Из жизни непродажных
Шрифт:
– Если от Приходько, тот, наверное, рассказал, что вы оттуда привезли, - заметил Олег.
– Не обязательно. Мы же не знаем, какие у этих… людей отношения. Может, они в конфронтации друг с другом. Я вообще не представляю человека, который бы с Приходько мог ладить… - ответил Васильев.
– С большой долей вероятности можно предположить, что был там Байкин. И росту он маленького, но мужик жилистый, и с Карцевой у них дела не только постельные были. А? Как думаешь, редактор?
– Влад мне тоже говорил, что Байкин - главный враг. Только, по-моему, он проиграл
– Да? А мне вот кажется, что у нас, кроме догадок, против него ничего нет, - ответил капитан.
– На дубинке, которой он меня приложил, кроме моей кровушки нет ни-че-го! Следы ног и шин снег засыпал. К тому же я там был не при исполнении, я ведь от работы отстранен… и местных ментов вы не потревожили. Так что дела по покушению на меня никто не возбуждал. Одно хорошо: кто бы то ни был, теперь он притихнет.
Капитан помолчал, о чем-то задумавшись, потом горько усмехнулся и подмигнул своим страшным глазом Олегу:
– Помнишь нашу встречу на конспиративке? Олег тоже усмехнулся:
– Помню… Как не помнить.
– Я-то вас зачем тогда позвал? Мы с Саньком договаривались, что он в материале каком-нибудь про диск этот расскажет: вот, мол, какое мне кино по почте прислали. А я с этой газеткой и со своей подброшенной пластинкой - к начальству: смотрите, что за дела! Надо бы заняться!… Начальство, конечно, было бы недовольно, но отмахнуться бы не смогло. И начали бы мы фигурантов в прокуратуру и в ментуру вызывать да допытываться: а с кем это вы тут беседуете? А когда? А это что за бумажку подписуете? А порошочек этот - уж не героинчик ли, часом? И так далее - до полного их признания… А тут - бац!
– Карцеву упокоили, и - бац!
– Камнева повязали… А теперь - бац!
– меня отстранили от работы…
Капитан замолчал и грустно уставился в потолок.
– И хорошо, что отстранили!
– с энтузиазмом воскликнул Павел.
– У меня главным начальником охраны работать будешь! Будешь?
– Это что, в Сибирь к вам ехать?
– растерялся капитан.
– Зачем в Сибирь? Я в вашем городе комбинат строю.
Когда они ехали обратно, позвонила Стася.
– Олег Дмитриевич, миленький, с папой все будет хорошо!
– радостно закричала она. У Олега от ее звонкого голоса даже ухо заложило.
– Операция прошла отлично! Папа будет ходить!
– Наконец-то хорошие новости! Поздравляю!
– обрадовался Олег.
– Держись, папе большой привет. Постараюсь приехать, будем реализовывать наш план.
– Не надо никакого плана! У меня все отлично, - упрямо ответила Стася.
– До свидания, мне пора…
И она быстренько свернула разговор.
– Кто это?
– полюбопытствовал Павел.
– Это дочка моего студенческого друга. Он попал в аварию. Сделали операцию, она говорит, что теперь нормально все будет. Преданная дочка у Владьки оказалась, несмотря на крайнюю избалованность. Уже почти месяц из больницы не уходит, ухаживает за лежачим мужиком… Представляешь?
– А сколько ей лет?
– Ровесница моего Тошки.
– Матери нет, чо ли?
– Да есть!
– с досадой сказал Олег.
– Только неладное у них что-то в отношениях… Не знаю я ничего. Жалко мне Влада. Парень он хороший. И журналист талантливый, но его все время заносило в сторону денег. Душа требует правды, а что-то еще в нем - денег и шума. Он же редактор и совладелец царьковской желтой газеты вот уже полтора десятка лет.
– Ага!
– многозначительно сказал Павел.
– А если мы ее перекрасим?
– Кого - газету? Как?
– Я ее куплю! А ты переделаешь.
Олег развернулся всем корпусом, даже немного вперед наклонился, и внимательно всмотрелся в лицо друга. Лицо было довольное и безмятежное.
– Чо смотришь?
– Паш, скажи честно: чтобы так разбогатеть, надо обязательно лезть в криминал?
– В криминал - не обязательно. На грани… По лезвию бритвы, так сказать, ходить приходилось. Взятки давать, например. А ты как думал? Но я, как только понял, что у меня может дело пойти, сразу нанял толковых юристов, они мне закон нарушать не дают. И когда против меня что-то замышлялось, упреждали не раз.
В это время джип повернул к подъезду их дома.
– Вот и приехали, - сказал Павел.
– Сейчас по чайку, а за ним и поговорим обо всем.
Глава 18
Каникулы заканчивались, но Стечкины собирались уезжать после старого Нового года, до которого оставалось пять дней.
Детвора всей ватагой пропадала то на катке, то на горках, то в кино, то в кафе, то еще где-то… Они легко сошлись, потому что все занимались карате - было о чем поговорить, что друг другу показать. Домой только ночевать являлись. Иван часто сопровождал их - на всякий случай. Старшим такая опека не нравилась.
– Мам, я город знаю, куда зря не поведу! Зачем нам нянька?
– возмущался Платон.
– Не бузи, Тошка! Дети Стечкиных - их забота, они и решают, нужна нянька или нет. Не устраивает тебя - ходи отдельно…
– Скажешь тоже - отдельно! Это невозможно. Неэтично, - ворчливо отвечал Платон.
Кроме опеки, возражений не возникало. Слава богу, тайных пороков в жизни Платона не было.
Лана, кроме отвращения к куче запахов, вдруг обрела повышенную тревожность. Ей стало казаться, что она всегда была плохой матерью.
«Платошке четырнадцать лет, в этом возрасте все дети начинают вытворять бог знает что, - думала она.
– А мне это раньше и в голову не приходило. Главное - кашей утром накормить! И Тимку на него повесила, как будто так и надо… Нет, и ведь жила и радовалась: ах какие у меня мальчики умные, какие дружные! А Тошке уже свободы хочется… Совсем идиотка!»
– Ма, а ты чего киснешь в четырех стенах?
– заглянул в спальню, где Лана теперь проводила почти все время, предмет ее размышлений.
– Let’s go с нами! На каток, о'кей? Давай вставай уже! Валяешься и валяешься! Тебе сейчас кислород нужен!