Избранник Пентакля
Шрифт:
— Наверняка сказать не могу, но — скорее всего, — развел руками торговец. — Именно поэтому исход битвы был столь печальным для старого мага. Ему противостояли сразу двое волшебников, тогда как он думал, что бьется лишь с одним, и не прибегал к помощи Пентакля. Да, я забыл сказать, кого же ты видел. То был Ангус, глава Дома хранителей спокойствия. Только он один вынашивал план похода в Заболевшую Землю.
— И что, его уход из жизни может как-то дурно повлиять на судьбу Схарны?
— Сама по себе гибель Ангуса — нет, хоть факт, конечно, неприятный. Меня куда больше
— Что-то мне это не нравится, — промолвил Борланд. — Насколько я знаю вашу магическую братию, обычно за такими речами следуют призывы к дальним странствиям и великим подвигам… И, предваряя нечто подобное, я хочу сказать… — Весельчак сделал небольшую паузу. — Нет! — Чтобы придать своим словам большую убедительность, он даже стукнул кулаком по столу. «Эти фермеры совсем озверели! — услышал и люди за соседними столами. — Сколько же можно гнать цены вверх?!»
— Хватит с меня и того, что предстоит сделать сегодня вечером, — продолжил Борланд. — Да, кстати, ночью меня навестил еще один любитель копаться в древних тайнах и страшных пророчествах.
Заффа удивленно вскинул брови.
— Кто?
— Ревенкрофт.
— Ревенкрофт? Вампир?!
— Он самый. Оказался последним пьяницей. Моей подружке даже нечем было похмелиться поутру.
— Что он сказал?
— Ничего особенного, по большому-то счету. Провел краткий экскурс в местную историю. Предупредил, что если дзергопоклонникам удастся поднять из могилы хотя бы одного из своих покровителей, задача может резко осложниться.
— Да чушь это, никак они не смогут успеть. Для этого нужны чудовищные гекатомбы. Даже того количества людей, что чернокнижники уже погубили, им не хватит для воскрешения.
— И я так же подумал. Да, вот что… Вампир теперь в нашей команде. И это еще не все…
— Сколько же может случиться интересного за одну только ночь! — улыбнулся Заффа. — Ты у нас, похоже, настоящий магнит для приключений и неприятностей.
И вот он, знакомый интерьер камеры в биланской темнице. Особенно приятным для Борланда было то, что и обстоятельства повторного визита сюда были ему знакомы. Он опять выступал в роли представителя власти, а не сидел, прижавшись к стене, будучи арестованным, как разбойник, убийца и шарлатан. Впрочем, Весельчак не исключал, что данная ситуация может в определенный момент перемениться самым радикальным образом…
Его подневольным собеседником был на сей раз человек, что покушался на жизнь Борланда минувшей ночью в гостинице. Выглядел он далеко не так бодро, как Филгор до своего шокирующего преображения. Борланд даже посочувствовал парнишке. Но на смену состраданию тут же явилось холодное презрение: Борланд имел полное право ненавидеть этого человека — несколько часов назад тот собирался его убить. Но, как подумалось придворному магу, по отношению к этому существу — слово «человек» при взгляде на него почему-то не торопилось приходить на ум: и презрение-то было актом великодушия.
Руки пленника дрожали — должно быть, готовы были в любой момент взметнуться, прикрывая лицо. Борланд криво усмехнулся. «Одно слово — козел», — подумал он, вспомнив о необычной способности этого жалкого труса превращаться в рогатую скотину.
Весельчак решил слегка подшутить над ничтожным приспешником Мрака. Сделав шаг по направлению к нему, шумно выдохнул, сжал кулак и размахнулся, делая вид, что и впрямь собирается ударить несостоявшегося убийцу. Тот взвизгнул, зажмурился, отшатнулся и замахал перед собой в воздухе обеими руками. Это выглядело до того уморительно, что Борланд, Эйнарс и даже флегматичный Заффа синхронно расхохотались.
— Смотри мне в глаза, засранец, — железным голосом произнес Весельчак. — Ночью мне было не до тебя, как я уже говорил. А вот теперь — будь любезен, рассказывай, кто ты такой, откуда взялся и с чего вдруг решил пустить мне кровушку.
— Я ни в чем не виноват! — заверещал человек. — Меня заставили!
— Ну, эту песню я уже слышал, — ухмыльнулся Борланд. — Не далее как вчера, причем — в этой самой камере. А пел ее твой приятель Филгор.
— Филгор? — Пленник перестал трястись и поднял взгляд. — Вы поймали этого выродка?
— А вы, как я погляжу, не слишком-то ладите между собой, — промолвил придворный маг. — Или это просто здоровая конкуренция внутри трудового коллектива?
— Вы не понимаете, — печально вздохнув, сказал его жалкий собеседник. — Я не из их компании. Меня прислали из Академии магии Денборга, чтобы разобраться с местными проблемами. Но я оплошал…
— Это уж точно, — хмыкнул Весельчак. — Значит, ты — тот самый выпускник Академии, о котором упоминал герцог Фирен. Я'Ли Адавил, так?
— Да, это я. Герцог может подтвердить мои слова.
— А не много ли ты хочешь? — хохотнул Борланд. — Звать в свидетели его светлость ради ничтожного предателя? Ты ведь перешел на сторону чернокнижников, разве не так?
— Не так, — устало промолвил Адавил. — Я уже сказал, что меня заставили. Они оказались сильнее. Сумели меня скрутить. Лишили способности творить чары. И наложили Проклятие. Теперь, стоит кому-нибудь поблизости произнести одно слово, как я превращаюсь в… то, во что превращаюсь.
— В коз… — хотел уточнить Борланд, но Я'Ли не дал ему закончить фразу:
— Не надо! — закричал он. — Прошу вас, не говорите! Это и есть то самое слово. Я могу превращаться и по собственному желанию, но, согласитесь, нет ничего приятного в том, чтобы носиться по улицам грязным вонючим рогатым животным. В общем, Хагнир и его банда заставили меня выполнять их мерзкие приказы. Сначала поручили пробудить вампира. Потом — убить тебя. В противном случае они угрожали навсегда оставить меня в шкуре… этого… — Я'Ли Адавил заплакал.
— Да уж, не повезло тебе, — пробормотал Борланд.