Избранная проза и переписка, Головина Алла Сергеевна

Избранная проза и переписка

на обложку

Головина Алла Сергеевна

Шрифт:

Живем мы тихо и однообразно. А. С. выставлял недавно статую «Влюбленные» — очень большую и, по-моему, как всегда, замечательную, приходится ему, конечно, заниматься всяческой дрянью, какой и в Праге не приходилось заниматься, но он еще ни разу о нашем приезде не пожалел, и это самое главное. У меня бывают довольно часто здешние мои приятели, которые исключительно сердечны и даже неожиданно хорошо ко мне относятся. Выяснилось многое с моей болезнью — это хотя и пришло не совсем своевременно, но тем более ценно для меня. Я давно ничего не знаю о скитниках. Перед всеми ними я виновата, так как Жене, Володе М. [26] , Машеньке [27] , Чегринцевой не ответила на много хороших писем — но это все по той же причине (см. начало письма), и Вы им при случае это скажите. Видите ли Вы иногда Ваулина, я его очень люблю и помню, но писать о себе я сейчас даже не знаю что, а как объяснить, что чужие жизни меня интересуют тем более. Я была бы Вам очень благодарна, если бы Вы мне прислали побольше скитских стихов, написали бы, выходит ли сборник и когда и вообще все, что у вас случается (так как я заметила отсюда, что в Праге «случается» не меньше здешнего). В стишке Гессена мне понравилась одна строка (очень), боюсь переврать по памяти, но, вероятно, нетрудно догадаться, какая. Здесь бывает очень много вечеров все время (будет ли вечер «Скита» в мае, как всегда?) [28] , за эту зиму было два общих больших вечера поэтов — здесь они называются parade-allez [29] . Вы догадались, конечно, что я не выступала, хотя в газете мое имя поставили. Переехал сюда на жительство Сирин [30] , но держится гордо, пока не водится ни со старшими, ни с молодыми. Кстати сказать, Алданов, Бунин и Ходасевич бывают с нашими теперь постоянно. Недавно какой-то меценат из Америки прислал приличную сумму средств с единственным для них назначением — угостить хорошим обедом всех писателей и поэтов. Было устроено грандиозное пиршество в «Московских колоколах» [31] для Олимпа и Парнаса, — все здешние меценаты (по парижской мрачной песенке «в небе холод, в сердце хлад — грусть и безработица, хорошо, что меценат обо мне заботится»). Мережковские прибыли из Рима [32] чуть ли не в тот же день — в общем получилась халтура, ли не Дон-Аминадо [33] был ведеттой [34] . В этом году нет приемов у Ивановых [35] , но зато — обеды у Конюсов (дочь Рахманинова) [36] , собиралась она устроить что-либо более

