Избранное

Машраб Бабарахим

* * *

Повстречавшись с чаровницей, замер я, плененный, сразу, Чудным взором поразиться должен был, смущенный, сразу. И всю ночь, забыв дорогу, я блуждал звездой ночною, — Лик твой лунный, слава богу, я узрел, влюбленный, сразу. Как Фархад, от мук печален, я страдал в горах кручины, Но, кайлом судьбы повален, я упал, сраженный, сразу. И пока, пируя ночью, ты с другими забавлялась, Истерзал себя я в клочья, словно помраченный, сразу. Чем зардеет горячее лик твой пламенной свечою, Тем быстрей лечу к свече я — гибну, опаленный, сразу. Если сладкому обету суждено свершиться, верь мне: Я души моей монету всю отдам, польщенный, сразу. А увидеть мне случится, как ты пьешь вино с другими, — Знай: вину тому пролиться — вылью все, взбешенный, сразу. Лей мне, кравчий, без зарока — сразу дай вина Машрабу: Жизнь свою в мгновенье ока отдал я, влюбленный, сразу.

* * *

Красавица, узрев тебя, я жертвою неволи стал — На улице твоей, скорбя, скитаться в горькой доле стал. Твои ресницы-стрелы вдруг насквозь пронзили тело мне, И я кровавой жертвой мук, невиданной дотоле, стал. Творец, да будет не дано другим столь горестной любви, А я, что делать, уж давно скитальцем сей юдоли стал. Я пред тобою преклонен, я — жертва под твоей стопой, — Твоим мечом я разлучен с душою поневоле стал. Томясь немилостью твоей, не зная, ждать ли мне вестей, Скитаться у чужих дверей я в нищенской недоле стал. Внемли же, мой прекрасный друг, к Машрабу милость прояви, — Я странником в стране разлук — скитальцем в диком доле стал.

* * *

Красуясь, посмотрела — застыл мой взгляд тогда, Весь мир и веру смело продать был рад тогда. А молвила мне злая: «Что мне любовь твоя!» — Меч ревности в себя я вонзил стократ тогда. Я в горы бед глубоко вгрызался, как Фархад, Но был киркою рока повержен, смят тогда. Машраб — в пути, и вот он смятенно вдаль бредет, — Узнать, куда идет он, вперил я взгляд тогда.

* * *

Пришел в этот мир я, и много я мук и тревог претерпел, Я в бедах влачился убого и все превозмог, претерпел. Кто льнет к удовольствиям праздным, претерпит жестокий позор, Стал чужд я грехам и соблазнам и все, одинок, претерпел. Что мир сей порочен всецело, я знал, он — губитель и враг, — Я гнет его, кинувшись смело в бурлящий поток, претерпел. Сей мир, не рука Азраила предел этой жизни кладет, — Мне все жизнь мирская открыла: я все в ней, что смог, претерпел. Машраб, ты отшельником, сиро, порвав с этим миром, бредешь, И я отвратился от мира, и все я, убог, претерпел.

* * *

Что мне делать, чаровница, жар любви к тебе — мой дом, Каждый волос мой палится — как свеча, горит огнем. Валом слез кроваво-жгучих я захлестнут с головой, Словно кряж в Йеменских кручах, смыт рубиновым дождем. Я кайлом моей кручины кряж души своей крушу, — Ты одна — вся суть причины: я к тебе рублю пролом. Райских мне услад не надо: по устам твоим томлюсь, — Вкус томленья горше яда, ну а мне — услада в нем. Каждый станет опаленным, если я хоть раз вздохну, — Сделал кров я всем влюбленным в сердце огненном моем. Не спастись вовек смутьянам, что тягаются со мной: Жар души совью арканом — всех врагов словлю живьем. Ладные стихи слагая в цветнике моей любви, Соловья и попугая — всех сравняю с вороньем. О Машраб, на ране рана — словно розы, на тебе, А умрешь — цвести багряно им на саване твоем.

* * *

О, верь: я от любви твоей сгорел, и помрачен я стал, Ославлен толками людей, позором всех времен я стал. Ты в совершенстве неземном над всеми властна, как султан, — О, сжалься, нищим бедняком в глуши чужих сторон я стал. Скитаясь у чужих ворот, всех вопрошал я о тебе, — Не верь, что «ищущий найдет»: увы, всего лишен я стал. Меч твоей злости уж давно на части сердце мне рассек, — Пусть розой не цветет оно: сам кровью заклеймен я стал. Машраба мукою казня, о боже, пощади других, — Друзья, молитесь за меня, чтоб роком исцелен я стал.

* * *

Терпенья мне недостает, и нет покоя от невзгод, И день и ночь — душевный гнет, и бремя бедствий все растет. И хоть кричи, стенай и вой, об камень бейся головой, — Зла сила муки горевой, и, видно, близок мой черед. Вконец я сердцем изнемог, и сам сгорел, и душу сжег, Я желт, слезами весь истек — примет моих печален счет. Что все ходжи и все ханжи, все шейхи, все пророки лжи! Вдали от них себя держи, любовь их — бедами гнетет. Любовь сама-то — не беда, да много от нее вреда, Машраб, судьба твоя худа: день ото дня сильнее гнет.

* * *

Не видя, дивная, твой лик, от грусти я несчастным стал, А к сладостным устам приник — и к диву я причастным стал. Помилуй, сжалься, не кляня, не мучь покорного раба, — Лишь бы приблизила меня — я смирным и безгласным стал. Твоих очей хмельны зрачки, а лик твой краше рдяных роз, — Все сердце порвалось в куски, и жребий мой ужасным стал. Просил от страсти амулет у лекарей я на торгах, Но средства не нашлось от бед, и мой недуг опасным стал. К Машрабу взор свой обрати и слову истины внемли: Я — жертва на твоем пути, и я тебе подвластным стал.

* * *

В долине сердца ланям мук я дал раздолье и приют, А ты взвела лукавый лук — тюльпанный луг взрастил я тут. И тут же — путь лежит ко мне для всех удачливых в любви, — Пусть в этой горестной стране для них все розы расцветут. Поток моих рыданий яр — кровавым ливням нет конца, Вот — камень с сердца тебе в дар, он — как рубин Йеменских руд. Чтобы завлечь тебя в силок, для птицы сердца твоего Все тело с головы до ног расплел я для плетенья пут. В душе моей цвет роз весной зардел от взора твоего, — Пусть им навстречу белизной мои жасмины зацветут. Мне чад молвы не побороть: позором сам себя я жгу, — Как саламандра, моя плоть горит, и жар пыланья лют. Машраб, в сей речи роковой — твой мученический предел, — Вот он — кровавый саван твой, любовью сотканный лоскут!

* * *

Я, жалкий и больной, на твой порог пришел, Поведать, что со мной, я, одинок, пришел. И нет в руке моей подарка для тебя: Я, жальче всех людей, сюда, убог, пришел. Не отвергай! Везде отвергнут, посрамлен, К тебе я, весь в стыде за свой порок, пришел. Из стран небытия в мирскую суету Тебе всю душу я отдать в залог пришел. Помилуй и прости, недуг мой исцели, — Я снадобье найти от всех тревог пришел. Страданий не тая, Машраб мольбу твердит: «Откройся! К лику я, что меня влек, пришел!»