Из воспоминаний
Шрифт:
«Мой замысел отчасти и был: нанося прямой крушащий удар “Архипелагом” – тут же смутить отвлекающей перспективой “Письма”, поманить их по тропке 9-го пункта, [41] то есть на уступки и переговоры. В декабре я послал своему адвокату и издателям такой график: печатать «Письмо» автоматически через 25 дней после первого тома “Архипелага”. То есть, давши вождям подумать 25 дней… Не могло, чтоб совсем никто наверху не задумался над “письмом”. Но когда ТАСС закричало так гневно и бранно, в этой багровой окраске примирительный тон письма мог восприняться как уступка моя, как будто я напуган… Мой замысел – от “Архипелага” сразу и прямо пытаться толкнуть нашу государственную глыбу оказался
Но остановить «Письмо» было уже невозможно. Текст его, хоть и не очень широко, но уже пошел в Самиздат. Сумели получить оригинальный текст и корреспонденты некоторых газет, включая «Нью-Йорк таймс» и «Вашингтон пост». [43] Но адвокат Хееб распространил по основным газетам запрет на публикацию письма, и поэтому о его существовании почти никто не знал. Между тем советники Солженицына из ИМКА-Пресс сумели убедить его, что письмо в том виде, в каком оно отправлено Брежневу, вызовет глубокое разочарование западных читателей и серьезно повредит распространению «Архипелага». Солженицын внял этим просьбам и начал переделывать то письмо, которое уже прочел и Брежнев, и все члены Политбюро. Как известно сейчас из архивов ЦК КПСС, «Письмо» Солженицына обсуждалось на заседании Политбюро дважды. На оригинале письма Солженицына на первой странице имеется резолюция Брежнева «Ознакомить чл. ПБ (вкруговую) 4/Х. 73 г.», а затем стоят подписи всех членов Политбюро. [44]
Новый вариант «Письма», который готовился для публикации ИМКА-Пресс, кардинально менялся. Он значительно удлинился. Сильно смягчалась критика Запада, но усиливалась критика СССР. Из раздела о наилучшей системе власти для России были удалены следующие парадоксальные, явно антидемократические рекомендации:
«Итак я предлагаю – вам и всем, кому когда-нибудь придется прочесть это письмо, предлагаю согласиться и примириться: Россия авторитарна, и пусть остается такой, и не будем ныне бороться с этим…
Я предлагаю вам ничего не менять в системе и традиции советских выборов, пусть остаются такие, которые гарантируют все посты вам и назначенным вами. Я не предлагаю вам ни вторых кандидатов, ни тем более других партий, никакой избирательной борьбы, что поставило бы вашу власть под угрозу. Я не предлагаю вам ни с кем этой властью делиться… Я не предлагаю Вам допустить другие партии или другие политические движения…» [45] Все эти параграфы были удалены из нового варианта, который поступил от Солженицына в ИМКА-Пресс. В новой версии эти параграфы звучали уже иначе:
«Оставаясь в рамках жестокого реализма, я не предлагаю вам менять удобного для вас размещения руководства. Совокупность всех тех, от верху до низу, кого вы считаете действующим и желательным руководством, переведите, однако, в систему советскую. А впредь от того любой государственный пост пусть не будет прямым следствием партийной принадлежности, как сейчас». [46]
Но и этот новый вариант «Письма» ИМКА-Пресс не хотела публиковать, так как рекомендации Солженицына о путях будущего развития России были слишком ретроградными и утопическими:
«Итак, наш выход один: чем быстрей, тем спасительнее – перенести центр государственного внимания и центр национальной деятельности, центр расселения, центр поисков молодежи с далеких континентов, и даже из Европы, и даже с юга нашей страны – на ее Северо-Восток». [47]
Идея демографических передвижений русских не была новой.
Премьер Петр Столыпин создавал условия для переселения крестьян в Южную Сибирь и к южным границам Китая, вплоть до Приморского края.
Он также выдвинул программу возрождения опустевших коренных российских земель Нечерноземной зоны Европейской части СССР. В каждом из этих демографических перемещений был определенный экономический резон, и вновь осваиваемые территории были в большинстве случаев пригодны для сельскохозяйственного использования. Они могли обеспечивать города продовольствием. Восточная Сибирь, которую теперь предлагал Солженицын в качестве главного жизненного пространства для русского народа, была в основном горной и абсолютно непригодной для земледелия из-за вечной мерзлоты и слишком сурового климата. Лето здесь слишком короткое. Жизнь в таких условиях с минимальным комфортом в пять-десять раз дороже, чем в еще малонаселенной Европейской части России. Весь этот проект был наивным и непродуманным.
К февралю 1974 года, когда и сам Солженицын оказался на Западе, публикация «Письма вождям» потеряла всякий смысл. Никто не смог бы откликнуться на него положительно. Однако неожиданно, уже из Цюриха, Солженицын дал директиву публиковать «Письмо» в его новой, переработанной форме. Но теперь текст «Письма» был уже защищен копирайтом, и оно не предлагалось, а продавалось газетам, причем с условием публикации полностью, без сокращений. Это создавало и принцип «эксклюзивности», газета, покупавшая «Письмо» и публиковавшая его перевод, могла перепродавать права на публикацию в другие газеты.
В то время я был в дружеских отношениях с редактором лондонской газеты «Обсервер» – это была самая старая воскресная газета Великобритании – Дэвидом Астором. Они получили предложение на покупку прав, предложение шло от адвоката Хееба, но через ИМКА-Пресс, готовившее русский текст. Дэвида Астора и его заместителя Эндрю Вилсона смущала цена – 100 тысяч английских фунтов (по тем временам около 250 тысяч долларов США) и требование о публикации текста без сокращений. «Письмо» Солженицына вождям могло занять три газетных страницы. Я уже знал прежний текст, переработанного не видел и даже не подозревал о переработке текста письма, которое уже было в Политбюро с сентября 1973 года. Я настойчиво рекомендовал Астору и Вилсону не покупать «эксклюзивных прав», во-первых, потому, что цена была слишком дорогой (в уровне цен 2002 года это уходило за миллион долларов), и, во-вторых, я очень сомневался, что другие ежедневные газеты будут платить за «сериализацию» права перепечатки отрывков. Я объяснил редакторам, что «Письмо вождям» скорее всего вызовет негативную реакцию западной прессы, а не острый интерес и генерацию платежей. «Обсервер» послушался моего совета.
Воскресные издания других газет также не могли осилить размеры и цену. Право на публикацию «Письма вождям» на английском языке купила большая воскресная газета «Санди Таймс» и после срочного перевода опубликовала полный текст 3 марта 1974 года. Однако сериализация «Письма» провалилась, и газета потерпела убытки. В этот же день, без всяких плат за права и без разрешений, «Письмо вождям» было также опубликовано в США в воскресном издании «Нью-Йорк Таймс». Эта американская газета опубликовала оригинальный текст «Письма», который уже давно был у них из Самиздата. Он поэтому считался «общественным достоянием» и не требовал никаких выплат гонораров или разрешений. В Нью-Йорке «Письмо вождям» вышло с комментариями журналистов Т. Шабада и Н. Робертсона. [48]