Из восьми книг

Щедровицкий Дмитрий Владимирович

1992

* * *

Он глядел на звезду – на сиротскую, вдовью,Сквозь палаческий мрак, сквозь казнящую тьму:Переполнилась чаша и пенится кровью,Как же грех мировой понести одному?Он решился – и длится Голгофская кара,Ей в веках и народах не видно конца,И стоит Вероника у Бабьего Яра,Умирающим пот отирая с лица.

1992

* * *

...И то, что вырос я в России,Меня до неба подняло.Будь я иных широт. —Носи я Другое имя. —Сквозь стеклоНа этот мир гляди иное,Я б думал, что душа – лишь пар,Я б вместе с поколеньем НояВ безверье бронзовое впалИ был бы унесен потопом.Но здесь – в крови и плаче – жив НародПрисутствием особым —Как в дни пророков меж олив.Его

глашатаи святыеПрошли потоки темных водС хвалою на устах.И ты лиВелишь забыть сей край? —ЗоветБезмолвно ангел, приближаяТрубу бессмертия к губам.И ни пожара, ни ножа яНе убоюсь – и не предам.

1992

* * *

Я тоже ждал его приходаПроникновенно и всегда.Стояла талая водаВ глазах детей в начале года.Гамак заката – в середине —Качал отчаливавший свет.В конце – с отчаяньем в родствеКраснели слезы на рябине.Внезапно понял я, что гордПрироды строй, а разум жалок,Когда в сомнениях усталыхБуквально понятый приходЕще пытается примыслитьК небесной смене лет и дней,Хотя теряемся и мы средьПогоды, растворяясь в ней.И вот я обратил назадНесбывшиеся ожиданья —И увидал его страданьяУ всех больных детей в глазах.Об куст рябиновых веков,Об их расплывчатую осеньОн раненым потерся лосем,Рассеяв красных светляков...

1993

АКВАРИУМ

– Домна Михайловна, это Вы ли?Как-то мы с детства о Вас позабыли:Сколько закатов и зим прошло,Сколько крушений, разлук и аварий!..Вновь предо мной Ваш старинный аквариум,Раковины слуха, прозренья стекло.Кружатся в пляске китайские рыбы...Домна Михайловна, Вам спасибо,Что пригласили чрез столько лет!Окна – на площадь, светлею и вижу:Годы и зданья подходят все ближе,К водорослям льнут, превращаются в свет.Явь – пузырьки средь зеленого плеска.Кресла суровы. Зато занавески —Клумбы, фонтаны, дорожки для встреч!В рамке резной, в сновидении мнимомСветлый Никола встает над казнимым,Властную руку подставив под меч...Домна Михайловна, как все сместилось:Годы исчезли, а Вы возвратились!Иль у аквариума я впал в забытье,И за минуту вся жизнь мне приснилась?Домна Михайловна тихо склонилась:«Там – бездыханное тело твое...»

1993

* * *

В немоте, на пределе желанья,Где тропический царствует зной,Обратишься ли огненной гранью,Водяною или земляной?Ты откликнись на зов, как захочешь,Только знай, хоть ни в чем не солжешь:Водяной повернешься – затопишь,Прикоснешься горячей – сожжешь.Земляной, безразлично-послушной,Обращаться ко мне не спеши:Ты откройся мне гранью воздушной,Высшим смыслом в лицо мне дыши!Вот видение ИезекииляВыше слов и пророческих книг —Херувим, простирающий крылья,Быстродвижен и четырехлик!Лишь взгляну – и прервется дыханье...Отведи же свой взор, отведи!Все четыре да скроются грани,И забвеньем меня награди...

1994

ОСТРОВ КРИТ

Унялся вихрь на ясном Крите,Смерть отошла и страх растаял.Уже из черного укрытьяНа кровь не выйдет Минотавр,И стены Лабиринт коварныйНе сузит, жертву окружая.И лишь закат, в листве рыжея,Закурит трубку близ таверны.И – эллинской судьбы остаток —Старик, и с ним печальный мальчик —Затеплят свечку. Тьма заплачет,Но пальцам ночи не достать их.Свеча по чуду Парфенона,По красоте богов и смертных:Златых, серебряных и медныхСтолетий – оскудело лоно.Но при свече прекрасны лица,Как отблеск лета в день осенний,И в этой красоте таитсяБогов и смертных воскресенье.Ах, не помнить зла, а просто быПеть под дождичком косым...Ведь не счесть детей у Господа,Но один пресветлый Сын.В синей северной стране меняСам он в тайну посвятил,Что родился прежде времени,И пространства, и светил.Был единым и единственным,Содержа и век и миг,Светлым зеркалом таинственнымОтражая Божий Лик.Не вместить земными мерками,Почему да как – но вдругВыпадало с громом зеркалоИз простертых Божьих рук,Выпадало – раскололосяНа

цвета волос и глаз,На различья смеха, голоса,На тебя, меня и нас...Как и чем осколки склеются?Скоро ль ждать того? – Навряд.В поле косточки белеются.Окна в городе горят.Ум над миром – как над книгою,А душа без книг живет.Сколько капель гибнет, прыгая,Ну, а ливень льет и льет.Всех простить пошли мне,Господи: Каждый – сам, и каждый —Сын... Ах, не помнить зла, а просто быПеть под дождичком косым.