полезное, но пока ничего не выходит. В общем каждую неделю или даже много чаще что-нибудь происходит, и все это лежа со всеми переживаю, т. е. рассказывают все порознь и достаточно индивидуально. Из последних сенсаций брак Кельберина (третий) с Оболенской, рождение у Мирры Бальмонт [37] третьей дочери (и от резных матерей прижил сорок дочерей — замечание Марины Цветаевой), поведение Лифаря [38] (называется Сережа-пушкинист) и т. д. С Цветаевой у меня дружба, разумеется, не поэтическая, а вполне человеческая, совершилось это все просто и очень естественно — я была права в своем первом ощущении и поступала вначале, хотя мало воспитанно, но зато и не равнодушно, что она поняла. Мой брат Анатолий [39] , весьма высоко здесь залетевший, сейчас опять путешествует, побывал в Швейцарии и Италии и теперь укатил в Ниццу. Мои друзья его не любят, его друзья меня не любят, но мы все-таки друг друга очень любим, и во многих историях, которые невольно у нас с ними выходили, все кончалось его приходом ко мне и благополучным выяснением отношений. Это я пишу только для Вас, потому что Вы мне поверите, что виною всех недоразумений бываю не я, да, возможно, и не он, а «около него» — s’est a dire [40] влияние Адамовича, разумеется, не сам Адамович, как таковой. Ибо, что касается его, — «оставь меня, мне ложе стелет скука» [41] , и будто бы это все. Не хочу, чтобы Вы думали, что я его не люблю, но что не люблю — это верно, а за что в письме сегодняшнего тона не скажешь. Впрочем, наружно все прекрасно, впрочем, наружно все здесь прекрасно, «у нас не дно, не болото, а Версаль», как говорит Одоевцева [42] . Конечно, не дно, хотя Седых [43] выражается именно так, а что, может быть, болото — никто в этом не виноват — разве что «щель истории», редко кто может быть в стороне, не у всех силы Марины, я ведь сейчас в стороне (да и какая это сторона), может быть, только из-за болезни. Внутренне в стороне была с самого начала, но это дело другое, и это Марина сразу поняла, только она одна, потому что ни о чем настоящем, кроме как с ней, говорить не приходится. С двумя-тремя другими очень случайно, очень в скобках, но ведь об этом говорить всем здесь не принято. И если у каждого (но далеко не у каждого) на Монпарнасе есть один друг, то это уже сноснее для них обоих. Как все слабы на Монпарнасе, если бы Вы знали, весь порок наш (пишу храбро «наш») в слабости воли, желаний, ощущений, вдохновений и проч. Но незаконно ли это в беззаконном и тесном существовании стольких молодых поэтов на котором-то году эмиграции. Мне очень грустно было, что умную и четкую (во всем) книгу Чегринцевой [44] здесь так приняли, думаю, что ей помешал шум по выходе книги Присмановой [45] , резонанс ведь не в рецензии, а в том же Монпарнасе, как таковом. Присманова здесь не в фаворе. Прага давно не проявлялась, и имя Чегринцевой мало кого просто заинтересовало, что всегда бывает важно, говорили положенное количество времени лишь о Присмановой, меня выслушивали и только, и ведь ругают и хвалят не прочтя книги совсем — «правда де в воздухе». Что слышно о Тамаре Тукалевской, напишите мне очень подробно, она мне не пишет годы, я ей тоже, (но как всегда это мало значит) — ее мать у меня сейчас не бывает, ужасно она занята, устает смертельно [46] . Что Голубь? [47] Что Долгорукие? [48] Я очень Вас прошу писать мне, я знаю, что мое письмо — почти болтовня, когда-нибудь я постараюсь заговорить, а может быть, Вы все читаете между строк, и уяснять ничего не надо. Мне было очень трудно (до болезни главным образом), сейчас я уже немного тот человек, с которым «что-то произошло», как Вы мне писали. Вы хотели этого для моих стихов, но ими недовольна, как никогда. Как Ваши девочки (барышни) [49] ? Ваше здоровье? Сердечный привет им и Вашей жене? Выздоровел ли Катков [50] , привет ему, если бывает у Вас, и всем, разумеется, скитникам самый сердечный и нежный поклон, на который я только способна. Ваша Алла Г.

Владимиру Мансветову.

Марии Ваулиной (Толстой).

Традиционный весенний вечер «Скита» в 1937 г. не состоялся.

Цирковой термин (парад всех участников представления) (фр.).

В. Сирин (В.В. Набоков) поселился во Франции в сентябре 1938 г.

Парижский русский ресторан.

Мережский Д.С. и Гиппиус З.Н.

Дон-Аминадо — псевдоним поэта-сатирика Арнольда Петровича (Пейсаховича) Шполянского (1888–1957), с 1919 г. жившего в эмиграции.

От французского «la vedette» — звезда.

Имеется в виду писательская чета — Георгий Владимирович Иванов и Ирина Владимировна Одоевцева.

Речь идет о Конюс Татьяне Сергеевне (1907–1961), общественной деятельнице, профессоре Русской консерватории в Париже, и ее муже Борисе Юльевиче Конюсе, сыне скрипача, композитора, музыкального педагога Ю. Э. Конюса (1869 — 1942).

