Избранная проза и переписка

Головина Алла Сергеевна

Алла Г.

Не могла послать Вашей дочери марок, так как у меня собирают их брат и сын и ничего мне не дали. Как мой сборник? Стоит ли его подавать уже сейчас? Прошу ответить сразу, нужно уже что-нибудь посылать в «Современные записки».

Недатированное письмо, посланное из Швейцарии в Прагу, вероятно, летом 1938 г.

20.

Дорогой Альфред Людвигович, большое спасибо Вам за письмо — я всегда бываю очень тронута Вашей памятью — я очень грущу, что пока не видно возможности приехать когда-нибудь на месяц в Прагу и навестить Вас. Ведь столько времени уже прошло с тех пор, что я уехала, так много чего переменилось за это время, — я до сих пор помню и даже лучше, чем раньше. Ваши слова: легче влюбиться, чем подружиться. И влюбляться не так легко, и подружиться, чем дальше, тем безнадежнее. В Париже у меня, что называется, «масса друзей», но это уже, вероятно, лишь приятельство, и потому я так ценю Вашу память и письма пражан, которые меня еще иногда вспоминают. Впрочем Маша и Мансветов мне не ответили, Ваулин — тоже, Женечка написал мне какие-то грубости и обвинения, которые мне хотя и представляются детскими, но все же весьма огорчают. Конечно, Вы ему ничего не говорите — это все ерунда, и он когда-нибудь это поймет, не будь расстояния — мы бы договорились с ним легко. Напишите мне о них, пожалуйста. Что новая поэтесса 83? Правда ли, что Маша ждет ребенка [84] ? Какие новые стихи? Предполагается ли что-нибудь издавать? Как приняла Эмилия Кирилловна критику [85] ? Увы, в Париже ее холодно и безоговорочно отвергают, и все мои разговоры и убеждения, как видите, ничему не помогли. Как живет она? Что слышно о Тукалевской? Она писала мне сюда один раз, но я не совсем поняла, остается ли она в Либерце или уезжает и куда? и когда? Я очень сожалею, что ей не удалось остаться в Париже сразу [86] . Как Ваше здоровье и «труды для души»? отдохнули ли Вы, и как дочки и Антонина Иосифовна? И как настроение у людей русских в Праге, и беспокоит ли оно лично Вас? Я сижу за газетами и радио, как если бы я до сих пор была связана с Прагой реально [87] . В Берне я пробуду до конца

