Избранное

Машраб Бабарахим

* * *

Все мое сердце я отдал неверной, — Сердцем сгораю от муки безмерной. О, пожалей же меня, чаровница, — Тяжко влачу я мой груз беспримерный. Ждал я блаженства, а ты меня мучишь, — Жалуюсь богу я, раб его верный. Как же мне быть, я повержен любовью, — Сердцем смирился я с долею скверной. Ранен ресниц я твоих остриями, Речью твоею сражен лицемерной. Ты не щадила страдальца Машраба, — Умер он, бедный, в тоске непомерной.

* * *

О,

яви же красу свою жадно глядящим, Мотыльками трепещущим в жаре палящем! На молитву мою от тебя жду ответа, Жизнь моя — это дар всем, любовью горящим. Твердосердная, нет в твоем сердце участья, — На бездольных взгляни взором, милость дарящим! Вспомяни о Машрабе, тебе жизнь отдавшем, На пороге твоем безутешно скорбящем.

* * *

Я красавицу встретил, и с улыбкой лукавой Мне дала она хмеля — опоила отравой. Взор ее — что разлука, рдеют губы от хмеля, — Суждена мне до смерти чаша муки кровавой. Ей всю жизнь посвятил я, лишь о ней и мечтая, — Все твердят мне: «Безумец!» — вот с какою я славой! Все на свете забыл я, страстно предан ей сердцем, — Все иное мне чуждо, — что со мной, боже правый! День и ночь о любимой вспоминая, рыдаю, — Мотыльком я сгораю, мучим мукой неправой. В сердце скорбь безысходна, нет ни друга, ни брата, — Зло соперники травят меня всей оравой. О Машраб, ты безумен, нет к былому возврата, Падай жертвой, бесстрашен перед смертной расправой.

* * *

Другу верному скажи, что за мука сердце гложет, — Все поведай безо лжи: горю горечь слез поможет. Как печальный соловей, плачу я в саду заветном, Плачу о беде своей — той, что душу мне тревожит. Клятвой, как Шансур, влеком, пью я чашу испытаний, — Перед висельным столбом я стою, и век мой прожит. Но глоток того вина муж хотя бы раз вкусивший Правду в Судный день сполна в свой ответ пред богом вложит. Горестный Машраб, крепись: тайн своих ханже не выдай, — С одержимым поделись — все понять собрат твой сможет.

* * *

О рок, я волею твоей с моей прекрасной разлучен, Я с цветником, как соловей, хмельной и страстный, разлучен. Как быть мне? Я вконец тобой истерзан, гибну от разлук: Твой раб, и с жизнью и с душой я, разнесчастный, разлучен. Ярмо неисчислимых бед, как венчик горлицы, на мне, — Я с той, которой краше нет, судьбою властной разлучен. И тяжкий стон моих скорбей не ставьте мне в укор, друзья, — Я с ненаглядною моей и сладкогласной разлучен. И если ты, покинув дом, бредешь, Машраб, из дола в дол, — Ну что ж, ведь ты с родным гнездом, как сыч злосчастный, разлучен!

* * *

Когда с той пери озорной мы цедим хмель густой, Пьянит нас влагою хмельной отцеженный настой. И сердце — в небыли пустой, хмельно от влаги той, — Я — твоя жертва, — о, постой, хоть взглядом удостой! Погряз я с головы до ног в позоре и грехе, — Я трепещу, твой гнев жесток, смири свой нрав крутой. Увял

я телом и зачах, как смятая трава, — Твоим стопам мой жалкий прах — опора и устой. Вся жизнь твоя, Машраб, точь-в-точь как отшумевший вихрь: Едва задув, он мчится прочь с тревожной быстротой.

* * *

Если в лад звенящим струнам ладен твой напев, — прекрасно, Если светишь блеском юным, средь красивых сев, — прекрасно. Если ты коня к усладам, к пиршествам веселым гонишь, Если ты смущаешь взглядом дивных райских дев, — прекрасно. Если в круге моря страсти точку жемчуга отыщешь, И найдешь свое ты счастье, жемчуг в душу вдев, — прекрасно. Ну а если ветром скорым вдруг мелькнет Машраб несчастный, И к нему, не глянув взором, обратишь ты гнев, — прекрасно!

* * *

Ты наряд надела красный, краше быть стократ желая, Всех смутила ты опасно, в мир внести разлад желая. Ты в красе повадок властных стройным станом проблистала, Горемык, как я, несчастных всех сгубить подряд желая. А когда свой лик прекрасный ты открыла, чаровница, На тебя смотрели страстно все, узреть твой взгляд желая. Ты смотрела в оба ока и кудрями ты играла, Видеть, как весь мир жестоко смутою объят, желая. А едва я молвил слово, пред тобой склонившись робко, Ты нахмурилась сурово, в сердце влить мне яд желая. Дико вскачь коня гнала ты, словно властелин жестокий, Меч мучений занесла ты, жизнь мою в заклад желая. Сколько лет рабом покорным ты, увы, пренебрегала И карала гневом черным, всех лишить отрад желая! О, казни, но только, глянув, хоть на миг яви мне милость, Крови ран моих — тюльпанов больше всех услад желая! Ты кинжал булатный точишь, смертью ты грозишь Машрабу — Судный день расплатный прочишь, злых ему расплат желая.

* * *

О, глаза ее жестоки, — томна, черноброва, — гляньте, Кудри мускусом на щеки падают лилово, — гляньте. Столь красивой в платье красном, да с узлом в кудрях прекрасных, Да с лукавством томно-страстным — ей сдержать ли слово, — гляньте! Ей красою неземною солнце лишь срамить с луною, Все падут пред ней одною: сколь чело пунцово, гляньте. Брови — луков всех жесточе, жала стрел метать охочи, Ворожбой коварны очи: сколь она бедова, гляньте. Я, Машраб, томлюсь безгласно, жду любимую всечасно, Весь в огне сгораю страстно: сколь она сурова, гляньте!

* * *

Нет, никому не ведомы те беды, что терплю я, А застенать — так бедами все небо расколю я! Гоню все беды мимо я, душою успокоен, Когда придет любимая узнать, о чем скорблю я! Без жалости, без совести убей меня жестоко, И пусть в пустыне горестей потоком кровь пролью я. И верую глубоко я, что в мире не найдется Такой, как звездоокая, которую люблю я. Стерплю все речи строгие, приди, хотя б с укором, — Пал на твоей дороге я — в слезах тебя молю я. Пока ты жизнь невинную мою терзаешь мукой, Машраб, такой кручиною всю душу загублю я!