Мирра Константиновна Бальмонт — (1907–1970) поэтесса, дочь поэта Константина Дмитриевича Бальмонта.

Лифарь Сергей Николаевич (1905–1986) — танцовщик, балетмейстер, с 1923 г. — в эмиграции.

Анатолий Сергеевич Штейгер.

так сказать (фр.).

Неточная цитата из стихотворения Иннокентия Федоровича Анненского «(1856–1909) «О нет, не стан…» («Кипарисовый ларец», 1910).

Одоевцева Ирина Владимировна (Гейнике Ироида Густавовна) (1895–1990) — поэтесса, прозаик, мемуарист; с 1922 г. — в эмиграции; в 1997 г. вернулась в СССР.

Седых Андрей (Цвибак Яков Моисеевич) (1902–1992) — писатель, публицист, с 1920 г. — в эмиграции.

См.: Цетлин М. Эмилия Чегринцева. Посещения. Стихи. Изд. «Скит». Прага. 1936 // Современные записки. 1936. Т.62. С. 440–441.

Присманова Анна Семеновна (1892 — 1960) — поэтесса, с 1922 г. — в эмиграции. Речь идет о ее сборнике «Тень и тело» (1937).

Тукалевская Антонина Ивановна (1886-?) — педагог.

Голубь (Голуб), Илья Дмитриевич (1899–1943) — библиограф Славянской библиотеки в Праге; первый муж Т.В. Тукалевской; погиб в Освенциме.

Князь В.П. Долгорукий и княгиня М.В. Долгорукая.

Дочери А. Л. Бема — Ирина Альфредовна Бем (по мужу Голик; 13 (26) февраля 1916, Петроград — 18 августа 1981, Градец Кралове) и Татьяна Альфредовна Бем (в первом замужестве — Давыдова, во втором — Рейзер; 9 ноября 1918, Киев — 1985. Германия).

Катков Георгий Михайлович (1903–1985) — философ, историк, публицист; в 1921–1939 гг. жил в Чехословакии, затем — в Англии; внучатый племянник известного журналиста XIX в. Михаила Никифоровича Каткова 1818–1887); 26.6.1933 г. выступил в «Ските» с чтением своего рассказа и присутствовал на нескольких последующих заседаниях.

А. С. очень всем кланяется, как всегда, хотел написать, но устал и заснул.

Недатированное письмо, отправленное, судя по содержанию, в Прагу из Парижа в 1937 г.

14.

Дорогой Альфред Людвигович,

мое письмо уже было запечатано, когда я получила Ваши статьи, распечатываю, чтобы поблагодарить Вас за них. О статье насчет Адамовича [51] уже слышала раньше, как видите, все сюда доходит. Ходасевичу Ваша книга [52] действительно очень нравится, он обещал мне ее дать прочесть. Жаль, что в стихах Чегринцевой [53] в конце «трюк», ведь это не ново и потому вдвойне не нужно. Пяст [54] , если не ошибаюсь, это а свое время открыл. В стихах Гессена [55] мне нравится не одна строчка, а две и, конечно, как всегда, «дыхание». О, пускай он пишет, и пишет, и пишет. Еще раз сердечный привет всем. Ваша Алла Г.

Бем А. Отзыв о несуществующей книге (Г.Адамович. О Пушкине. Литературные заметки. Париж.) // Меч. 21.3.1937. № 11. (Бем А.Л. Письма о литературе. С. 266–287.)

Бем A.Л. О Пушкине. Статьи. Ужгород: Письмена, 1937.

Речь идет о стихотворении Э.Чегринцевой «Дни тяжелы, как груз аэростата». («Скит». IV.Прага. 1937. С.22.), в котором «недописана» последняя строка (заключающее ее слово «смерть» читатель должен угадать, поскольку оно рифмуется со словом «твердь» в одной из предыдущих строк.