сентября, но с эгоизмом и надеждой прошу ответить мне сюда и до этого срока, так как мне очень хочется иметь Ваше письмо еще до Парижа, а также Ваши советы касательно моего сборника, который я должна сдать Фондаминскому [88] , вероятно, сразу по приезде. Дело в том, что многое в моих планах переменилось. Во-первых, перечтя и соберя с большим трудом и (увы) неохотой свои стихи, я поняла, что «Каменный Ангел» почти ни при чем. Заглавие же это уже дано в библиотеке «Дома Книги» [89] и на чьей-то обложке, но я его больше определенно не хочу. Я думаю о том, что «Детская книга» было бы лучше. Стихов будет, вероятно, 30 или немногим больше. Я удивлена, что у меня их столько набралось, и все лето страшно мучаюсь, вспоминая всевозможные советы на данную тему. Во-первых, многое надо выбросить. Первый год жизни в Париже не дает ни одного стихотворения, последний — больше всего. Переделок необходимых — невероятное количество, и мне страшно грустно, что именно сейчас при относительном здоровье, покое и свободе мне не с кем советоваться и не перед кем читать, чтобы лучше услыхать самой. Недавно мне показалось, что это вообще моя последняя книга стихов и что надо же с ней быть позаботливей, — но, увы, работа до настоящего дня клеится неудовлетворительно. Конечно, дальше я буду писать прозу (которой еще нет и, умоляю, о которой не судите ни по моим письмам, ни по старым попыткам), а стихи меня, вероятно, жестоко обманули, так как в них я не могла ничего сказать и всегда невероятно разбрасывалась. Если Вы захотите мне помочь, я в следующем письме прислала бы вам перечень стихов в порядке сборника. Хочу включить «Марусю» и, быть может, в самом конце. Получили уже в «Ските» сборники Смоленского, Гиппиус, Терапиано? Я знаю, что для «Скита» были отложены экземпляры, но вся пересылка издания «Русские поэты» [90] ведется через «Дом Книги» и на руки авторам дают не больше двух, трех экземпляров. Сейчас в Берн приехал Саша, и все наше семейство после долгого перерыва в сборе. Сын наш очень хорошо учится. Но для меня его немецкая икона — такой больной вопрос, что я даже не могу об этом писать. Вы бы сделали мне хороший подарок, если бы у Ваших дочерей или знакомых нашли ненужную хрестоматию с русскими классиками. У него есть «Живое слово» (пражское издание) и еще какая-то, драная, без первой страницы, но ни Бородина, ни вещего Олега, ни по «синим волнам океана» и т. д. достать негде, и он все это учит с жадностью с наших слов, а мы многое перевираем, и это невозможная вещь. Увы, собраний сочинений в Берне тоже нет ни у кого, а он так любит стихи (еще одно, увы…). Я всегда покупаю ему в Париже русские книги, занимаясь с ним по-русски, диктовала ему все отрывки стихов, допустимые для его возраста, но книги всё — специально детские, а Пушкина и Лермонтова я не покупала, так как целиком ему их еще нельзя давать в руки. Одним словом, если бы он мог получить обыкновенную хрестоматию с отрывками из Толстого, Гоголя и поэтов — это было бы для меня и него — огромный подарок. Но только в том случае, если это Вам ничего не будет стоить. Я провожу в Берне уже четвертый месяц довольно нелепой и очень тихой жизни. Говорить не с кем «о самом главном» [91] , «выяснять отношения» — не приходится, стихи тут нужно скрывать как позор и блажь, которую пора бы бросить. Впрочем, по выражению здешних старожилов, это лето еще можно бы было назвать. Berne en follie [92] , так что кое-что как будто и мне нравится и местные герои выкидывают разные штуки, но до Червинской им все же далеко. Брат мой Анатолий сейчас из Сараева поехал в Албанию, а потом собирается в Грецию. Очень доволен жизнью. В Париж вообще не собирается.

84

14 января 1939 г. у М. А. Толстой, которая 27 мая 1937 г. развелась с А.П. Ваулиным. и В.Ф. Мансветова родился сын Владимир (умер в январе 1940 г.).

85

См.: Адамович Г. Литературные заметки. Стихи: В.Смоленский. «Наедине». — Вера Булич. «Пленный ветер». — Эмилия Чегринцева. «Строфы».// Последние новости. № 6255,12.5.1938. С.З: Андреев Н. «Строфы». О стихах Э. Чегринцевой // Меч. № 25 (211). 26.6.1938. С.6.

86

Летом 1935 г. Т.В. Тукалевская ездила в Париж к своей матери Надежде Николаевне Тукалевской. В 1935 — 1939 гг. жила со вторым мужем Д.Мариновым в Градце Кралове. 13 апреля 1939 г. они уехали во Францию.

87

А.С.Головин в открытке А.Л. Бему из Берна, полученной в Праге в тот же день, когда было отправлено это письмо (7.IX.1938), писал: «… Много и часто вспоминаем о Вас и о «Ските». А сейчас волнуемся из-за нашествия гуннов и тевтонов на Прагу.»

88

Фондаминский (Бунаков) Илья Исидорович (1880–1942) — публицист, издатель; главный редактор журнала «Современные записки»; с 1919 г. — в эмиграции; погиб в гитлеровском концлагере.

89

«Дом Книги» — русское эмигрантское парижское издательство.

90

«Русские поэты» — издательская серия из десяти книг, совместное предприятие издательства «Дом Книги» и издательства журнала «Современные записки», которое было осуществлено в 1938–1939 гг. Предполагаюсь и его продолжение.

