Избранница звёзд

Хольмберг Чарли

После я создала темное небо, его вихри и звезды всех цветов.

– А это твои братья и сестры, – пела я во время работы. Поначалу я пела песни, которые знала наизусть, однако вскоре придумала новые слова и колыбельные, более подходящие звездочке. – Ты никогда не останешься один. Не забывай и этого.

А потом я вышила себя, смертную и хрупкую, с длинными темно-русыми волосами, заплетенными в косу, серыми глазами и озорной улыбкой.

– Я – твоя мать. И я тебя люблю. Никогда не забывай.

Игла замерла, едва признание достигло сердца. Я вполне ясно осознавала, что растущее внутри меня создание не является

человеком. Не походит на меня никоим образом. Тем не менее, оно все же было моим ребенком, моим отпрыском. Я была звездной матерью, а вовсе не какой-то звездной хранительницей или звездным сосудом.

Отложив вышивку, я обеими ладонями потерла свой живот, который все увеличивался.

– Никогда меня не забывай, – прошептала я ему и невольно расплакалась, вспомнив, что не увижу на небе эту звезду, что я отказалась от всякой возможности материнства ради Эндвивера, Ани и Гретчи, Кана.

Мне хотелось, чтобы жуткие окна этого места позволили мне увидеть его: как он улыбается в своем новом доме, сжимает руку Ани. Молится за меня по ночам, с полным благодарности сердцем. Ибо наверняка так оно и было. За последние годы я неплохо изучила Кана и знала: он всегда будет любить меня за то, что я воплотила его желания в жизнь. Аня будет в его доме и в его постели, а я освещу сны до его последнего вздоха.

Однако я не могла увидеть Кана, ибо, невзирая на долгие прогулки по дворцу, так и не нашла окна, выходящего на Землю. Словно там слишком уважали покой Матушки-Земли, чтобы за ней подглядывать. Или боялись, как бы я не соскучилась по дому так люто, что кинулась бы вниз из окна вместе со своей звездой.

Временами этот страх, возможно, был не так уж необоснован.

И вот я продолжала свою вышивку, надеясь, что каким-то образом моя звезда увидит ее со своего места на небосводе задолго после того, как меня не станет, и узнает немного о своей матери.

Глава 5

Минуло несколько месяцев. Я занималась каллиграфией, когда в комнату вошла Эльта, взволнованно потирая маленькие ручки.

– Он встретится с вами сегодня вечером, Церис.

В дворце нет необходимости уточнять, кто подразумевается под «Он».

– Неужто прошло двадцать недель? – пальцы машинально коснулись выпуклого живота. До сих пор время текло мучительно медленно, и все же в тот миг, оглянувшись назад, я подивилась тому, куда оно пропало. Жизнь внутри меня горячо запульсировала, будто обрадовалась предстоящей встрече с отцом.

Эльта кинулась к не-стене и начала двигать руками, создавая сложные узоры, пока из воздуха не появилась кристаллическая накидка. Подол волочился по полу, как у свадебного платья, и в груди кольнуло при воспоминании о том, которое я сшила сама, но никогда не поношу. Смогла ли сестра найти себе пару? Наденет ли она мое платье? Вероятно, она захочет свое собственное. Возможно, мое мама продала.

– Вы с Ним поужинаете сразу после западного захода, – сказала Эльта, положив накидку в изножье кровати. Здесь всегда говорили «заход» и «восход», соответствующий полушарию Матушки-Земли. Впрочем, я подозревала, что эти временные метки использовались только ради меня, поскольку стороны Земли не имели значения для живущих за Ее пределами.

– Я заплету вам волосы и принесу туфли, – добавила Эльта.

Взгляд упал на мои ступни, голые с тех самых пор, как я сняла обувь на раскаленном полу храма.

– Зачем меня наряжать? – я посмотрела на свои руки. Ногти походили на хрупкие драгоценные камни.

– Потому что вы встречаетесь с нашим Владыкой! – сказала Эльта так, будто это очевидно.

– К первой встрече с Ним меня не готовили.

Она с удивлением посмотрела на меня, часто заморгала.

– Ну, то другое дело.

Разницы я не видела, однако Эльта заметно нервничала, и пришлось оставить тему.

Если бы я встречалась со смертным королем, меня бы тщательно вымыли и обтерли маслом, волосы уложили в замысловатую прическу, глаза подвели тушью, а щеки нарумянили. Я надела бы несколько слоев своих лучших одеяний, плюс немного кружев или каких-нибудь украшений, чтобы обогатить вид. В руки втерли бы сливочное масло и подпилили ногти. Я пожевала бы петрушку для приятного дыхания и отрепетировала бы каждую фразу, которая могла мне понадобиться.

Для Солнца же я надела туфли и длинную накидку, которую прикололи к плечам булавками. Эльта заплела мне волосы в косу и позаботилась о том, чтобы мне было удобно. На том приготовления закончились.

До чего странно, что к встрече с человеком прикладывают гораздо больше усилий, чем к встрече с богом. Однако, как я уже узнала тем или иным образом, законы небес несколько отличаются от земных.

– Когда Солнце не светит над Хелканаром, – сказала я, пытаясь успокоить нервы в ожидании, – Он светит на другом конце света.

Эльта кивнула.

– Когда же Он успевает появляться здесь?

Она улыбнулась мне, как неразумному дитя. Впрочем, по сравнению с ней я и была ребенком.

– Сатто – бог, – объяснила она, используя имя, распространенное среди дворцовых божков. – Его пути не всегда понятны смертным, – она помолчала, раздумывая над тем, как упростить объяснение. – В каком-то смысле Он себя расщепляет. Может оставить сияние в небе, когда Ему необходимо посетить другое место. Обе формы полностью осознанны, тем не менее, Он не совсем целен. От этого Он более уязвим.

Я резко выпрямилась.

– Уязвим к чему?

Эльта цокнула языком.

– По-вашему, только смертные страдают от войн?

Я задумалась над тем, как будет выглядеть битва между богами. Эльта прибралась в комнате и оставила меня.

Вскоре нервы взяли свое. Я вот-вот собиралась ужинать с самым могущественным существом из мне известных. Существом, с которым провела ночь, но к которому все же не чувствовала близости. При этом Он – отец моего ребенка.

Я отбросила мысли о Кане и направилась к выходу. Дворец знал, куда я иду, поэтому дверь вела не в длинный петляющий коридор, как обычно, а в большую залу без видимых стен. Передо мной простирался хрустальный стол около шести футов в длину, уставленный посудой. Божок-прислужник поставил на стол последний поднос с едой, и я заметила, что вся она из смертного мира: запеченный фазан, неведомое животное, фаршированное яблоками и специями, пироги и торты, суп, два разных вида хлеба, уже нарезанные, множество джемов и кремов. Даже мой свадебный пир не был бы столь грандиозным. На всем виднелся тот же кристальный блеск, что и на моей коже.