Пяст (наст. фам. — Пестовский) Владимир Константинович (1886–1940) — поэт, переводчик: автор учебника «Современное стиховедение» (1931).

Гессен Е. Все время думать и гадать…// «Скит». IV. С.5.

Недатированное письмо, судя по всему, написанное вслед за предыдущим.

15.

Дорогой Альфред Людвигович,

очень жалко, что в последний раз Вы мне написали открытку, а не письмо и о стихах ничего. Это меня очень расхолодило в смысле составления сборника, и я опять все пока забросила. Вашу книгу о Пушкине в Париже ценят, а Ходасевич при мне несколько раз хвалил, и мне очень дорога надпись, которую Вы сделали на моем экземпляре. Есть ли надежда, что я смогу где-нибудь издать в этом году свой сборник? [56] — в Париже это сейчас совершенно невозможно, а мне как будто пора. Заходил ко мне Катков и передавал Ваше желание, чтобы в случае издания была бы марка «Скита». Я думаю, что это все равно, если Вы этого хотите — я согласна, так как меня это сейчас особенно не интересует, последние годы я была в этом смысле предоставлена самой себе и парижские марки («Возрождение», «Современные записки» или «Объединение» [57] ) ничего мне не говорят. Со «Скитом» же было связано самое хорошее время в смысле надежд.

К намерению издать свой второй сборник А.С. Головина возвращается во многих последующих письмах А.Л.Бему, но осуществить это намерение ей так и не удалось.

«Объединение поэтов и писателей» (1936–1938?) — русская литературная организация, возникшая в Париже и имевшая собственное издательство «Объединение».

Я не хочу сказать, что я их больше не имею, но уже давно, повторяю, я предоставлена самой себе, как и почти все в Париже, впрочем, не можете ли Вы послать мне все Ваши статьи о последних сборниках стихов, я их не читала [58] . Выходит ли «Меч» по-прежнему? Если Вы будете писать мне, быть может. Вы передадите им мои стихи о грозе, и они согласятся посылать мне некоторое время газету. Можно даже послать оба стихотворения о грозе: «был страшен миг последней немотой» и старое, которое у Вас было, где «как в детстве страшная гроза» (начала не помню) [59] . Читали ли Вы статью Адамовича о Шаршуне [60] . Это последнее событие, так как до сих пор Адамович объявлял

его гением, а теперь называет графоманом. Этой весной я разошлась до конца с Червинской [61] — некоторое время сильно это переживала. Стихов ее я никогда не любила, но человек она интересный, и если бы не Адамович… Вы об этом не рассказывайте «Скиту», Мансветов может все истолковать наоборот, я же ее любила искренне, и обидно было ее потерять, тем более что ее попытки что-то склеить и спасти уже ничему помочь не могут. Цветаеву давно не видала, она еще в июне уехала в Жиронду. Хотите ли книгу Шаршуна или он Вам посылал? Я всем всегда даю Ваш адрес при выходе сборника, и, кажется, некоторые посылают. Пробуду в Швейцарии до начала октября и надеюсь, что Вы мне сюда напишете, простите, что пишу Бог знает как отрывочно, ужасно трудно пишу письма. Были ли Ваши дочери во Франции? Мой сын ходит в школу и, увы, один из первых учеников, я никогда первых учеников не любила, но вообще мальчик он нормальный и дерется храбро. Я ему теперь подарила «Детство Никиты» [62] А. Толстого, он в восторге. Посылаю Вам его последнюю карточку, которую я нечаянно сломала, а другой нет. Пожалуйста, напишите мне поскорей очень длинное письмо о том, что Вы сейчас пишите, о скитниках, как о поэтах и как о людях и о тех стихах, что я Вам посылала (подробно), не ждите «Современных Записок», там то же самое. Ходасевичу больше всего понравился «Лиловый камень», а остальным «Уже твой лик неповторим» [63] . Сердечный привет всем.

