Избранники вечности. Книга 1. Смерть – это лишь начало
Шрифт:
Сдерживаться не было никакой возможности. Я резко с силой впечатал кулак в его наглую физиономию. Митчелл упал, из разбитого носа потекла кровь. Но он тут же оказался на ногах и с не меньшей агрессией бросился в драку. Мы молотили друг друга с бешенством диких зверей, все воспитание и манеры забылись напрочь, мысли улетучились, остались только злость и ненависть. Мы катались по земле, рыча и избивая друг друга.
Силы были почти равны. Неизвестно до чего бы дошло, если бы прохожая, испуганно вскрикнув, не начала громко звать жандармов. Вскоре раздалась трель свистка, и два дюжих блюстителя порядка растащили нас в разные стороны. Одежда висела клочьями, мы тяжело дышали, но продолжали буравить друг друга горящими взглядами. Я был основательно избит, лицо в крови, – я чувствовал стальной привкус во рту. Синяков и на теле явно хватало, но враг выглядел ничуть не лучше.
Эту ночь мы провели в жандармерии. Даже проклятьями не могли осыпать друг друга, потому что казематы находились на противоположных сторонах длинного коридора. Очевидно, чтобы ночь прошла спокойно, а не под аккомпанемент ругани. Я глубоко вздохнул и улегся на единственный в камере предмет мебели – жесткую узкую кушетку, приготовившись к бессоннице. Заснуть в таких условиях не было никакой возможности. Ужасно болела голова – возможно, сотрясение. Ныла каждая кость, однако появилась масса времени, чтобы подумать.
Во-первых, я поступил опрометчиво, уличная драка могла изрядно подмочить репутацию юриста. Утром обязательно нужно посредством взяток заткнуть рты кому следует, чтобы информация не просочилась в прессу. Да и вел я себя, надо признать, не лучшим образом. Аристократ, джентльмен с безупречным воспитанием машет кулаками, как портовый грузчик, едва ли не на потеху прохожим! Недопустимо. Похоже, я слишком многое в характере унаследовал от деда – авантюриста и вспыльчивого бретера Луи Д`Ансело. Конечно, спустить подобного оскорбления наглецу я не мог. Но в будущем стоит поработать над выдержкой и самообладанием.
Во-вторых, осознал неправоту относительно отвергнутой девушки и справедливость обвинений по этому поводу. какой бы сволочью ни был этот Митчелл Кларк, как бы подло ни собирался он поступить, в одном он прав. И мне пришлось это признать. Он действительно оказался братом страдающей девушки. А ведь каждая из моих мимолетных увлечений кому-то дочь или сестра. И, поставив себя на их место, прочувствовав все, что, возможно, ощущали их родные, я понял, что вел себя по-свински, даже не задумываясь о чувствах брошенных бедняжек.
Конечно, я не мог исправить содеянного, но вполне мог не совершать подобных ошибок впредь. К счастью, свободномыслящих и раскрепощенных красавиц встречалось в эмансипированном обществе более, чем достаточно, поэтому одному скучать не придется. Да и стоит смягчать разрыв, делая его не таким болезненным для девушек. С моими дипломатическими талантами это не составит особого труда.
Наутро нас выпустили, выписав штрафы за нарушение общественного порядка. Так как пьяными мы не были, то отделались сравнительно дешево. Приведя себя в порядок, насколько возможно, я отправился в родительский дом и все рассказал Ноэми и отцу с матерью.
Бедная сестренка! Она ни на секунду не усомнилась в моих словах, за что я ей очень благодарен. У нас всегда были самые доверительные отношения, она безоговорочно поверила, несмотря на то, что очень увлеклась негодяем. Как бы хотелось помочь ей хоть чем-нибудь! Облегчить страдания. Ведь она пострадала из-за моей распущенности и необдуманных поступков, но при этом не винила ни в чем.
Однако сволочь Митчелл ошибся, говоря про слезы. Ноэми не заплакала при нас, только, побледнев как полотно и закусив губу, дрожащим голосом попросила разрешения уйти к себе. У меня сердце разрывалось. Но необратимое все же удалось пресечь, теперь она ни за что не согласится даже увидеться с Кларком. И от этого становилось несравнимо легче. Ноэми сильная девочка, хоть и возраст довольно сложный. Она разумная и точно справится, я не сомневался.
С отцом мы до сих пор не разговаривали, поэтому он ни слова не сказал, только взгляд говорил об огромном облегчении и признательности. Представляю, как он извелся за последнее время. Отдать любимую дочурку более чем недостойному мужчине – выше отцовских сил. А мама со слезами на глазах, глядя на мои синяки и ссадины, умоляла вновь остаться дома. Она так и не могла смириться, что ее мальчик где-то один, и о нем некому заботиться. Но сказав ей несколько банальностей в утешение, я упрямо вернулся к себе.
Глава 8
1912–1913 гг. (Париж)
Жизнь вошла в прежнее русло. Я выполнил обещание, став более разборчивым с выбором любовниц. Небольшое усилие с моей стороны, иногда скромный прощальный подарок действительно помогали им смириться с горечью расставания.
Выполнив несколько серьезных заказов, вместо съемного жилья я приобрел квартиру в престижном районе, поскольку материальное положение уже позволяло. Поселился я на знаменитой Рю де ла Пэ, недалеко от Вандомской площади. Улицу эту кто-то назвал «ярмаркой тщеславия», попав в цель. Лучшие магазины парфюма, моды и ювелирных изделий превратили ее в воплощение французской изысканности и шика.
При покупке я оформил собственность на имя сестренки. Тогда я подумал, что, женившись со временем, куплю дом, как когда-то сделал отец, а у Ноэми будет свое жилье.
Но через три месяца после событий с мерзавцем Кларком привычный мир рухнул. Я узнал о тяжелой болезни сестры, а вскоре и мамы. В Париже свирепствовала вспышка менингита, которая не обошла и нашу семью. Конечно, забыв обиды, я вернулся к отцу. Были приложены все усилия, привлечены лучшие врачи, но вскоре мы остались вдвоем. Ноэми и мама умерли в больнице одна за другой. Это стало тяжелейшим ударом для обоих. Отца буквально убило горем. В одночасье он постарел на десяток лет, груз трагедии пригнул его к земле.
Мне тоже было тяжело, но он выглядел раздавленным. На посеревшем от страдания лице, казалось, не осталось жизни. Только сейчас я по-настоящему понял, как он любил нас. Как же стыдно теперь за два года отсутствия и за страдания, которые причинял родным. Если бы только вернуть все назад, я ведь мог провести это время с близкими, а не растрачивать на тех, кто этого абсолютно не достоин. Особенно мучили три последних месяца, ведь после истории с негодяем Кларком Ноэми особенно нуждалась в поддержке, и, кто знает, не переживай она так сильно, может, и миновала бы ее болезнь.