91

Сравни: И.С. Шмелев «Рассказ о самом главном» (1923).

92

«Берн в безумии» (фр.).

Что рассказывает Морковин о Париже и рассказывает ли еще вообще? Я собираюсь ему писать завтра. Пора кончать. «Скиту» передайте привет и нежную память. Женечке скажите, что его целую (больше ничего). Ответьте мне сразу, мне так это нужно. Вам и Вашей семье мои самые лучшие пожелания. Искренне Ваша Алла Головина.

Собирается ли уже «Скит»?

Во время переписки нашла пару стишков, которые Вам, кажется, не посылала. Впрочем, есть и еще.

P. S. Если бы была у Вас книжка-учебник по русской истории — это нам тоже бы ужасно было нужно [93] .

93

Отвечая Головиной А.Л. Бем писал: «Прага, 21 сент. 38. Дорогая Алла Сергеевна, одновременно с этим письмом посылаю бандеролью две книжки: хрестоматию и учебник русской истории. Мне удалось их только вчера получить через букиниста. Письму Вашему очень обрадовался. Сейчас писать очень трудно. После трагедии, пережитой у себя дома. На родине. Эта новая трагедия народа. С которым связана жизнь последних лет, переживается не менее остро. Привет Александру Сергеевичу. Очень тронула приписка Сережи. Будьте здоровы и благополучны. Боюсь, что для нас настукает очень трудное время. Храни Вас Бог. А. Бем» (И.В. Баканова (Музейный центр Рос. гос. гуманитарного университета, Москва). «Вам, Марина. Мы тут не судьи…» (Об архиве Аллы Головиной) // А.С. Пушкин — М.И. Цветаева. Седьмая цветаевская международная научно-тематическая конференция (9-11 октября 1999 года). Сборник докладов. М.б 2000. с. 352.

Марта Яковлевна [94] Вам очень кланяется… [95]

Письмо из Берна в Прагу. На почтовом штемпеле — 7.IX.1938. К письму приложены тексты стихотворений «Со всею преданностью старой..». «Теченье городской реки..», «На севере венки из жести…».

21.

17.11.1939

Дорогой Альфред Людвигович, я Вам не писала целую вечность по «целому ряду причин», из которых главной была моя долгая болезнь весной-летом и связанное с ней настроение. Я никогда не была такой пассивной, никогда так мало не работала, как в этом году, — никогда не имела такого большого литературного успеха. Дело в том, что за прошлую осень я написала очень много стихов и кое-что зимой, это все постепенно печаталось и создавало впечатление «буйного роста». Кроме того, появилась проза [96] которая доставила мне успех уже совсем неожиданный и в печати единодушный.

94

Остзейская немка Марта Яковлевна Ульберг была гувернанткой в семье Штейгеров еще в царской России, а затем вместе с матерью А.С.Головиной воспитывала ее сына Сергея.

95

В конце письма приписка: «Привет вам и всей вашей семье. Ваш Сергей Головин. И «Скиту».

96

Головина А. Два рассказа: Чужие дети. Вилла Надежда // Современные записки. 1939. Т.68. С. 114 — 124.

