Избранница звёзд

Хольмберг Чарли

Я напугала одну из служанок, когда она принесла завтрак, совершенно обычный, из мира смертных, разве что с хрустальным отливом, как и я сама. Возможно, то было некое волшебство, которое позволяло нам существовать в мире, не предназначенном для нашего вида. Или, возможно, именно так мы выглядим на самом деле, оторванные от Матушки-Земли. Служанка взглянула на меня и поставила поднос. Прежде чем она ушла, я спросила:

– Как вас зовут?

Мой вопрос ее поразил.

Она была существом интересным: преимущественно розовая, с телом человека, только без четкого разделения длинной толстой шеи с головой. Из плеч

словно торчал огромный палец с нарисованными на подушечке глазами, носом и ртом.

Помешкав, она ответила:

– Эльта, – ее голос гармонировал сам с собой завораживающим образом.

Я улыбнулась.

– Давно вы здесь, Эльта?

Она с тоской взглянула на не-дверь, явно желая от меня сбежать. Однако я была настойчива.

Вздохнув, она все же ответила:

– Гораздо дольше, чем вы способны вспомнить.

– Я отлично умею считать.

Эльта вздохнула вновь.

– Пятьсот двадцать три года.

Меня это впечатлило. Божки не бессмертны, но живут очень долго: такова награда за родителя-бога. Или двух родителей-божков. Тем не менее, я не знала, какая именно у них продолжительность жизни, однако сочла невежливым спрашивать Эльту, сколько ей осталось.

Она было направилась к не-двери.

– Я беременна, – выпалила я, отчаянно желая ее задержать.

Эльта повернулась ко мне и впервые посмотрела на меня с сочувствием.

– Знаю. Зачатие происходит всегда. Так устроена Вселенная.

Я положила руку на живот.

– Долго?..

Она поняла, о чем я спрашиваю.

– Девять месяцев, естественно.

– Будет больно?

Она склонила удлиненную голову вправо.

– Пока нет, милая. Не сейчас.

* * *

Моя вторая служанка, Фосия, не проявляла желания со мной общаться. Даже ее имя мне сказала Эльта. Фосия была низкой и пухлой, с кожей темнее, чем пустота между звездами. Принося мне еду или воду, она ни разу не раскрыла рта и не встретилась со мной взглядом, словно я была неким страшным существом из глубин морей Терета. Я несколько раз пыталась с ней подружиться, однако каждая попытка, казалось, только отталкивала ее дальше. Я ловила себя на том, что повторяю за ней, отстраняюсь, чтобы угодить ей, и мне это отчаянно не нравилось. Не нравилось чувствовать себя даже более одинокой в ее присутствии.

На второй неделе беременности я спросила Эльту, почему Фосия меня так ненавидит. Та покачала своей розовой головой.

– Она вовсе вас не ненавидит, милая. Просто не привыкла к смертным.

Я крошила пальцами принесенный Эльтой хлеб – предположительно, оставленный в святилище Солнца. Я сидела, поджав под себя ноги, во все той же неизменной комнате.

– Мне казалось, все божки знакомы с людьми.

Эльта ласково, по-матерински улыбнулась.

– Это потому, что вы знаете только божков, населяющих Матушку-Землю. Есть и другие, которые обитают в мирах за пределами этого. Как и я сама. Я родом из мест весьма отдаленных, но прибыла работать в Его дворец.

– Отдаленных? – подняв голову, я взглянула на бесконечные скопления звезд и пространство наверху. – Оттуда, куда не проникает свет Солнца?

– Его свет проникает очень далеко. Так что нет, не дальше.

Осмелев, я спросила:

– Кем были ваши родители?

Она приподняла брови, глядя на меня, и я испугалась, что обидела ее.

– Вы о них не слышали.

– Но хочу услышать.

Прежде чем ответить, она взбила одеяло на кровати.

– Моя мать была таким же божком, как и я. А отец был восходящим ветром Расколотого Изумруда.

– Расколотого Изумруда? – название меня заинтриговало.

Эльта вновь улыбнулась мне по-матерински.

– Говорила же, вы о них не слышали.

Отложив остатки еды, я откинулась на спину и посмотрела на небо, мой взгляд как магнитом притягивала крошечная пустота, оставшаяся на месте погибшей звезды. Казалось, я могу провалиться в эту пустоту и никогда больше не вернуться.

Эльта отворила дверь, чтобы уйти. Я поспешно спросила:

– А где дети звезд?

Однако божество покачала головой.

– У звезд нет детей, – затем, предугадывая следующий вопрос, пожала плечами и добавила: – Так устроена Вселенная.

* * *

Легко заскучать вдалеке от дома, где с вами разговаривает лишь одно существо, где нет ни книг, ни музыки, ни деревьев, по которым можно лазить. Где вы одни со своим растущим дитя. В конце концов, я не выдержала.

И прошла через свою не-дверь, чтобы осмотреть дворец, который не являлся дворцом.

Солнца не было дома: в Его присутствии не-стены менялись, становились ярче, полупрозрачными, а когда Он удалялся, тускнели, становились матовыми. Мне было невдомек, как мог перемещаться бог, по моему представлению, постоянно живущий в небе. Впрочем, раз Он бог, то каким-то образом умудрялся.

Я быстро поняла, что дворец Солнца отличается от земного с неподвижными залами и палатами, лестницами, этажами. Нет, он, как тяжелая парчовая ткань, разворачивался передо мной там, куда ступала нога и падал взгляд. Я пыталась двигаться быстрее в надежде опередить не-стены и увидеть их механизм работы, однако затея провалилась. Дворец был слишком расторопен.

Куда бы я ни пошла, над головой неизменно висело ночное небо. Из каждого окна, в которое я выглядывала, открывался одинаковый вид, и нигде не удавалось узреть родную планету. Я понятия не имела, где нахожусь, если это место вообще существовало в действительности.

Тем не менее, оно было не лишено декора. Однажды я забрела в коридор, вдоль которого стояли горшки с чем-то вроде растения с листьями, напоминающими лепестки лилии. Они полностью отливали жемчужно-золотым цветом, ярким и прекрасным. Будь у меня нить такого цвета или хотя бы бледное его подобие, я смогла бы создать самую великолепную вышивку в мире.

Я также наткнулась на место, похожее на пустой бассейн, однако рядом не было никого, кто объяснил бы его назначение. Поэтому я продолжала свою бесцельную прогулку и повстречала других божков, которые, казалось, тем или иным образом прислуживали в бесконечном дворце из розового хрусталя. Некоторые едва доходили мне до коленей, а иные возвышались над головой. В большинстве своем божки мало чем отличались от Эльты и Фосии, внешне довольно похожие на человека, но отчетливо другие, и многие заметили меня сразу, как чернильное пятно в центре белоснежной простыни, и отнеслись либо как Фосия, либо как Эльта – смотрели с жалостью и чурались. Возможно, потому что знали о моей скорой гибели. Впрочем, казалось, дело не только в этом.