Избранники Тёмных сил

Якобсон Натали Альбертовна

— Мое имя — Роза, — представилась она. — Позови, и, возможно, я приду.

— Вы живете здесь, с волками? — чаща показалась мне непригодным местом для жилья, но ведь Роза не человек, она не мерзнет на холоде, не чувствует порывов ледяного ветра.

— Здесь поблизости есть один склеп, — она оглянулась в сторону леса. — Но лучше не ходи туда, это не кончится ничем хорошим.

Сам я уже продрог на холоде и прижимал руки к груди, чтобы хоть немного согреться.

— Пошли, дружок! — Роза погладила волка, смирно прилегшего у ее ног. По команде он быстро поднялся и, виляя хвостом, побежал впереди хозяйки. Пугающее невероятное зрелище, дикий клыкастый зверь по какой-то неведомой причине трепещет перед хрупкой красотой. А может, эта неестественная

мерцающая красота скрывает в себе то, перед чем покажется лаской вся жестокость волчьих обычаев.

— А как же я вернусь в Рошен? — я с унынием посмотрел в сторону верстового столба и дороги, занесенной снегом. Темный, облюбованный грабителями путь был бы опасен даже спокойной безветренной ночью, а сейчас в непогоду, по сугробам просто не пройти.

— Так же, как ты пришел сюда, — белый шлейф Розы уже мелькнул за калиткой. — Просто, примени свою силу. Представь себе то место, в котором хочешь очутиться…

— Я хочу домой, — я, конечно же, имел в виду не поместье «Соверен», из которого бежал, а снятую для ночлега комнатку в Рошене, которую я уже привык называть своим жильем.

— Ну, так воспользуйся своим воображением, — сама Роза уже исчезла за обелисками, ее спутники скрылись в чаще, волки неохотно, но послушно последовали за ними. Только некоторые, очевидно, самые смелые из них отважились идти рядом со своей госпожой.

— Сказать легко, — я устало опустился на плоский надгробный камень. Безотрадные мысли, что я замерзну насмерть, прежде чем доберусь до города, так и роились в голове. Даже на лошадях в такую погоду трудно было бы проехать по не расчищенному пути. У меня не было ни саней, ни коня. Я остался один во мгле, в окружении надгробных стел. Статуи призрачно белели где-то в глубине кладбища, были видны стройные колонны небольших гробниц и усыпальниц. Место смерти должно находиться далеко от города, где кипит жизнь. Я представил себе улицы Рошена, млечный путь фонарей, свет в окнах, сверкающие сосульки на карнизах и вывески закрытых на ночь лавок. На миг я даже прикрыл глаза и почувствовал какую-то непривычную легкость, будто разум несется сквозь пространство городов и времен. На миг мне даже четко представились очертания какого-то моста и островерхих башенок то ли города, то ли крепости. Того города, где совсем не осталось людей, но куда всегда может войти тот, у кого открылась склонность к запретным искусствам. Я размежил веки и понял, что нахожусь уже не на кладбище. Как это было не странно, а я стоял на знакомой улице. Вокруг сгустились привычные запахи и звуки. Я узнал вывеску пекарни и один разукрашенный лепниной фасад, который приглянулся мне днем, но сейчас была ночь, и я снова оказался в Рошене. Спасибо Розе. Если б не она, то я бы никогда не узнал, что такое скоростное путешествие возможно. Вот, как можно опережать экипажи. Для Розы, наверное, нет ничего невозможного. Что ей сани, барки, корабли? Зачем ей нужны волшебные колесницы или крылатая обувь, если она оказалась способна помочь мне сделать такое открытие.

Я взглянул на куб звездного неба, выступающий между крышами зданий. Снежинки кружились в высоте и сеточкой обволакивали клочок небес, но звезды все равно были видны, хоть и казались более тусклыми. Казалось, что рука чародея накинула на небо легкий флер. Понимание пришло ко мне внезапно. Мне, как будто открылась ужасная истина. Кто бы не был тот безымянный чародей, которого я ищу, он может так же легко преодолевать любые расстояния, как это только что сделал я, по напутствию Розы. Вот каким образом он мог совершать убийства в один и тот же вечер в разных городах. Такой трюк мог запутать кого угодно. Если бы я случайно не узнал о способе передвижения в пространстве, то тоже мучался бы в догадках и не мог найти одного верного предположения. А ведь истина лежала на поверхности. Истина была тем, во что мы боялись поверить. Колдовство! Может ли кто-то из следователей или мстителей уверовать в то, что чары покрывают преступника. Он может стоять возле нас и остаться не узнанным, потому что его тайная

сила отводит от него все взгляды.