Из частных отзывов меня порадовали Бицилли [97] и Сирин. Разумеется, нельзя терять времени, несмотря ни на что. В середине лета я пережила очень тяжело незаменимую потерю Ходасевича [98] и отъезд Цветаевой, почти тождественный ее смерти. Эти двое так или иначе были постоянными моими друзьями. Марина поехала на гибель. Говорить подробнее трудно. Не могу привести Вам и ее экспромта из четырех строк, раздирающего по фатальности и провидению [99] . Да и вся ее жизнь… Я хорошо ее знала и когда-нибудь много о ней напишу [100] . Сейчас я более или менее надолго поселилась в Берне около сына, лето я провела тут же, но весь октябрь отсутствовала, так как уезжала повидаться с Сашей и взять теплые вещи. Я повидала тех, кто остался. Все то, что существовало еще, развалилось с легкостью. Исключения остались таковыми же. Сирин работает (я у него была), Фельзен [101] работает, Руднев не унывает, многие уехали в разные места. Муся Долгорукая ищет работы. Штейгер сейчас в Берне и недурно зарабатывает, меня презирает в общем неизвестно почему и подает идиотские литературные советы, которым следовать грех. Я пишу много и ежедневно, кроме того подыскиваю небольшого хотя бы по силам подсобного заработка. Здоровье мое наладилось. Равновесие существует. Теперь я обращаюсь к Вам с огромной просьбой: нельзя мне с Вами и пражанами наладить переписку, я никогда никого не забывала, никого не предавала и всюду родные пенаты «Скита» отстаивала. Но письма писать не умею. А теперь здесь в глуши и тиши при порядочной отрезанности от остального мира мне бы так хотелось узнать, что делаете Вы. Ваша семья, Машенька Мансветова(!) [102] ,

Чегринцева, Женечка, Вадим. Сведения ко мне, конечно, поступали все время, но о творчестве слыхала мало. Жив ли вообще «Скит»? Я посылаю всем мой самый сердечный привет и от лица Саши тоже. Очень жалею, что здесь во всем городе нет ни одной русской пишущей машинки, чтобы я могла прислать Вам свои новые рассказы и стихи «для отзыва». Если Вас что-либо интересует в жизни и настроениях наших писателей, запросите — я в курсе дел. Ходасевича я видела в последний раз месяца за 2 1/2 до смерти, мы сидели рядом на одном банкете. Потом оба заболели, я послала ему розы, он мне «Некрополь» [103] . Это было ужасно печально. Нежный привет Вами Вашей семье и всем. Мой сын кланяется низко. Ему, как ни странно. 10 лет уже, и он похож на меня. Мы в прекрасных отношениях.

97

Бицилли Петр Михайлович (1883–1955) — литературовед и критик, с 1920 г. — в эмиграции.

98

В.Ф. Ходасевич скончался 14.6. 1939 г.

99

М.И. Цветаева выехала из Гавра пароходом 12.6.1939 г. Речь идет о восьмистишии (5.6.1939 г.) (См.: Цветаева М. Собр. соч. В 7 томах. Т. 7. С. 363).

100

Неизвестно, осуществила ли А.С. Головина это намерение.

101

Фельзен Юрий 9наст. фам. И имя — Фрейденштейн Николай Бернгардович, 1895–1943) — прозаик; с 1918 г. — в эмиграции.

102

Восклицательный знак показывает, что А.С. Головиной уже было известно о браке М.А. Толстой с В.Ф. Мансветовым, заключенном 6 июня 1939 г.

103

Ходасевич В. Некрополь. Воспоминания. Брюссель. 1939.

Недатированное письмо из Берна в Прагу.

22.

Дорогой Альфред Людвигович, я была очень счастлива получить Ваше письмо и узнать, что вы все благополучны. У нас тут тоже не сладко: я ничего не зарабатываю, хотя все еще надеюсь устроиться, бублика скучна и сварлива, почта ходит медленно и проч. Штейгер всё меня томит, убеждая бросить писать стихи и понося совершенно открыто мое творчество, на прозу же он меня толкает, но считает мои рассказы не более как занимательным чтением. И это единственный собеседник, имеющий отношение к литературе. Так как я очень впечатлительна и действительно почти нуждаюсь в одобрении, чтобы писать, то стихи я пока забросила и засела за два больших цикла рассказов. К тому же, мой стихотворный сборник уже составлен и отпечатан на машинке и просмотрен Ходасевичем с пометками на волях его рукой, и, честное слово, там попадается «очень хорошо».

Я не жалею, что мой сборник сейчас не вышел, так как, во всяком случае, теперь бы он прошел незамеченным, а при первой возможности очередь за мной, что заверено Фондаминским. К тому же у меня есть время его дополнять и исправлять, так что не вечно же мне находиться под гипнозом Штейгера. Дорогой Альфред Людвигович, я не понимаю, как теперь можно бросить писать. Когда очень одиноко и безнадежно, это — единственная здоровая возможная реакция. Я работаю ежедневно по несколько часов и с удивляющим меня упорством.