1994

ЭДВАРД ГРИГ

Все длится январь с колыбельным напевом своим,Со свистом своей корабельной метели.– Скорее, январь! Ведь в апреле я буду любим,Пройди, пропусти меня ближе к апрелю!Но шепчет метель: «Вот развеются иней и дым,Как все, что земные созданья понять не успели, —Настанет апрель. Но в апреле ты станешь другим.И юный порыв твой растает в апреле».– Ну что ж, если мне не дожить до весеннего дня,И если, метель, ты права в самом деле,И если и впрямь кто-то любит меня, —Пускай в мой январь он придет из апреля!..Но длится январь с колыбельным напевом своим,Со свистом своей корабельной метели,А я только снегом да ветром любим —Они мне об этом сказать захотели...

письмо

Я в слова постараюсь облечьВсе, что понял в дозорной глуши:Если сердце не в силах сберечь —То хоть птицам его раскроши.Где же птицы? —Лишь темень да мох,И не вспомнит земля ни о ком.Если вспыхнуть кометой не смог —На дорожке зажгись светляком.Но дорожку напрасно искать,Затопил ее мерзлый апрель.Если некого больше ласкать,На груди этот сумрак согрей.И зари нерешительный мелТихо чертит на черной доскеТе слова, что уже не сумелТы послать никому и ни с кем.

НИКОЛА

Поезд вечерний. Люди и духи.Шелест ветвей и утрат прошлогодних.Голос певучий нищей старухи:«Пусть сохранит вас Никола-угодник!..»В прошлом дощатом должен сойти я.Хвойное счастье. Тьма на перроне.Травы. Дорожки. – Ты, Византия?Шаг – и мой разум сроки уронит.В Мирах Ликийских мирно ликуютХрам деревенский, пчельник и школа.Ночь ароматов. – Помню такую.Кланяюсь низко. – Здравствуй, Никола!Ты ли, что на море души спасаешь,Тут – среди сельских дремлющих улиц —Мне сквозь столетья пояс бросаешь?Темные избы в поклоне согнулись...Едва подходит март И в нем – ночная тьма,О, как меня томят Московские дома!Любым особняком, Как золотым руном,Притянут и влеком, Уже я сердцем в нем...Очнись, душа, очнись! Но нет, куда уж там —Решетка и карниз, Грифоны по местам,И маски-полульвы, Чей облик удлинен —Ровесники Москвы Кутузовских времен.Вот чья-то тень в окне Второго этажа...О, сколько раз во сне, По улицам кружа,Я в розовую тьму, В сей абажурный дымВлетал в окно к нему И становился им!..

1995

* * *

Не свет, но только отблескЗаката в быстром взгляде:Еще не кончен поиск,И ты ответь мне, радиТой юности, той грезы,Тех отшумевших водИ строгой той березы,Что надо мной встает.Не слово – только отзвукСветлейших песен лета:То дух пионов поздних,То осени примета.Ответь мне лучше молча,Ведь час уже таков,Что светят очи волчьиБолотных огоньков.Не взгляд, но только отсветСтаринного свиданья.Теперь уже не спросят.Все остальное – тайна.И мрак в твоей усадьбе,И хлад в твоем раю,Где ночь справляет свадьбуИ тризну длит свою...

1995

* * *

Шла мосточком, шла ясной зорькой —Спелая малина в ведерке:На перильца облокотилась —Все до ягодки раскатилось.Жизнь ходила в пестром веночке —Доверху в ведерке денечки:Опрокинула, рассмеялась —Ни денечка нам не осталось.Ах, денек прожить бы красиво —Василек да желтая нива,С кувшином да с глиняной кружкойТам, где ходит аист с подружкой!А ведь сколько солнца бывало —Хоть пляши, пируй до отвала...Жили-то не так, вот что горько,Оглянулись – пусто ведерко.Ах, денек прожить бы богато —Только петь-плясать до закатаВ голубой воскресной рубахе —Спелый хлеб да звонкие птахи!