Я спрятал заледеневшие руки в карманах и быстро зашагал к переулку, когда вдруг чей-то голос окликнул меня из темноты.

— Вы не из наших, — произнес кто-то, прячущийся в тени покатого карниза. — Так почему же мне кажется, что вы приобщены?

— Простите, я спешу, — я бросил быстрый взгляд на долговязого мужчину, который лениво и небрежно, точно большой черный кот привалился спиной к цоколю какого-то здания. Из-под полей шляпы поблескивали искристые черные глаза. Я остановился даже не потому, что меня заинтриговали его слова, а потому, что он напомнил мне кого-то. Того чужака, который, как хозяин разгуливал по опустевшему поместью. Во взгляде, устремленном на меня сейчас, было столько же ненависти и пренебрежения, хотя зачем-то я был нужен незнакомцу именно в этот момент.

— Какой удивительный цвет неба сегодня, — вдруг произнес он. Его черные глаза устремились ввысь, и, может, мне всего лишь показалось, что в них одновременно вспыхнули ненависть и страх.

— Я так и жду, что в вышине вот-вот промелькнут его золотые крылья, — в голосе говорившего были и мечтательность, и какой-то необъяснимый трепет, будто перед часом долгожданной мести. — Пылающие дома, отрубленные головы, погубленные жизни — это все его рук дело. Он пронесется по поднебесью, и какая-нибудь мирная станица превратиться в горящее пекло.

— Вы с маскарада? — я заметил под тенью шляпы края полумаски. Быть может, он заметил меня на карнавале, угадал во мне скромника и теперь решил подшутить надо мной.

— Нет, я только что из ада, — он чуть подался вперед так, чтобы далекие блики фонаря легки на обнаженную шею и подбородок. Маска скрывала верхнюю часть лица, но вокруг губ разбегались какие-то выпуклые складки. Я не сразу понял, что это за змейки испещрили, как рисунок его кожу.

— Да, вы оттуда, — подтвердил я, и что-то в собственном предположении показалось мне фатальным. Где этот человек мог так обгореть, если не в аду. Да и человек ли он до сих пор, если успел спастись из пекла. Шрамы вокруг его губ, в складках рта и на шее выглядели просто ужасно. Возможно, они казались белесыми, а не красными только потому, что он присыпал их пудрой. Я понял, почему его ладони надежно скрыты под кожаными перчатками. Он не хочет демонстрировать всем свои ожоги. Он вынужден прибегать к приемам карнавала даже в повседневной жизни.

— Вы ждете кого-то? — как можно более учтиво поинтересовался я. Этот субъект вызывал у меня одновременно и жалость, и отвращение, и какую-то странную очень сильную неприязнь.

— Вы заинтересовали меня, — проигнорировав вопрос, сказал вдруг он. — Как будто вы принадлежите к нашему миру, — минуту он долго пристально меня разглядывал, а потом вдруг странно усмехнулся. Под приоткрывшимися губами блеснула эмаль крупных острых резцов. Я живо вспомнил о волках и сделал шаг назад, как будто отблески далекого фонаря могли защитить меня от существ, обитающих во тьме.

— Да, я все время жду его, — наконец, счел за необходимость ответить незнакомец. — Взгляните на небо! Вы никогда не утруждаете себя столь мелочным наблюдением, а я слежу за поднебесьем каждую ночь, ожидая его. И я боюсь мига его появления, потому что его приход всегда страшен. Я ненавижу его и боюсь.

— Кого? — я стоял на мостовой не в силах сдвинуться с места, хотя давно должен был бы кинуться прочь.

— Дракона, — немного помедлив, ответил он, и слово показалось мне страшным.

В другой раз я бы просто рассмеялся, отпустил какую-нибудь шуточку об излишней и вредной суеверности и преспокойно отправился дальше, но после случая с Даниэллой, я не мог не воспринять такое заявление всерьез.

— Это он обжег вас? — доверчиво, как ребенок, спросил я.

— Можно и так сказать, — маска прикрывала его лицо, как слой театрального грима. Нельзя было угадать по одним искривленным в злобной усмешке губам, что выражают сейчас его черты. Его сущность была скрыта от меня во мраке.