Избранное в двух томах. Том 2
Шрифт:
первого вылета ИЛ-400, продолжали давать о себе знать, но не участвовать в
слете, о котором давно мечтал, — это было бы выше его сил!
И не просто участвовать в роли, так сказать, «руководящего лица» (хотя, конечно, пришлось ему немало потрудиться и в этом качестве), а летать!
Тут, однако, возникает интересный вопрос: а удалось ли ему самому полетать
на первом слете или нет? Ответы на этот вопрос в воспоминаниях участников и
сохранившихся документах
В редакционной статье о первых планерных испытаниях, составленной по
материалам спортсекции ОДВФ и опубликованной журналом «Известия спорта», указываются даты сдачи «вступительного» экзамена «на планериста»:
«.. красвоенлеты Арцеулов (8/XI), Юнгмейстер (8/XI), Комарницкий (15/XI) и
Денисов (16/XI). И далее в той же статье прямо говорится: «Летал на своем
планере и Арцеулов, после (после! — М. Г.) чего на его планер А-5 садится
Юнгмейстер...»
Г. Шмелев — к его подробному и эмоционально написанному очерку во
«Всемирной иллюстрации» мы еще обратимся — также пишет: «На этом планере
497
(А-5. — М. Г.) весьма удачно летали сам конструктор и военный летчик
Юнгмейстер», Наконец, среди помещенных в очерке фотографий есть одна с
подписью: «Спуск с горы в Коктебельскую долину. На планере летчик К.
Арцеулов».
А в грамоте, полученной Константином Константиновичем после слета от
Общества друзей Воздушного флота, — к этой грамоте мы также еще вернемся,
— прямо сказано: «.. участвуя в испытаниях в качестве конструктора и пилота. .»
Казалось бы, все ясно. Сомнений нет. Все свидетельства «за».
Нет, оказывается, не все. «Против» есть одно, исходящее от источника, от
которого просто так не отмахнешься. А именно от.. самого Арцеулова.
«Всех озадачили и восхитили рекордные полеты Леонида Юнгмейстера. Сам
же я летать тогда не мог, так как незадолго до того разбился, испытывая опытный
истребитель», — замечает он, рассказывая о первом слете в письме Н. П. Лесиной
и Л. П. Печерикиной.
Так где же истина? Летал все-таки Константин Константинович на первом
слете или не летал?
Мы с участником того слета авиаконструктором Игорем Павловичем
Толстых обсуждали этот вопрос, и оба единодушно пришли к убеждению, что, конечно, Арцеулов летал. Но полеты выполнял только планирующие (такие, какие требовались на «экзамене»)—с Горы вниз, в долину. А поскольку парящих
полетов, ради которых, в сущности, собрались они все в Коктебеле, не делал, то
сказать, что «летал», счел себя не вправе. Так скромность и обостренное чувство
справедливости, присущие Константину Константиновичу, создали некоторые
затруднения в том, чтобы восстановить все подробности его биографии. Но, честное слово, сетовать на это не хочется: благодаря заминке в воссоздании
биографии профессиональной лишний раз высветились черты его человеческого
облика.
Можно представить себе, каких трудов стоило каждый раз Арцеулову
устроиться в не очень просторной кабине планера. Как давали при этом знать о
себе переломы. Но так или иначе, устроившись и оставив кому-то свою палочку, он уходил в воздух.. А в воздухе ему, как всякому настоящему, летающему не по
службе, а по призванию летчику, было всегда хорошо!.
498 На первом слете все, естественно, было первое. Без предшественников.
Точнее, почти без предшественников. Планирующие полеты после Лилиенталя
выполняли и братья Райт, и тбилисский гимназист (впоследствии видный деятель
нашей авиации) А. В. Шиуков, и П. Н. Нестеров, и А. Н. Туполев.. А в 1913 году
планерист С. П. Добровольский совершил даже парящий полет
продолжительностью 5 минут и с набором 30 метров высоты над точкой старта.
Слов нет, само такое сознание — были, мол, предшественники — в любом
новом деле прибавляет уверенности. Но конкретных рекомендаций от этого не
получается. До всего приходится доходить самим, как говорится, по ходу дела.
И доходили!. Летали — иногда удачно, иногда не очень. После очередной
неудачной посадки вылезали из-под поломанного планера, потирали ушибы, потом чинили планеры — и летали снова.
Кстати, насчет «чинили планеры». Мы так привыкли к тому, что техника
прогрессирует, что процесс этот обратного хода не имеет и что современные
машины по всем статьям совершеннее машин прошлого, что как-то упустили из
виду многогранность понятия «совершенство». А оно ведь слагается из многих, иногда противоречивых свойств. И если подумать о таком, честное слово, не
последнем для любой машины — от мясорубки до ЭВМ — свойстве, как
ремонтоспособность, то по этой части первые планеры могли бы дать сто очков
вперед самому лучшему современному авиалайнеру!. Поломался планер? Велика
беда! Не зря сами планеристы говорили, что их аппараты сделаны из «палочек и
тряпочек». Сколоти или замени сломавшуюся палочку, заклей порвавшуюся
тряпочку — и лети, на здоровье, снова!
Конечно, большинство планеров, привезенных тогда в Коктебель, представляли собой лишь первые создания их конструкторов. Не приходится