Ивана, водяной конь и птица-огонь
Шрифт:
Так что какое-то время придется где-то жить, что-то есть и думать, кому дать взятку, чтобы нас царю показали. И ведь главная ж наша цель – найти того самого вельможу, который моему отцу свинью подложил, и отомстить ему за мамину короткую жизнь и папину одинокую старость.
А за то, что мы с братьями не в этом шуме и гаме выросли, может и наоборот, спасибо сказать надо. У нас даже на заезжих ярмарках такой толпы людей не встретишь, как здесь по улицам бродит! И каждый норовит пнуть, толкнуть, руку в карман запустить или сумку вырвать… А в тавернах и лавках – облапошить.
Но не на ту напали!..
Поэтому, несмотря на осуждающие взгляды моего спутника, я нашла ближайшую лавку торговца редкостями, потребовала закрыть все щели и достала из сумки перо жар-птицы.
Сначала все зажмурились, дочки хозяйские, ойкнув, позакрывали лицо широкими рукавами… А у самого хозяина глазища разгорелись чуть ли не ярче, чем само перо. Диво ж редкое – жар-птицы только на окраине государства водятся!.. Нечисть заграничная, да и там не так просто в руки дается.
Цену лихоимец наглый вначале такую выдвинул, что мне на один обед в столичной забегаловке едва б хватило. Ну пришлось объяснить засранцу, что не на ту напал – знаю я, почем такая диковинка. И саму экзотическую редкость быстро накрыла тряпкой, чтобы никто не ослеп.
Ох, торговались мы, прям в ушах закладывало. Орали, ногами топали, я раз пять гордо разворачивалась, чтобы уйти, торговец тоже раз сорвался, но нашли приемлемое для двоих число монет и по рукам ударили.
Вышла я из полутемной лавки на улицу, прищурилась, застыла минут на пять, пытаясь проморгаться. И тут меня как пнет в сторону какой-то богато одетый мужик!..
Ну я тоже в долгу не осталась. Весом я не вышла, но силушкой не обижена. Жилистая, верткая, а как толкну, так…
Мужик с земли встал, отряхнулся да как заорет:
– Схватить наглеца!
Хорошо, кельпи мой сообразил. В лавке-то он парнем был, а как понял, что нам пятки жжет за то, что у меня руки не вовремя зачесались, так за лавку забежал, обернулся и вернулся уже конем. Ну я на него запрыгнула – и у-у-у-ух! Ищите меня, ловите меня, хватайте…
– Кельпи! У него кельпи! Пойма-а-а-ать!
Глава 4
Петляли мы по незнакомому городу до самой ночи. Сначала от погони уходили, а потом искали ту таверну, где остановились. Дураки наивные… Оба!
Даже в голову ведь не пришло, что там нас и будут ждать.
Войти не успели, как на нас со всех сторон накинулась толпа местных стражников. Кельпи отбился и меня бы отбил, если бы в дверях мужик этот разряженный не нарисовался. Рукой махнул, и от нас сразу отстали.
– Сколько хочешь за кельпи?
– Не продается! – объявила я, а сама мужчину разглядывала, даже не пытаясь этого скрыть. Перед отъездом мне отец показал портрет того вельможи, который нам жизнь испортил. Уж какими правдами он ему достался, и зачем хранил… Хотя знаю зачем. Чтобы я врага нашей семьи узнать смогла! Пусть и постарел тот на тридцать лет, но все равно сходство бросалось в глаза.
Морду я на всякий случай потупее сделала. А то не только ж я его, но и он меня тоже разглядывает. А я, говорят, на мать лицом очень похожа.
– Сам царю показать хочу! – выдала и с прищуром наглой наивной деревенщины уставилась в лицо гаду. – Но отдавать никому не стану. Этот кельпи только меня слушает.
Парень у меня за спиной заржал тихо. И на том спасибо, что не в голос, конь чертов!..
– А перо жар-птицы у тебя откуда? – озадачил меня мужик вопросом. Даже пояснить удосужился, потому что я так с полуоткрытым ртом и застыла: – Пока ты в лавке торчал, цену набивая, за мной уже послали, так что глазами на меня, как сова, не хлопай. Облапошили тебя, дурачка деревенского. Но если мне живую жар-птицу привезешь, я тебя в царские конюшни пристрою, вместе с твоим кельпи. Царю нашему нравится, когда у него нечисть в услужении.
– Так любой ведьмак ему б… – начала я и заткнулась, потому что вельможа так на меня зыркнул, что сердце в пятки ушло.
– Ведьмаков у нас в стране не водится! Вывели мы их всех, неблагодарных, – объявил он, да так уверенно, что я поверила и сердце у меня заныло.
Вот не встречала никого из отцовских друзей и учеников, не задумывалась, почему братья так на чужую землю переметнуться хотят… Но выходит, они поболее моего знали, а мне не говорили, чтобы не расстраивать, наверное.
И отцу тоже ничего не говорили, иначе бы он меня в столицу не отпустил. Наверное… Ведь не остановил же, наоборот благословил, можно сказать. Значит, не знал, что происходит. Только как он мог не знать-то?.. Или недавно выводить начали, когда отец совсем слег?
– Принесешь жар-птицу – озолочу. Но отдашь ее мне! Я ее вручить царю должен, а не ты, понял?! И про кельпи потом научу, что говорить… Зато при постоянной работе будешь, – судя по выражению лица вельможи, в его понимании он меня облагодетельствовать собирался, не иначе.
Царский конюх – разве это не предел мечтаний деревенского мальчишки?
Несколько секунд я выбирала, что правильнее – послать или счастье на лице нарисовать неземное и немного придурковатое. Решила сильно в лицедейство не углубляться – не мое это. Меня б и на ярмарке играть не позвали, а тут ценитель высокого уровня, надо от души постараться. Поэтому постаралась соединить настоящее возмущение с ожидаемым восхищением.
– Кельпи – мой, я его только показать привел – за одно это денег дать обещали. Обмануть хочешь и себе мои золотые забрать? Не выйдет! Сначала за кельпи плати, потом на конюшню устрой, а уж потом я тебе жар-птицу добуду. А то отдам птицу – и все, ищи-свищи и тебя, и птицу, и денюжки.
Вельможа на меня не очень добро зыркнул, но не возразил, а головой мотнул, чтобы я за ним пошла. И мне от этого как-то страшновато стало – не в западню ли ведет? Чего еще от подлеца ждать?
Главное, как назло, ножом ему в спину ткнуть и сбежать случая за всю дорогу не представилось. Охрана с нами поехала, глаз с меня не спускала. Похоже, не только я вельможи, но и вельможа меня опасается.