См. статьи А. Л. Бема: «О стихах Эмилии Чегринцевой» («Меч». № 12, 22.3.1936); «тупике» («Меч», № 14. 5.4.1936). «О стихах Льва Гомолицкого» («Меч», № 24, 14.6.1936). О Борисе Поплавском — поэте» («Меч». № 42, 18.10.1936), «Поэзия Николая Гронского. Ко второй годовщине его смерти, 21-го ноября 1934 года» («Меч». № 52), «О парижских поэтах: Георгий Иванов Отплытие на остров Цитеру. Париж — Берлин. Петрополис, 1937. — Антонин Явлинский. Стихи о Европе. Париж, 1937. — Анна Присмакова. Тень и тело. Париж. Объединение поэтов и писателей. 1937» («Меч». № 25, 4.7.1937).

См.: Головина А. «Был страшен миг последней немотой…», «Гроза» (1-ый вариант).

Шаршун Сергей Иванович (1888 — 1975) — художник, писатель: в эмиграции с 1922 г. Речь идет о его книге «Заячье сердце. Лирическая повесть» (Париж: Издание автора. 1937). См.: Г. Адамович «Литературные заметки» // Последние новости, 9.9.1937 г.

Червинская Лидия Давыдовна (1907 — февраль 1988, Бельгия) — русская поэтесса: в Париже — с начала 20-гг.; автор сборников «Приближения» (1934), «Рассветы» (1937), «Двенадцать месяцев» (1956). По общему мнению критики — наиболее типичная выразительница «парижской ноты». См. о ней: Беем А.Л. Поэзия Л. Червинской // Беем А.Л. Письма о литературе. С. 317–320; Писатели русского зарубежья Ч. 3. М., 1995. С. 91–94.

Автобиографическая повесть (1920–1922) Алексея Николаевича Толстого.

В журнале «Современные записки» (1937. Т. 64) были опубликованы стихотворения А. Головиной «Лиловый камень» и «Уже твой лик неповторим».

Искренне Ваша Алла Головина.

Недатированное письмо. На почтовом штемпеле — 15/IX — 1937.

16.

Дорогой Альфред Людвигович, поздравляю Вас и Вашу семью с наступающими праздниками. О Париже Вам расскажет Морковин, который всюду побывал и со всеми познакомился [64] . Я же месяца два уже никуда не хожу из-за того, что весна и опять приходится подлечиваться, даже не пришлось выступать на «вечере пяти» [65] , где впервые должна была читать много. Посылаю Вам маленькую карточку, снятую во время нашего годового парада в феврале [66] . В июле в «Современных Записках» будет штук пять моих стихов [67] , к этому № опоздала, ибо он не только был набран, когда я собралась, но уже и отпечатан. Руднев [68] написал мне очень милое письмо, где просил печататься в каждом № и все, что я хочу, кроме того прислал аванс за ненапечатанное. В новые «Русские Записки» [69] меня тоже пригласили, но я еще не знаю, как быть, в «Круг» [70] же не дала ничего сознательно, хотя на днях тоже получила письмо от Терапиано [71] , думаю, что Бог с ним с «Кругом», мне он не нравится. Пока что уже давно нигде не имела стихов и думаю послать одно в пасхальное «Возрождение» («Детская книга»). Насчет сборника следующее: Вы, наверно, слышали о новом издательстве поэтов под маркой «Современных Записок», в 1 серии которого уже вышли Смоленский [72] и (на днях) Гиппиус [73] . Всего намечено более 30-ти книг эмигрантских поэтов, книги выходят с перерывами в месяц, пока расписание соблюдается, но так как мое место 12, я все же не уверена, что в этом году появлюсь. Так как издание мне ничего стоить не будет и кроме того распространением книг занимаются «Современные Записки», отказываться было бы смешно. На днях взяла у Ходасевича и прочла «Канареечное счастье» [74] и я думаю, что с критикой Федорову очень повезло — ведь роман не очень хороший? Стихи Гессена, которых он мне прислал довольно много, меня просто огорчили. Что с ним? За исключением того, где «оставь угрозы» [75] , все остальное вяло и вымучено и небрежно сделано. Во всяком случае нет роста. Я думаю, с ним что-то происходит, отчего он потерял и чутье и волю в творчестве! или теряет, и никто ему не хочет помочь и встряхнуть его, так как Женя беспомощен сам совершенно.

