Из-под самана
Шрифт:
По этому вопросу у меня есть своя точка зрения. Гитлеровцы хотят напустить туману «из-под самана». Прикрываясь Курбанмедовым и Векиловым, они, по всей вероятности, стремятся выполнить какой-то свой коварный замысел.
Кто-то возразил:
— Допустим. Но с десантом были сброшены ящики с боеприпасами и документами, да еще сумка с миллионом и опиумом. Тоже для прикрытия?
— Возможно, — внешне спокойно согласился Комеков. — Абвер все это нам разъясняет через Курбанмедова н Векилова. Считается, что сброшенный груз предназначен для хорезмских повстанцев. Но на самом деле это не так: ведь нет у нас никаких повстанцев. И в Хорезме их нет. Может, есть четверо-пятеро отщепенцев, но они не имеют ничего общего с немцами. Мотивируя же наличие бунта, абвер стремится провести какую-то акцию, стоимость которой больше, чем миллион.
Если бы это было не так, они бы не сбросили у нас ящики с боеприпасами, миллион денег и другие вещи. И плюс ко всему не рисковали бы посылать в глубь Советского Союза дорогостоящий самолет. Кстати, он, как известно, приземлился на морском дне.
...Ваши доводы убедительны. Что вы можете сказать об Эшшиеве и Зинченко?—последовал новый вопрос.
— Эшшиев Басар, сын старого басмача, жил за границей. Он ненавидит советскую власть. Его я хорошо знаю. Есть ли рядом с ним соучастник, или нет такового, — он все равно постарается причинить вред везде, где только сможет.
Про Зинченко мы почти не имеем сведений кроме того, что он в группе был радистом.
Если верить абверу, то в Хорезме должны действовать повстанцы во главе с Эшшиевым. Этот Эшшиез должен был лично давать задания Курбанмедову и Векилову.
В связи со сказанным, необходимо проверить все наши предположения. На всякий случай, нужно и сказку абвера проверить тоже.
В данный момент наша основная задача — обследовать местность, найти груз, сброшенный с самолета, а также разыскать Эшшиева и Зинченко, захватить их, не причинив им никакого вреда. Только после этого мы сможем раскрыть планы и замыслы абвера и приготовить им соответствующий ответ.
Ну, а чтобы узнать врагов в лицо, нам нужно опираться на население. Захватить диверсантов, однако, будет нелегко.
Мероприятия, которые мы будем проводить, не должны спугнуть диверсантов. Наоборот, они должны усыпить их бдительность. Наши действия должны являться как бы помощью для них.
Мы обязаны, все обдумав, расставить сети так, чтобы каждый шаг их был шагом по умело заминированному полю. Диверсанты обязательно попадут в одну из расставленных ловушек.
Часть нашей группы будет работать по селам, а другая — в песках, среди пастухов, так как враг не сможет действовать, не попав в село или в пески.
* * *
Переодевшись в гражданский костюм, Комеков поехал для наблюдения за зоной, включавшей в себя несколько сел. Он знал эту местность. До начала тридцатых годов она принадлежала басмачам.
В селах проживало немало знакомых ему людей.
Со своим старым приятелем, агрономом МТС, Комеков объезжал все села.
Так он повсюду ездил с агрономом, знакомые его говорили:
— Комекова послали, наверное, чтобы он посмотрел за хлопчатником.
Люди с ним охотно делились всем, что их волновало.
Конечно, хлопчатник интересовал только агронома. Однако Комеков тоже расспрашивал обо всем и, между делом, о главном вопросе, интересующем его. Делал он это с большой осторожностью. В селе жили дружно.
Чекист видел как колхозники, чтобы обеспечить фронт, работают днем и ночью, не покладая рук. Такой энтузиазм его не мог не радовать.
Однако напряжение было огромным: ведь где-то неподалеку ходит враг, а на его след все еще не напали.
Комеков понимал, что диверсанты не станут внедряться в села. Сельчане, с которыми он беседовал, говорили ему:
— Будь спокоен. Как только появится в наших окрестностях посторонний человек, мы сразу сообщим тебе.
Однажды Комеков с агрономом верхом на копях приблизился к одному из сел.
Петляющая дорога привела их к вершине какого-то бархана. Комеков вздрогнул, словно ошпаренный кипятком: он увидел один из старых дворов, в котором в начале тридцатых годов жил Туйлек-бай, друживший о басмачами.
В те далекие времена Комеков вел борьбу с ними в этой местности. Однажды он услышал, что у Туйлек-бая гостит главарь басмачей Эшши.
Комеков тогда был один, но смело пошел ко двору Туйлек-бая. Подойдя к воротам, он толкнул их. Однако, крепко запертые изнутри, они не открылись. Тогда он пробрался через канаву и проник во двор.
Во дворе было тихо и спокойно.
Вдруг из комнаты, кашляя, вышел Эшши. Комеков мгновенно подскочил к нему и, не спуская глаз с ненавистного лица, поднял пистолет:
— Руки вверх!
Но тот вывернулся и напал на чекиста.
Комеков нажал курок, но, как назло, получилась осечка. Они сцепились в рукопашной.
Чекист подмял под себя Эшши, но в этот момент во двор въехал на коне один из басмачей.
— Быстрей на помощь! — успел хриплым голосом крикнуть Эшши.
Басмач, не слезая с коня, приблизился к дерущимся и приказал Комекову:
— Отойди, а не то умрешь.
Комеков, ругаясь, продолжал бить Эшши. Оба катались по земле.
Басмач вытянул руку и выстрелил из маузера, не целясь. Дравшиеся замерли.
...Когда Комеков пришел в сознание, возле него стояли с ружьями активисты села. Из их рассказов он узнал, что басмач попал в обоих и, когда на выстрел прибежали вооруженные сельчане, он с трудом утащил раненого Эшши.
Вспомнив этот давний случай, Комеков пошевелил когда-то поврежденным правым плечом.
Комеков с агрономом ехали верхом по дороге, с обеих сторон которой шли деревья и заросли камыша.
Подъехав к окраине села, они услышали громкие детские голоса. Дети, под впечатлением вчерашнего кино, играли в самую популярную игру — «красные и белые».
Из камышей наперерез едущим по дороге выскочили мальчишки. В руках у них были «винтовки», выструганные из досок.
— Ура... Мы победили!