Я знаю, что пишут: Сирин, Фельзен, Емельянов [104] — поэты, действительно, не пишут, кроме Штейгера (побывавшего летом в Кишиневе и воспевающего Валь и Пантелеев по-моему, игра в пейзан) и Мандельштама [105] , который всегда готов рифмовать актуальность. Кнута [106] я видела в октябре, когда он приезжал в отпуск. Ладинский [107] по-прежнему в редакции, но похудел вдвое, занят редакторскими интригами, жалуется, пишет плохие рассказы, обкрадывая Чехова текстуально, и какая неожиданная бедность выдумки в прозе! Кажется, я Вам писала, что познакомилась с Тувимом, он производит прекрасное впечатление, но сразу слишком доверчиво отнесся к метафизической атмосфере /нрзб./ болтовни. Неожиданно возникает полулитературная газетка (6 страниц), и у меня уже взяли рассказы. Как жаль, что у меня нет возможности навестить Прагу (все же надеюсь, что однажды это случится) культивировать нашу прежнюю «бодрость и оптимизм», т. е. работоспособность. Если сейчас и не пишутся самые лучшие книги, то во всяком случае вынашиваются. Перечитываю Бабеля [108] , очень нравится. Перечитываю Блока — великолепно. Вашу последнюю книгу [109] не читала и не знаю, о чем она. Можно ли прислать? Мой сын Ваши книги получил с огромным опозданием и даже уже изучил русскую историю. Пишет он по-русски мерзко, но читает очень хорошо и любит Пушкина и Гоголя. Я Вам бесконечно благодарна за эту помощь, ибо книг всегда не хватает. Пишу о русских детях и сама огорчаюсь печальной картине, которая получается. Возможно, что меня издадут в Софии (проза). Одна книга посвящается моей первой любви, о которой не будет сказано приблизительно ни одного слова. Книга будет содержать ряд очерков из жизни русской гимназии в Моравской Тршебове, и проблематично называю ее — «Загжевский» [110] . Написано штук семь очерков. И будет еще не менее 20-ти. Не знаете ли Вы адреса Камневых [111] и Каткова? Я бы хотела поздравить всех на праздники. Александр Сергеевич пишет мне. как всегда, мало, но работает, бодр и ждет вызова [112] .

104

Емельянов Виктор Николаевич (1899–1963) — прозаик, эмигрант.

105

Мандельштам Юрий Владимирович (1908–1943) — поэт, с 1920 г. в эмиграции.

106

Кнут Довил (Фиксман Давид Миронович: 1900. Оргеев близ Кишинева — 14 февраля 1955. Тель-Авив) — русский поэт. С 1920 г. жил в Париже. В 1922 г. стал инициатором возникновения литературной группы «Палата поэтов*. в 1925 г. вступил в Союз молодых поэтов и писателей. Создатель еврейского движения внутри французского антифашистского Сопротивления (Еврейская армия. Еврейская боеввя организация), В 1949 г. переехал в Израиль. Автор поэтических сборники «Мои тысячелетия» (1925), «Вторая книга стихов» (1928), «Парижские ночи» (1932), «Насущная любовь» (1938), «Игранные стихи» (1949). См.: Писатели русского зарубежья. Т. 2. М… 1994. С. 17–22.

107

А.П. Ладинский был сотрудником парижской русской газеты «Последние новости».

108

Бабель Исаак Эммануилович (1894–1941) — прозаик и драматург, незаконно репрессирован в 1939 г., погиб в заключении.

109

Бем А.Л. Достоевский. Психоаналитические этюды. Прага: Петрополис, 1938.

