Избави нас от зла
Шрифт:
При одной этой мысли Роберта бросило в краску, и он сделал непроизвольное движение поскорее спрятать книгу. Но со стороны лестницы не было слышно звука шагов. Посидев несколько минут в полной тишине, он снова раскрыл томик стихов. Два месяца назад, даже если бы она попала ему в руки, он вряд ли стал бы читать стихи — во всяком случае, до смерти Ханны совершенно точно не стал бы. Но с той поры очень многое изменилось. И все, чему Роберт был обучен и во что свято верил: божественность мира, торжество праведности над грехом, — стало казаться ему все более и более неопределенным. Хотя он по-прежнему обращался к Священному Писанию, чтобы найти для себя мир среди ужасов жизни, мальчик непрестанно
Роберт перестал читать и на несколько минут уставился в пространство невидящим взглядом, потом, словно внезапно очнувшись от транса, вздрогнул. Он попытался вспомнить, о чем задумался, и смущенно улыбнулся, осознав, что на уме у него была Эмили и что он ощущал прикосновение ее губ к своим. Мальчик тут же захлопнул книгу, вскочил на ноги и поспешил спуститься вниз. Он знал, что она в доме. Со вчерашнего дня, когда его и мать привели к Воэнам, всем строго-настрого запретили выходить из дома, а для большей убедительности поставили по милиционеру у каждой двери. Роберт по-прежнему недоумевал, что же мог узнать его отец, если это заставило его настоять на подобных предосторожностях; однако у него не было ни малейшего сомнения в их обоснованности. Внезапно он осознал, что отцовское предупреждение об опасности не просто предлог, под которым ему и матери велено оставаться в доме Воэнов, а какая-то действительно ужасная и реальная угроза. Он сразу же упрекнул себя за беспечность. Опасность может угрожать Эмили; возможно, именно она и нуждается больше всех в защите. А чем занимался он? Читал книгу.
Роберт нашел девочку в коридоре, возле двери в общую гостиную. Она оглянулась. Ее лицо было напряженным от сосредоточенного внимания. Эмили жестом велела мальчику молчать и снова приложила ухо к двери.
— Ну вот, теперь там тихо, — пожаловалась она, — ничего не слышно.
— В этом моя оплошность? — спросил Роберт.
— Как и во всем остальном.
Он обнял ее обеими руками. Она позволила мальчику поцеловать себя, потом отстранилась от него и спросила:
— Ты опять читал ту книгу?
— Для этого не нужна никакая книга, Эмили.
— В самом деле?
— Меня учит любить тебя не поэзия, а сама Природа.
— Мы учимся у нее очень быстро, верно?
— Так и должно быть.
— Почему?
— Нам недолго уже оставаться детьми. Вскоре мы должны пожениться.
— Ты еще даже не спрашивал меня, соглашусь ли я быть твоей женой.
— Я спрашиваю сейчас.
Эмили улыбнулась и не отстранилась от его нового поцелуя.
— И все же… — едва слышно заговорила вдруг девочка.
Роберт почувствовал, как она напряглась в его объятиях, а в поднятом на него взгляде он прочитал предчувствие чего-то очень дурного.
— Что, если мы не
— Что заставило тебя усомниться в этом?
— То, что я слышала, — ответила она и показала на дверь в общую гостиную.
Эмили присела перед дверью и приникла к ней ухом. Минуту спустя она отрицательно покачала головой и нахмурила брови:
— По-прежнему ничего не слышно.
— А что ты слышала, пока меня здесь не было? — с тревогой в голосе спросил Роберт, помогая ей подняться на ноги. — Скажи мне, Эмили. Что ты слышала?
— Это был голос моей матери, — прошептала девочка, — она говорила с твоей. О солдатах, о том, почему мы все должны оставаться дома.
— Ну, и что же? Ты изъясняешься какими-то загадками. Скажи же, что ты имеешь в виду.
Эмили взяла его за руку и повела по коридору прочь от двери.
— Мой отец, — прошептала она, присев на ступеньку лестницы. — Он в опасности, ему угрожает чужеземец, поселившийся в имении Уолвертонов.
— Фауст?
Эмили кивнула.
— Да, этот бледнолицый мужчина с черной бородой. Вчера он прискакал в поля моего отца, остановился среди работников и показал им золото, предложив им плату за то, что они поработают этот день на него. Когда появился отец и стал возражать, Фауст только рассмеялся и плюнул ему в лицо.
— Люди твоего отца должны были поколотить его палками.
— Люди? Какие они люди? Ты не понимаешь, Роберт. У моего отца уже не было людей, их всех купили. Даже увидев, что сделал Фауст, эти нанятые им на один день работники не только не помогли отцу, но бросились к нему, схватили за руки и лишили возможности ответить на оскорбление, не дали шелохнуться в седле. И тогда Фауст стал насмехаться над ним, назвал предателем за то, что он в конце войны оставил сэра Чарльза. Фауст сказал, что отец скоро понесет наказание за свое вероломство, потому что время расплаты близится, и что платить придется по многим счетам.
Эмили замолчала, прикусив губу, а потом добавила:
— Вот что я слышала. Вот почему мне так страшно.
Роберт крепко обнял девочку и тихо сказал:
— Что, по-твоему, должно произойти?
Она лишь почти незаметно пожала плечами.
— Клянусь, — прошептал мальчик, — что бы ни случилось, мы не расстанемся никогда.
Их глаза встретились. Взгляд Эмили был серьезным и пристальным. Роберт ждал, не моргает ли она, но выражение глаз девочки словно застыло, как будто осталось таким навсегда.
— Я верю тебе, — заговорила она наконец и сжала ему руку. — Но ты никогда не должен забывать о том, что пообещал мне, Роберт. Потому что я буду помнить об этом всегда.
Она тут же вскочила на ноги.
Роберт тоже встал. Они разом посмотрели в дальний конец коридора. Роберт отчетливо услышал приближающийся цокот копыт по дорожке к дому. Затем он смолк, и в дверь постучали. Сразу же, еще до появления служанки, из общей гостиной вышла леди Воэн, а следом за ней и миссис Фокс. Обе матери присоединились к дочери и сыну. Леди Воэн тревожно поглядывала на детей, пока в коридор не вбежала служанка.
В дверь снова постучали.
— Откройте, Сара, — сказала леди Воэн. — Посмотрим, кто нас решил навестить.
Служанка сделала реверанс и пошла к двери. Пока она отпирала дверь, леди Воэн сделала несколько шагов вперед. Увидев вошедшего, она заговорила не сразу.
— Сержант Иверард, — прошептала наконец хозяйка дома.
Он остановился в дверном проеме. Его лицо было поразительно бледным, на нем застыл несказанный ужас.
— Сэмюель! — воскликнула миссис Фокс.
Она выступила вперед и взяла боевого товарища мужа за руку, заставив его переступить порог. Затем заговорила, подавив волнение: