Избранное

Машраб Бабарахим

* * *

О ветер, печалей моих сердцевед, Любимой снеси от страдальца привет. Печален я, грустен и сир-одинок, — Любимая, стань мне лекарством от бед. Что жертвы паломников божьей стези! Ведь я каждый миг — твоя жертва, мой свет. О друг мой, приди, дай увидеть твой лик, — В беде одинок я, никем не согрет. Мне власть Сулеймана — и та ни к чему, — В тоске ждать тебя и терпенья уж нет. Как кудри твои, моя доля темна, Машраб, ты погиб, — где ж во мраке просвет!

* * *

В пустыню, страстью отрешен, я брел, влекомый к бедам, право, И жизнь минула, словно сон, а разум мне неведом, право. Там не цвели бутоны роз и благодатный сад не рос, Жизнь протекла потоком слез, плутал я ложным следом, право. О, если ты с охотой льнул к дурному суесловью мулл, Ты алчной спеси не минул — был другом их беседам, право. Притворна мудрость у святош, их путь с путем шайтана схож, Присущи лесть, корысть и ложь мздоимцам-дармоедам, право. Хоть, правду скажешь — не перечь, правдивая чужда им речь: Спешат безверием наречь да и объявят бредом, право! Машраб, сверкает твой совет, как драгоценный самоцвет, — Слов не бросай себе во вред невеждам-привередам, право!

* * *

...Во мне любви к мирским делам нет и мельчайшей доли в сердце, Два мира за тебя отдам я — сын невзгод, Машраб несчастный. И пусть умру я за тебя, от страсти до костей сгорая, — В могиле возрыдать, скорбя, тебе черед, Машраб несчастный. Едва родился я — и вмиг любовь к тебе меня сразила, — Любви пылающий тайник, звездой мелькнет Машраб несчастный. Рок меня чашей не обнес — мне хмель любви не пить нет силы, Я — неизбывной крови слез круговорот, Машраб несчастный. Ханжа! Ценою тысяч мук готов стремиться я к любимой, И пусть убьет меня мой друг — ему не лжет Машраб несчастный. Повсюду люд меня стыдит, — изгнанник, я иду по градам, Отвергнут и камнями бит, претерпит гнет Машраб несчастный. И как покаран я судьбой и посрамлен, — никто не знает, — Безгласной жертвой пред тобой, поверь, падет Машраб несчастный. Пусть о любви твои уста Машрабу-горемыке скажут, — Знай: ни молитвы, ни поста уж не блюдет Машраб несчастный.

* * *

Ты вымолвишь единый слог, что слаще всех услад, — И весь я с головы до ног твоей быть жертвой рад. Ты одинока день-деньской, как солнце и луна, И — как ни ищут — за тобой вовек не уследят. И лучшие из всех дерев, тобой посрамлены, Падут во прах, тебя узрев, — в стыде потупят взгляд. Все, кто хотя бы иногда знал милость от тебя, Перед тобой и в День суда, не вставши, пролежат. Твой взор губительно-жесток, а речь — добра исток, — Ты кто — Иса иль ветерок живительных прохлад? Кто от тебя — из уст в уста — вкусил медвяный хмель, Тот, и дожив до Дня суда, не будет крив-горбат. Прошу: сними с чела покров, Машрабу лик открыв, — До смерти он смотреть готов на твой цветущий сад.

* * *

О роза, все тебе отдам, рабом я рьяным стану, И жертвой сладостным устам твоим медвяным стану. Предстань мне с розовым челом, завесу приоткинув, — Отдам все сердце — соловьем, от страсти пьяным стану. А по хмельным твоим очам едва лишь затоскую — Кричать удодом по ночам по всем полянам стану. Ты лишь взглянула — я сожжен тобою, чаровница, — Как жить я, всей душой смятен, с таким изъяном стану? Едва лишь ты откроешь лик и на меня посмотришь, Веселым я в единый миг назло всем ранам стану, Машраб тревогою томим, — о, подари же взглядом, — Рабом я преданным твоим очам-смутьянам стану!

* * *

Вовеки сердцу воли нет, отравленному страстью: Распалось сердце в путах бед — истлело часть за частью. В мечтах — твой образ предо мной, но мне не быть с тобою, — Дано меня свести с тобой лишь высшему участью. Услышь мой зов и помоги, сгорел я, чаровница, — Злорадно тешатся враги моей лихой напастью. Мне без тебя, мой милый друг, жить в этом мире трудно, — О сердце, помоги — боль мук смягчи своею властью. О, благосклонность мне яви, не жги огнем разлуки, — Ужель предела нет в любви злосчастью и ненастью? Восплачу о твоей красе в день светопреставленья — И верный и неверный — все сгорят, Машраб, к несчастью!

* * *

Мой светлый дух — предвечный трон, а сам я — небосклон, Весь мир моим огнем спален, а сам я — жар пламен... Мне в этом мире, как ни бьюсь, приюта не найти, Я смерчем без любимой вьюсь — пришлец иных сторон. Мечту о счастии тая, был роком я гоним, В злосчастии рожден был я: удел мой — плач и стон. Поверь мне: кто любви не знал, в том веры тоже нет, Но я склонюсь пред тем, кто пал под тяжестью бремен. Да будет внятна боль моя лишь претерпевшим боль, А для невежд — загадка я, след Ноевых времен... Знай: у людей понятья нет, откуда я пришел, А спросят, кто я, — вот ответ: нет у меня имен. Не ангел-небожитель, сам а — человечий сын, Сын Намангана я, и там на свет произведен. Сегодня, детище стыда, ты пал во прах, Машраб, Но всем влюбленным в День суда — и власть ты и закон!

* * *

Кипарис ты мой цветущий, о моя отрада, где ты? Розоустый светоч кущей, украшенье сада, где ты? Сколько дней уж я, несчастный, сердцем о тебе тоскую, Прелесть речи сладкогласной, уст моих услада, где ты? Сколько дней в тоске безгранной, разлученный, я рыдаю, — О покой души желанный, сердце жжет досада: где ты? Нет тебя — и сердце хворо, и больному телу плохо, — О любви моей опора, дух мой, светоч взгляда, где ты? Истекли слезами очи, я томлюсь в пустыне горя, Стоны мучат все жесточе, горе — горше яда, — где ты? Ты, Машраб, сгорел от муки, жаждешь ты живящей влаги, — О краса, с тобой в разлуке что еще мне надо, — где ты?

* * *

Ужели ты убить меня, ужели меня сжечь захочешь, Ужели, муками казня, меня в беду вовлечь захочешь? Ужели очи-палачи меня ресницами изрежут? Ужель взметнешь слова-бичи — исторгнуть злую речь захочешь? Ужели на землю с небес меня низринешь, опозорив, Ужель, как птицу, под зарез отдашь меня — иссечь захочешь? Ужели соколом взлетишь и птицу сердца растерзаешь И, дробным боем руша тишь, меня в силки завлечь захочешь? Я сам умру, — о, пожалей, не нужен жертве страсти саван, — Ужели кровью ты моей окрасить острый меч захочешь? Я, как Мансур, — у той черты, где пьют вино заветной клятвы, — Ужели к виселице ты меня с позором влечь захочешь? А если я мою любовь предам и о другой помыслю, Ужель на части, в клочья, в кровь ты плоть мою рассечь захочешь? О, милосердье мне яви, взгляни, как я смятен любовью, — Ужель ты тех, в ком нет любви, огнем своим возжечь захочешь? Вот что на голову твою низверглось — сколько бед и бедствий, — Машраб, ужель ты и в раю любовь свою сберечь захочешь!

* * *

Где есть всечасно гибнущий влюбленный — Умерший раз и дважды воскрешенный? Кто, как и я, томился по любимой, Весь в даль дорог очами устремленный? И кто, как я, готовый к лютой казни, Ждал смерти с головой под нож склоненной? Кто, острый нож в руках любимой видя, Готов расстаться с жизнью, присмиренный? И кто готов предать и честь и веру, Как я, молвой безбожной посрамленный? И в Судный день все толпища не я ли Сомну и размечу душой смятенной? Где есть другой, кто, день и ночь рыдая, Джейхуном слезы льет, вконец сраженный?