См. «Воспоминания» В.Морковина.

26 марта 1938 г. в Salle du Mus е Social в Париже должен был состояться под эгидой Объединения русских писателей и поэтов «Вечер прозы и стихов в пользу заболевших молодых писателей», в котором предполагалось участие прозаиков Б. Тимирязева (Ю.П. Анненкова) и Н. Берберовой и поэтов А. Присменовой, А. Головиной и В. Смоленского…

22 февраля 1938 г. в Париже состоялось Первое открытое собрание Клуба писателей и читателей, учрежденного по инициативе русских писателей «для постоянного, живого и свободного общения писателей и читателей».

В действительности были опубликованы три стихотворения: Детская книга. Весна. Не черта моя совесть, а только мутна // Современные записки. 1938. Т.67. С.151 — 1533.

Руднев Вадим Викторович (1879 — 1940) — журналист. Член редколлегии журнала «Современные записки»; с 1919 г. — в эмиграции.

«Русские записки» (1937 — 1939) — русский зарубежный общественно-политический и литературный журнал, выходивший в Париже и Шанхае под редакцией П.Н. Милюкова.

«Круг» — русский зарубежный альманах, выходивший в 1936 и 1937 гг. в берлинском издательстве «Парабола». Третья книга вышла в 1938 г. в парижском издательстве «Дом книги».

Терапиано Юрий Константинович (9 (21) октября 1892, Керчь-3 июля 1980, Ганьи, Франция) — русский поэт, литературный критик, переводчик. Один из основателей Союза молодых поэтов и писателей (возник в 1925 г.) и литературной группы «Перекресток» (возникла в 1928 г). Автор шести поэтических сборников, мемуарных книг «Встречи» (1953) и «Литературная жизнь русского Парижа за полвека» (1924–1974) (1987), а также антологии русской зарубежной поэзии «Муза диаспоры» (1960). Опубликовал рецензию на сборник «Скит». III (1935) («Современные записки». 1935. № 7). См.: Писатели русского зарубежья. Ч. 3. М., 1995. С. 10–13.

Смоленский В. Наедине. Париж. 1938.

Гиппиус З. Сияния. Париж. 1938.

«Канареечное счастье» (ч.1, 1938) — роман «скитовца» В.П. Федорова, на который появились положительные отклики Г. Адамовича, А. Бема, П. Бицилли, П. Пильского, В. Ходасевича и др.

Имеется в виду стихотворение Е. Гессена «Открыть окно, и захлебнуться…».

Все, что я пишу, я пишу, конечно, только для Вас, и мне бы очень хотелось, чтобы Вы мне ответили, что Вы об этом думаете и как здесь нужно поступать его друзьям? Зато, что за Маша (Мария Толстая)! Я только не вижу у ней еще никакого поэтического лица, не слышу, не слышу лирического голоса. Или это может появиться вдруг. Как вообще вдруг стала она поэтом [76] ?

Посылаю Вам два-три стихотворения, которые, знаю, довольно-таки слабы. Но все же, что Вы о них думаете? Дорогой Альфред Людвигович, напишите мне поскорей и передайте мой сердечный привет всему «Скиту», я пишу многим с Морковиным, но некоторых членов «Скита» я уже не знаю, хотя всем интересуюсь, как если бы была еще в Праге. Мне очень стыдно за заметку Штейгера о «провинции» [77] , надеюсь. Вы не обратите на нее внимания, здесь к ней отнеслись очень прохладно. Тамаре (Тукалевской) отвечу из Парижа (после Пасхи), снова заставит меня вспомнить о письмах, за которые мне так всегда трудно браться, и я напишу Вам подробнее, о чем захотите и если захотите. Сердечный привет Вашей семье. «Скиту» и знакомым.

