Июль для Юлии
Шрифт:
— Вася! Вы уснули, что ли?
Василь встрепенулся, и вернулся на землю. Барышня выбила очередную фигуру и от радости подпрыгивала на месте.
— Ну и ручка у вас! — восхитился Василь. — И удар железный. А поглядишь — и не подумаешь.
Юлия Павловна нарочито скромно потупила глазки и сделала маленький книксен, рассмешив не только Василя, но и Дашу, которая, казалось бы, на молодых людей и не смотрела.
Обед они провели вместе. Василь сидел на скамеечке у входа и с удовольствием наблюдал, как Юлия Павловна пробует то одно кушанье, то другое. Чтобы развлечь ее, он рассказывал, какие цветы растут в округе. И, конечно же, она сразу захотела пойти в лес, а потом на луг, а потом покататься на лодке, чтобы нарвать кувшинок.
Лодочную прогулку решено было перенести на завтра. Даша наказала барышне отдыхать. Веселье — весельем, а доктора говорили…
Утро следующего дня выдалось солнечным и ясным. К обеду обещалась жара, но пока ветер нес прохладу из леса.
Василь и Юлия Павловна шли к реке, разговаривая о музыке. Василь напевал вполголоса популярные арии, а барышня слушала его, приоткрыв от восхищения розовые ротик. Она несла зонт, призванный защищать от палящих лучей солнца. Что касается Василя, он даже шапку не взял. Бегал взад-вперед перед барышней, дурачился, как двенадцатилетний мальчишка — только, чтобы она засмеялась.
Озеро было в половине версты от усадьбы, но Юлия Павловна одолела путь на одном дыхании. Казалось, усталость и томность окончательно покинули ее.
Спустившись по деревянным мосткам, Василь помог ей усесться в лодку-долбленку, потом оттолкнул лодку от берега и ловко перемахнул через борт. Ряска расступалась перед утлым суденышком медленно, приоткрывая стоячую темную воду и смыкаясь за позади зеленым ковром. По этому зеленому ковру тут и там лежали на листьях-тарелках кувшинки. Цветы казались восковыми — с непрозрачными лепестками и желтыми сердцевинками-пестиками. Юлия Павловна потянула один цветок, и показался стебель толщиной в палец. Василь протянул нож, и она благодарно кивнула ему.
Сбор букета стал для Василя непосильной мукой. Каждый раз, когда девушка наклонялась за очередной кувшинкой, он мог видеть краешек белой груди в облаке кружев. Зрелище было настолько соблазнительным, а мысли о том, что скрывается за корсетом, настолько непристойными, что Василь почувствовал, как внизу живота наливается тяжестью его мужское достоинство. Юноша призывал себя к благоразумию, пытаясь унять возбужденье, но определенная часть тела жила по своим законам.
Прелестница даже не подозревала о его страданиях и продолжала весело щебетать, показывая каждый цветок по одному, и все вместе в букете. По мнению Василя, цветы внимания не заслуживали, но он вежливо улыбался.
Срывая очередную кувшинку, Юлия Павловна наклонилась, оперевшись ладонью о колено Василя. Легкое, как перышко, прикосновение стало для Василя последней каплей. Юлия Павловна вскрикнула, потому что ей показалось, что Василь потерял равновесие и рухнул в воду. Оцепенев от ужаса, она смотрела, как по поверхности озера пошли круги. Они качнули лодку раз, второй, потом пропали, а Василя не было видно.
— Вася? — позвала Юлия Павловна, не смея пошевелиться. — Вася?
Она взвизгнула, когда он выскочил из воды с другой стороны лодки, и шумно зафыркал, отряхивая кудри и цепляясь за борт.
— Я думала, вы утонули! — крикнула она, не зная, сердиться ей или смеяться. — Что за грубые шутки!
— Простите, Юлия Павловна, — Василь обнажил в улыбке все зубы. — Жарко сегодня, вот, захотелось освежиться.
— Вы меня испугали, — сказала Юлия Павловна уже тише. — Озеро такое глубокое…
— Тю! Что я, плавать не умею! Да и разве здесь глубоко? Вот речка — это другое. Плывешь по реке и не ведаешь — или ты плывешь, или она тебя своими водами несет. Сидите-ка смирненько, да отодвиньтесь к бортику, чтобы я вас не забрызгал…
Юлия Павловна послушно замерла и даже прикрылась зонтиком, пока Василь навалившись животом на борт, лез в лодку. Каждый раз, когда лодка покачивалась, барышня взвизгивала. Василь незаметно улыбался и специально раскачивал лодку, чтобы послушать ее голосок. Чудо, как хороша! Холодная вода остудила тело, и он снова повеселел. Сев на скамейку и выловив весло, он отжал жилетку и бросил на дно лодки.
— Что вы так боитесь, право слово? Плавать не умеете?
Барышня помотала головой.
— А хотите, научу?
Она закусила губку, подумала и снова покачала головой:
— Дашенька не позволит…
— А мы не скажем! — таинственно предложил Василь. — Сбежим ночью из дома — и на речку! И никто нас не увидит. Хорошо?
Она замялась, и было видно, что подобная таинственность страшила ее, но и отказать Васе вот так, сразу, она не могла.
— А ночью на реке — как в волшебной сказке, — продолжал искушать Василь. — Да мы недолго будем. Даша ничего не заметит.
— Не знаю… — шепнула неуверенно Юлия Павловна.
— Вы только с собой возьмите… во что переодеться после купания. А об остальном я позабочусь.
Головы их сблизились, и они зашептались, забыв и о цветах, и о веслах. Лодка застыла на месте, вокруг постепенно стягивалась ряска.
— А как мы уйдем?.. Даша спит чутко, я мимо не пройду…
— А вы через окно…
— Через окно?..
— Я стукну, вы и выпрыгнете. А я внизу подхвачу…
— Но… там цветы на подоконнике…
— А цветы на пол поставьте…
— Во сколько же мы пойдем?..
— Как луна подымится, часов в одиннадцать… Вы спать ложитесь, а когда Даша уйдет, оденьтесь и ждите. Не усните только…
— Нет-нет! — шепотом вскричала Юлия Павловна и покраснела до слез. И опустила пепельную головку, чтобы Василь не заметил ее улыбки. Все казалось ей таким восхитительным, таинственным… Луна, река, и она с Васей…
Кувшинки она поставила в своей комнате, опустив восковые цветы в чашку с водой. К вечеру они завяли и стали грязно-желтыми.
День тянулся для молодых людей мучительно медленно. Они поужинали — она в своей комнате, он — в людской, потом под присмотром Даши побренчали на рояле, бросая друг другу многозначительные взгляды. Потом попрощались и разошлись.