Избави нас от зла
Шрифт:
Мальчик уже торопливо продирался сквозь зловещие заросли, когда тишину внезапно разорвал крик ужаса. За ним последовал второй. Оба донеслись оттуда, куда он направлялся, а следом за ними со всех сторон стал слышен треск ломавшихся зарослей, сквозь которые на зов этих голосов спешили люди. Роберт узнал отца, фигура которого была едва различима сквозь густой подлесок. Мальчик стал продираться следом за ним, но отпрянул назад, когда они выбрались на открытое место, где двое солдат, склонившись над чем-то, стояли на камнях в грязи. Оба оглянулись на приближавшегося к ним капитана Фокса и поднялись на ноги. Отец продолжал идти вперед, а Роберт почувствовал, что у него подкашиваются ноги. Он опустился на колени в грязь и отвернулся, но потом заставил себя взглянуть еще раз и едва узнал леди Воэн. Она покачивалась на ветру, подвешенная за лодыжки к ветке дерева. Ее обнаженное тело было изувечено и выпотрошено. У нее не было глаз. Пальцы рук, как и
— Боже правый, — пробормотал он, — прими ее непорочную душу. Она была благородной леди и умела оставаться самой преданной подругой.
Он снял свой плащ, заботливо обернул им обнаженное тело и повернулся к своим людям.
— Найдите их, — приказал он. — Кто бы ни сделал это, я хочу найти их всех.
Пока милиционеры расходились, Роберт выбрался из зарослей на открытое место. Капитан Фокс мгновенно оглянулся, словно в ожидании чего-то непредвиденного. При виде сына его лицо помрачнело.
— Может быть, не следовало гнаться за мной по пятам, — заговорил он резким голосом, — раз ты наверняка знал, какого рода находку мы обнаружим?
— Нет, — проговорил Роберт, схватив отца за руку. — Эмили.
— Эмили?
— Да, вы должны были приказать солдатам искать Эмили. Она была с матерью, но ее здесь нет.
Безумным жестом Роберт обвел открытое пространство, сплошь покрытое истоптанной множеством ног грязью.
— Где она? — закричал мальчик.
Капитан Фокс на мгновение зажмурил глаза, потом схватил сына за руку, и они вместе бросились в темноту зарослей. Какое-то время мальчик не слышал ничего, кроме чавканья грязи под их сапогами. Внезапно отец поднял руку.
— Тихо, — шепнул он.
Роберт замер на месте. Он сразу различил звуки, похожие на шлепки белья о камень при стирке. Капитан Фокс медленно обнажил меч и стал подкрадываться к источнику звука.
На стволе упавшего дерева совершенно неподвижно сидели двое в милицейской форме. Даже находясь позади отца, Роберт узнал в них эскорт Эмили и леди Воэн, посланный с ними в лес сержантом Иверардом.
— Встать, солдаты, — приказал капитан Фокс.
Оба зашевелились и обернулись. Их руки и рты были в крови; на лицах, как и прежде, застыло неизгладимое выражение ужаса; глаза выглядели мертвыми. Один поднес что-то ко рту и принялся сосать; казалось, в то же мгновение его глаза жадно вспыхнули. Второй потянул это что-то к себе; едва он приник к добыче губами, Роберт снова услыхал тот же шлепающий звук.
— Что произошло с вами? — закричал капитан Фокс в ужасе. — Что заставило вас опуститься до уровня животных? Нет, ниже животных! Вы похожи на демонов ада!
Он подступил к ним, вырвал из рук окровавленный ошметок и отшвырнул его в сторону, словно случайно прикоснулся к отраве. На земле перед солдатами Роберт разглядел месиво внутренних органов и крови, какое ему часто приходилось видеть в желобах для отходов на скотобойнях. Когда он понял, чем было это месиво, его начало рвать. Позывы следовали один за другим не переставая, и мальчику показалось, что он вот-вот потеряет сознание. Но этого не произошло; и, как всегда, даже закрыв глаза и моля Господа о забвении, он видел перед собой Эмили и боялся, что эти внутренности могли принадлежать не только леди Воэн.
В конце концов, беспрестанно сплевывая, он избавился от привкуса рвоты во рту и побрел вперед, пошатываясь и не обращая внимания на окрики отца. Он был не в силах выдержать этот ужас, не мог больше ни секунды оставаться на месте такого страшного преступления. Чаща леса, казалось, светлела впереди, и, вглядевшись, он увидел блеск грязи на дороге. Роберт узнал прогалину, на которой видел Эмили в последний раз, повернул к ней и побежал. Вскоре он споткнулся и упал в заросли ежевики, но почти не почувствовал боли от колючек. Едва приподнявшись, он увидел, что перелетел через тело девочки. Дрожа словно в лихорадке, он выбрался из колючего кустарника. На лежавшем теле было платье Эмили. Он перевернул ее на спину. Глаза были закрыты, белокурые кудри запачканы кровью. Мальчик прикоснулся к ране на голове. Она была влажной. До слуха Роберта донесся едва слышный стон Эмили. Он пристально вглядывался в ее лицо, не в силах унять свою дрожь; потом, подумав, что обманулся, он прижался ухом к ее груди. Сердце билось, она была еще жива. Он заплакал навзрыд, поцеловал ее, потом лег рядом, прижавшись щекой к ее щеке, словно желая не дать остаткам тепла покинуть ее тело.
