могу, – я опять лицо состроила попроще, но в этот раз решила даже жалость с жадностью попробовать соединить. – Он только меня слушается, – проследила взглядом за тискающим кельпи маньяком и решила, что для него причина так себе. Не поверит. Поэтому уточнила: – Зачахнет он без меня!
Парень даже руки не отдернул, когда конь зубы оскалил. Нет, я-то сразу поняла, что ржет, жеребец чертов, но этот только что укушенный почему совсем страх потерял?
И тут вельможа объявился и к маньяку с поклонами:
– Ваше величество, я вас повсюду ищу!
То есть выходит, что этот псих, который моего психованного кельпи наглаживает, на самом деле наш царь? Ну понятно, что они к друг другу сразу таким доверием прониклись. Оба ж на всю голову… хоть и не хорошо так о правителе целой страны.
Только какой он правитель? Мальчишка моего примерно возраста, может чуть постарше. Волосы как у меня – русые, глаза как у меня – голубые, скулы как у меня… Нет, не брат-близнец, но сходство определенное есть, как у родни дальней. Только парнишка поухоженнее – и кожей, и рожей, и одеждой, само собой.
– Хочу этого кельпи себе! – объявил царь тоном избалованного ребенка. Примерно как дочка старосты нашего порой выдать могла. Типа все подпрыгнули и помчались прихоть царскую выполнять. Да щаз! Не на ту напал… Сказала ж, четко и ясно…
– Все улажено, ваше величество! Мальчишку этого конюхом берем, будет при конюшне денно и нощно жить. И в любой миг, как пожелаете, этот кельпи будет выполнять вашу волю.
Малолетний правитель довольно засверкал глазищами на коня с вельможей, а меня одарил таким ревнивым взглядом, что я даже поежилась.
– Все условия ему создай! Чтобы ел, пил… и… он же водяной? – я-то, дура, сначала наивно решила, что речь обо мне, только после последней фразы поняла: это мне ценные указания выдают, как за моим собственным кельпи ухаживать. – На речку води… и… – тут царь внезапно осознал, что я тоже заботы требую, и повернулся к вельможе, – чтобы этому…
– В конюшне точно жить не хочу! Сам стоя спи, ваше величество, а я с удобствами желаю, на кровати. И овес пусть твои кони едят, мне мясо с кровью надо, да побольше. И в любое время чтобы я мог к реке ускакать, отдохнуть там столько, сколько мне нужно.
Царь губы поджал, ненадолго задумался. Я уж решила, что сейчас пошлет нас куда подальше, но нет, коронованный баловень окаменевшему от нашей наглости вельможе рукой махнул:
– Позаботься! Комнаты поближе к моим тогда выдели… Но если я заранее скажу, что в такой-то день и час хочу тебя видеть, чтобы был! А то конюха твоего запорю, понял? – и сначала на кельпи, а потом на меня таким взглядом посмотрел, что я даже сомневаться не стала – запорет, маньяк капризный, и совесть его мучать не решится, бесполезно с такими связываться.
Избалованный у нас царь. Мало того, что с придурью, так ему эту придурь холят и лелеют, чтобы росла и цвела.
Вельможа вновь кланяться начал, я тоже решила, что не переломлюсь: царь же все-таки, тем более устроил нас с удобствами, прямо во дворце, как я понимаю.
Интересно, а гад этот, который моей семье всю жизнь испортил, где живет? Если тоже во дворце, так вообще хорошо. Мстить можно не в спешке, а продумав и время выгоднее выбрав. А пока поесть за царский счет, пожить в царских хоромах, за царем понаблюдать, поужасаться, кто у нас страной правит… Или его к управлению не пускают, только капризам потакают?
Глава 5
Комнаты нам выделили такие, что я на время и про месть позабыла, и про все остальное. Три смежных – гостевая и две спальных. Кровати такие, что впятером поместиться можно, втроем – точно. Стол в гостевой сразу заставили блюдами и кувшинами, так что наелись мы от души. И приказ вельможи про жар-птицу, за которой надо завтра утром отправиться, а к вечеру уже с птицей явиться, как-то прошел мимо моих ушей.
Только проснувшись с рассветом, я озадачилась и задумалась. Почему-то я надеялась, что мы домой вернемся, птичек как-то выманим и одну поймаем. Так себе план, но хоть какой…
Но за день туда-сюда – это ж чудо дивное, невозможное. Только, судя по лицу вельможи, если не выполню, свинью он мне знатную подложит и царю нашепчет. А с этим маньяком капризным управляться он уж всяко умеет ловчее, чем я.
Сбежать, отказавшись от мести? Опасно теперь, а вдруг царь озлится и в розыск объявит? Возможностей у царя много, денег куры не клюют, найдет ведь меня…
– Говорил же тебе, дурочке, чтобы перьями не размахивала! – «посочувствовал» мне кельпи, выйдя из своей спальни бодрый, словно мы вчера не за полночь улеглись, а, как всегда, с закатом. – Хорошо, что у тебя я есть, но плохо, что ты меня не слушаешься.