Июль для Юлии
Шрифт:
Когда луна выкатилась из-за кромки леса, Василь, воровато оглядываясь, прокрался к окну спальни барышни и тихонько стукнул в стекло. Прошло несколько томительных минут, пока окно не приоткрылось.
Василь подхватил Юлию Павловну на руки и в одну секунду вытащил из спальни. Она показалась ему легким, душистым облаком. Даже в этот раз она не сняла корсет. Несколько пуговок на спинке платья были расстегнуты. Василь улыбнулся, представляя, как она одевалась сама. Она держала в руках какой-то мягкий, белоснежный сверток. Василь понял, что там. Забрал и сунул в корзину, которую приготовил с вечера.
Дорогу до обрыва они прошли медленно, прячась в тени деревьев, и то замирая от любого шороха, то прыская со смеху.
Возле реки Юлия Павловна остановилась. Василь почувствовал ее страх и смущенье. Лунная дорожка прочертила воду, было слышно, как журчал родник в овражке.
Василь взял Юлию за руку, нежно сжимая ладонь.
— Не бойтесь, я ведь рядом, — сказал он настолько ласково, насколько мог.
Юлия Павловна тихо засмеялась, уткнувшись ему в плечо.
Вытолкнув лодку, Василь помог девушке сесть, старательно отведя глаза от мелькнувшей из-под кружев нижней юбки ножки.
Они переплыли на другой берег. Здесь спуск к реке был пологий, покрытый мелким белым песком.
— Вася, смотрите, берег светится! — восхитилась Юлия Павловна, выпрыгивая на берег. — Как мне нравится!
Василь привязал лодку и скинул рубашку.
Юлия Павловна захлопала глазами, увидев его мускулистый торс. Она никогда не видела обнаженных мужчин. Только статуи в отцовском парке. Василь медленно обернулся, ощущая нарастающее возбуждение. Но Юлия Павловна уже стояла к нему спиной.
— Я расстелю одеяло, а вы снимайте платье, — сказал он, стараясь говорить как можно равнодушнее.
Юлия Павловна нервно кивнула.
Посмеиваясь про себя, Василь наблюдал, как она безуспешно пытается расстегнуть пуговки, расположенные сзади. Расстелив лоскутное одеяло, он достал из корзины припасенные полотенца, шаль, смену белья, взятую барышней. Он украдкой погладил что-то шелковое, кружевное. У крепостных нет кружевных панталончиков и атласных корсетов. Такие бывают только у московских барышень.
Юлия не могла справиться с пуговицами и совсем запуталась в пышных юбках.
— Позвольте, помогу вам, — Василь поправил на ней платье и ловко расстегнул от шейки до пояса, едва сдерживаясь, чтобы не припасть губами к маленькой родинке повыше лопатки.
— Спасибо, — шепотом сказала Юлия.
— Ножку давайте, — Василь опустился на песок и приподнял ножку барышни за щиколотку. — Ставьте мне на колено, не бойтесь.
Юлия Павловна закусила губу, глядя, как он распускает банты атласных завязок на ее туфельке. По сравнению с атласом руки у юноши были почти черные. Вдруг он поднял голову, словно почувствовав ее взгляд. Юлия Павловна вспыхнула, но глаз не отвела. Василь смотрел на нее глубоко, без улыбки. Губы его приоткрылись, но он ничего не сказал, только вздохнул так натужно, будто поднимался в гору с непосильной ношей. Юлия Павловна затрепетала от какого-то предчувствия, непонятного даже ей самой. Ей было и страшно, и сладко. Она уже раздумывала, не убрать ли ножку, но тут Василь улыбнулся, и мир снова вернулся на место. «Почудилось!» — отмахнулась Юлия Павловна от тревожных мыслей.
Василь снял с нее туфельки, но медлил отпустить ножку.
— Отстегните чулок, — попросил он.
Юлия Павловна снова покраснела. Она не знала, что Василь, постоянно живший в одной комнате с крепостными артистками, знал почти все о секретах женской одежды.
— Я не смотрю, отстегивайте, — повторил он, отворачивая голову.
Он солгал, но Юлии Павловне не надо было этого знать. Краем глаза он следил, как она приподняла юбку, потом кружевной край панталон и спустила чулок ниже колена. Кожа ее светилась, как серебряная.
— Дальше я сам, — Василь осторожно стянул с ее ступни тонкую, как паутина, ткань. — Теперь другую ножку давайте.
Девушка поставила босую ногу на песок и даже хихикнула, таким забавным показалось ей это ощущение. Песок был не холодный, а теплый, мягкий и в то же время немного колючий. Она даже не заметила, что Василь поставил себе на колено ее другую ногу, снял туфельку и сам скатал с ее ноги чулок.
Для него же это была самая сладостная мука, какую только можно было представить. Кожа ее была нежна, как пух. Он провел по всей ножке кончиками пальцев, ощущая, как тяжесть внизу живота усиливается. Вдруг представилось, как она падает на спину, а он опускается сверху, укладывая ладони на ее бедра…
Василь быстро вытер верхнюю губу — от подобных мыслей его бросило в жар.
Юлия Павловна переступила по берегу и, не удержавшись, сделала несколько шагов, проваливаясь в песок и переваливаясь, как утенок, чем рассмешила Василя.
— Снимайте платье и косу подберите, чтобы не намочить.
Чтобы не смущать девушку, он, насвистывая, отошел к лодке, проверил еще раз веревку, которой привязал ее к колышку в песке, хотя в этом не было необходимости. Потом расстегнул ремень, скинул сапоги и брюки, оставшись в одних подштанниках, длиной до колен. Подштанники были последней роскошью прежней жизни — от французского портного, сшитые точно по фигуре, не висевшие, как у деревенских, сзади мешком. Не стыдно и перед барышней показаться.
— Вы разделись? — просил он.
В ответ раздалось тихое «да», и он обернулся.
Перед ним в лунном свете стояла нимфа. Богиня. Ангел. Кружева короткой кофточки без рукавов и коротких панталончиков были не белее ее кожи. Юлия закалывала косу в высокий пучок, подняв над головой точеные руки. Кофточка на груди натянулась, обозначая упругие высокие полушария. Корсет она, все-таки сняла. Василь судорожно сглотнул, призывая себя к благоразумию.
— Пойдемте, барышня, — он протянул Юлии руку, и она осторожно вложила ему в ладонь тонкие пальчики.
Василь сразу зашел в реку по колено, не выпуская руку Юлии. Она поболтала в воде ногой:
— Теплая! Как парное молоко!
Василь спрятал усмешку, радуясь ее детскому восторгу.
Они зашли в воду по пояс. Здесь течение было сильнее, Юлия Павловна оступилась и схватила Василя за плечо.
— Вася!
— Не бойтесь, я же держу… Расслабьтесь, не напрягайтесь… Позвольте воде нести вас.
Голос его завораживал. Девушка не отрываясь смотрела ему в лицо. Луна придавала его чертам сказочный вид. Он улыбался, зубы на фоне загорелого лица были ослепительно-белые. Он увлекал ее все дальше и дальше в воду. Юлия Павловна ахнула, не почувствовав под ногами дна. Эхо подхватило ее вскрик и смех Василя. Он нарочно помедлил ее успокаивать, до того ему были приятны касания ее рук и груди — она цеплялась за него, как перепуганный котенок.