Вскоре на них наткнулся капитан Фокс. Не говоря ни слова, он вернулся на прогалину и привел сэра Генри. Отец опустился на колени возле дочери, погладил ее спутанные локоны и заплакал слезами горестной утраты и облегчения страданий. Затем с помощью Роберта он осторожно поднял Эмили и понес к дороге: туда, где уже лежало холодное и безжизненное тело его жены.
Рана на голове Эмили оказалась неглубокой, и девочка быстро поправлялась. Но она почти ничего не смогла сообщить капитану Фоксу. Ей лишь удалось вспомнить, что они с матерью вошли в лес и услыхали топот ног догонявших их милиционеров. Потом она почувствовала удар по голове и… больше ничего не видела.
Не смогли ничем помочь и сами милиционеры. Они не пожелали говорить; однако капитану Фоксу казалось, что оба солдата потеряли дар речи. Они бессловесно и почти неподвижно сидели в камерах, лишь принюхиваясь к тюремщикам, словно волки, почуявшие запах крови. Когда перед ними появился сам капитан Фокс, на лицах заключенных не было заметно ни малейшего следа того, что они узнают своего командира, хотя оба прослужили под его началом не один год. Лишь глаза солдат загорались голодным блеском, а губы становились влажными и причмокивали. Одно это превращение убеждало капитана Фокса в том, что его людей околдовали. К тому же со временем их плоть начала разлагаться так, что от носов ничего не осталось, а кожа сделалась мертвенно-бледной и странно поблескивала. Тюремщики заговорили о проказе, но капитан Фокс помнил о созданиях в доме Уолвертонов, которые извивались словно черви в глубине подвалов, и теперь знал, глядя на своих солдат, кто перед ним. Они были обвинены в убийстве и, несомненно, будут повешены. Совсем недавно это были хорошие и добрые люди, капитан Фокс просто не мог заставить себя поверить в их виновность. Более того, чем быстрее они превращались в гниющие развалины, тем более он считал жертвами случившегося их самих, причем судьба этих солдат казалась капитану еще ужаснее, чем судьба леди Воэн.
Приговор был вынесен. Солдат повесили на базарной площади Солсбери, а их трупы бросили в ямы для падали. Полковник Секстон был доволен. В день казни солдат колокольный звон разливался по городу и всюду горели костры, потому что разнесся слух, будто Парламент встречает возвращающегося на престол короля. Уже появились портреты Карла Стюарта, на улицах открыто провозглашались тосты в его честь. Задержание двух злобных убийц в такое смутное время было для полковника Секстона триумфом, умалять который ему не хотелось. Когда капитан Фокс попытался возразить, что истинный убийца не найден, полковник не пожелал прислушаться к его мнению; просьба же капитана о разрешении продолжить расследование на свой страх и риск была встречена категорическим отказом. Однако капитан Фокс, который во время войны сражался за право руководствоваться собственным разумением, и сейчас не считал нужным игнорировать свой взгляд на дело. Он не мог отдать солдатам приказ помогать ему в поисках убийцы, но у него самого было достаточно времени, а мистер Уэбб соглашался помочь. Они вместе стали искать свидетелей, которые видели всадника в черном плаще, скакавшего по дороге на Олд-Сарум в день убийства леди Воэн. Тем, кому удалось разглядеть лицо всадника, капитан Фокс показывал портрет сэра Чарльза; все до одного соглашались, что сходство очень большое. Только в самом Вудтоне расследование не давало никакого результата. Как капитан Фокс ни бился, ему не удалось найти ни одного человека, который бы вспомнил, что видел незнакомца в черном. Он пытался допросить каждого, кто мог быть в тот день неподалеку от имения Уолвертонов, но жители деревни угрюмо хмурились и отмалчивались, словно его вопросы их обижали. В конце концов ему не осталось ничего другого, как отказаться от поисков.
Капитан Фокс сидел с женой или наблюдал за игрой Роберта и Эмили во дворе, но это не могло помочь ему избавиться от ощущения, близкого к отчаянию. Он был более чем уверен, что источник зла, за которым охотился, находился в поместье Уолвертонов, всего в полумиле от того, что он любил больше всего на свете; и все же ему никак не удавалось ни обнаружить, ни оценить угрозу, исходившую из этого поместья. По мере того как зима отступала под натиском весны, а светлое время суток становилось все более продолжительным, нарастал и страх капитана Фокса, окрашиваясь с каждым прошедшим днем еще более зловещими красками. Уже совершено три убийства, но на карте мистера Обри было четыре древних сооружения. Капитан Фокс просыпался среди ночи и ловил себя на том, что бормочет их названия: Кольцо Клирбюри, Кафедральный собор, Олд-Сарум и… Стонхендж. Надо ждать по крайней мере еще одного убийства, если ему не удастся предотвратить его.