М.А. Толстая посещала заседания «Скита» с февраля 1929 г., но впервые выступила с чтением собственных стихов только 10 марта 1936 г.

Речь идет о пятом выпуске «Скита», который планировался на 1938 г., но не вышел.

Искренне Ваша Алла Головина

Недатированное письмо из Парижа в Прагу, написанное, судя по содержанию. весной 1938 года.

17.

Дорогой Альфред Людвигович,

Вы на меня сердиты? Пишу Вам опять, несмотря на Ваше молчание, и даже обращаюсь с просьбой. Мне нужно не позже ноября выпустить сборник («Каменный ангел»). Стихов оказалось много, занята разборкой, хотела бы, если еще можно, прислать для сборника «Скита» [78] два других стихотворения. То, что посылала Вам, будет в «Современных Записках». Умоляю помочь советом. Хочу печатать в Риге. Как Чегринцева. Здесь маленький сборник обходится 700 фр. — это невозможно. У нас тут сейчас разные брожения (читали ли статью Ходасевича о Червинской? — на днях вышлю Вам ее сборник) [79] .

Штейгер А. Столица и провинция // Бодрость (Париж). № 162. 30.1.1938.

Червинская Л. Рассветы. Париж, 1937.

Ладинский, конечно, ничего не знает и рассказать об этом не мог и не хотел. Он очень славный, но очень в стороне от литературной жизни. Напишу обо всем подробно, если ответите. Помогите мне со сборником. Как это можно провести конкретно, возьметесь ли Вы за этим наблюдать, сколько это будет стоить? Я идиотски молчала здесь долгое время по тысяче причин и осенью должна иметь книгу непременной.

Прошу ответить все-таки сразу. Сердечный привет Вашей семье и «Скиту». Собирается ли кто-нибудь на выставку [80] ?

Речь идет о Всемирной международной выставке «Искусство и техника в современной жизни» в Париж (1937) (?).

Недатированное письмо, написано, судя по содержанию, в Париже весной 1938 г.

18.

Дорогой Альфред Людвигович, прошу меня простить за то, что благодарю Вас за память и деньги не сразу. Я получила их накануне моего отъезда в Швейцарию, и. конечно, они мне очень кстати. Я была очень смущена таким вниманием «Скита». Очень прошу передать всем мой сердечный привет и благодарность. Я жду от Вас обещанного длинного письма и очень прошу написать Вас о вечере, что и кто читал [81] . Пробуду здесь все лето до сентября, вероятно. Сын здоров и вообще герой. Сердечный привет всей Вашей семье. Напишите мне, пожалуйста, поскорей. Еще раз очень благодарю Вас.

Речь идет о «Вечере поэзии Аллы Головиной», состоявшемся в Праге 30 мая 1938 г.

Искренне Ваша А.Г.

Открытка, отправленная из Берна в Прагу. На почтовом штемпеле –14.7.1938.

19.

Дорогой Альфред Людвигович,

пишу Вам несколько слов, чтобы поблагодарить за статьи в «Мечах». По-видимому, одно Ваше письмо (перед Швейцарией) пропало. Писали ли Вы о книге Червинской [82] ? Посылаю Вам последнее производство с просьбой подать подробные советы и высказать Ваше мнение до того, как я что-нибудь предприму. Мне кажется, что это неважно. Пишу очень мало, так как должна бежать по делам. Очень тронута Вашей всегдашней обо мне памятью. Верьте, что я Вас никогда не забываю и во всем с Вашим мнением считаюсь. Что «Скит»? Кто что пишет? Целую всех.

Бем А. Поэзия Л. Червинской // Меч. № 17. 1.5.1938.