110

См.: Головина А. Ася (Глава из романа «Загжевский») // Опыты (Нью-Йорк). 1953. Кн. 1.С.53–64; Головина А. Вилла «Надежда». М., 1992. (Рассказы «Ася», «Туристы», «Загжевский», «Цирк», «Иностранцы». «Именитые гости», «Дуры», «Дети», «Аттестат зрелости».)

111

Супруги Камнев Алексей Владимирович (1897 — ?) и Камнева — Рождественская Александра Александровна — преподаватели русской реальной гимназии в г. Моравска Тршебова, члены Союза русских педагогов в Чехословакии; посещали заседания «Скита»; упоминаются в рассказах «Цирк» и «Дети» (см.: Головина А. Вилла «Надежда» М., 1992. С. 282, 292, 330 — 331).

112

Речь идет о вызове в США, куда Головин переехал в 1940 г.

У нас тут лютый холод, и сын мечтает о коньках и санях. Пишите мне. пожалуйста, я Вас очень люблю, всегда Вам благодарна и всегда помню. Сердечный привет Вашим.

Алла Головина

Посылаю стихи, но не помню, не делаю ли это второй раз. Посылаю на письме Вашим дочкам хорошую марку… [113]

Недатированное письмо из Берна в Прагу. На почтовом штемпеле — 11 — XII 1939.

23.

Воистину Воскресе, дорогой Альфред Людвигович, я на днях вернулась в Берн, где поджидала меня Ваша открытка, которая меня очень порадовала. Увы, из нее я поняла все же только то, что Вы меня помните, так как весь текст был закрыт штемпелями и я ничего не смогла прочесть. Пожалуйста. Напишите мне на машинке следующий раз. Я так всегда поджидаю Ваших писем, и их так трудно читать, если написаны они от руки — многое разобрать не могу. Саша, Муся Долгорукая, Тамара, Митя [1114] Вам очень кланяются. Книга «Наедине» [115] у меня не здесь — я очень сожалею, что не могу Вам ее послать. Набоков уезжает с семьей в Америку [116] . Тамара живет за городом и очень много работает на огороде. Многие поуезжали и продолжают уезжать.

113

К письму приложено стихотворение «Со всею преданностью старой…» (А.С. Головина, действительно, посылала его А.Л. Бему во второй раз) с припиской: «Есть и еще. Да не могу разыскать». Вверху первой страницы вверх ногами приписка: «Вашу открытку получила». К письму были приложены также фотографии поэтов А.С. Головиной, А.С. Присмановой, С.Ю. Прегель, А.С. Гингера, Ю.Б. Софиева, П.С. Ставрова.).

114

Дмитрий Маринов.

115

«Наедине» (1938) — поэтический сборник Владимира Смоленского.

116

В.В. Набоков переехал в США в мае 1940 г.

Видала Зинаиду Николаевну и Дмитрия Сергеевича — они все те же, у них постоянно сидит Саша Кер. Берберова [117] пишет, Набоков пишет, Фельзен пишет — остальные нет, т. е. поэты. Я пишу прозу — захваливают. Из романа хотели взять три главы в журнал, но теперь задержка. Последний № вышел в этом месяце. Руднев большой молодец и делает просто чудеса. У него есть деньги на 3 номера. Мой сборник лежит готовый к печати в редакции, но я об этом сейчас совсем не думаю. Пожалуйста, напишите мне побольше. Низкий привет всем.

117

Берберова Нина Николаевна (1901–1993) — писательница, мемуаристка; с 1922 г. — в эмиграции.

Храни Вас Бог. Искренне Ваша Алла

Открытка, отправленная в Прагу из Берна. На почтовом штемпеле — 24.V.1940.

24.

Дорогой Альфред Людвигович, я очень давно Вам не писала, но, конечно, никогда не забывала и часто о Вас думала. Только последнее время всё вокруг было так неопределенно и смутно, что прямо рука не поднималась писать. Да и сейчас я сижу почтя без вестей и не знаю, что из моего письма получится. Пишу Вам на такой смешной бумаге, потому что сижу в бюро. И это служебный блокнот для записок.