Избранное
Шрифт:
– Fine. So long, Mr. Cruz, it's always… [36]
Ox, как долбят мою усталую голову все эти слова, определения, намеки. Какая скука. Нет, они не поймут моего жеста, я еле могу шевельнуть пальцем, хоть бы уж выключили. Надоело мне. Не к чему и нудно, нудно…
– Именем отца, сына…
– Тем утром я ждал его с радостью. Мы переправились через реку на лошадях.
– Почему ты отнял его у меня?
Я завещаю вам никому не нужные смерти, мертвые имена, имена Рехины, яки… Тобиаса… Вспомнил, его звали Тобиас… Гонсало Берналя, безымянного солдата. А ту, другую? Другая.
– Откройте окно.
– Нет. Можешь простудиться, и будет хуже. Лаура. Почему? Почему все так произошло? Почему?
Ты выживешь. Будешь лежать в постели и знать, что выжил наперекор течению времени, которое с каждой минутой укорачивает твою жизнь. А линия жизни
Ты придумаешь и станешь отсчитывать несуществующее время.
Ты многое узнаешь, изведаешь, оценишь, подсчитаешь, представишь себе, предусмотришь и в конце концов вообразишь, что не существует никакой другой действительности, кроме той, которая создана тобою; ты научишься управлять своей силой, чтобы побеждать врагов; ты научишься добывать трением огонь, потому что тебе надо будет кидать горящие головни ко входу своей пещеры и отгонять хищников, которые не станут разбираться, кто ты таков и чем твое мясо отличается от мяса других животных; ты построишь тысячи крепостей, издашь тысячи законов, напишешь тысячи книг, поклонишься тысячам богов, нарисуешь тысячи картин, создашь тысячи механизмов, покоришь тысячи городов, расщепишь тысячи атомов, чтобы снова кидать горящие головни ко входу пещеры.
И ты сделаешь все это, ибо ты мыслишь, ибо разовьешь свой мозг и нервную систему - эту густую сеть, способную воспринимать информацию и посылать сигналы. Ты выживешь не из-за своей силы, а по неведомой прихоти природы: в условиях страшного холода выживут только те организмы, которые смогут сохранять постоянную температуру тела независимо от окружающей среды; те, у кого разовьется мозг и кто сумеет оберегать себя от опасности, находить пищу, соразмерять свои движения и плавать в океане, в этом огромном, обильном источнике жизни. Много их, не выживших и погибших, останется на дне морском - твои собратья, миллионы твоих собратьев так и не вынырнут на поверхность со своими пятью звездчатыми щупальцами, со своими пятью пальцами, хватающимися за берег, за твердую землю, за острова утренней зари. Ты вынырнешь вместе с амебами, со странными существами - то ли рептилиями, то ли птицами. Они будут бросаться с первозданных вершин в первозданные пропасти, учась летать, а когда научатся, земля станет остывать. Ты выживешь - вместе с птицами, одетыми в перья, согреваемыми своей быстрой кровью, а холоднокровные рептилии уснут, остынут и наконец погибнут. Но ты уцепиться когтями за твердую землю, за острова утренней зари и будешь, потея, как лошадь, карабкаться по деревьям, сохраняя постоянную температуру тела, а потом спустишься на землю - со своими дифференцированными мозговыми клетками, со своими автоматизированными жизненными функциями, со своими составными элементами: водородом, сахаром, кальцием, водой, кислородом… Готовый мыслить, отвлекаясь от сиюминутных желаний и потребностей. Ты претерпишь процесс дальнейшей эволюции и станешь - со всеми своими десятью миллиардами мозговых клеток, с целой электрической батареей в голове, чуткой и переменчивой, - что-то искать, удовлетворять свое любопытство, ставить перед собой задачи, разрешать их с наименьшей затратой сил, избегать трудностей, предугадывать, изучать, забывать, вспоминать, сопоставлять идеи, различать формы, определять то, что остается за пределами необходимости; подавлять свое
Ты приучишь себя приноравливаться к требованиям общества;
Ты будешь желать, чтобы между желательным и желанным fie было разницы; мечтать о немедленном достижении цели, о полном совпадении желанного и желательного;
Ты захочешь признать самого себя, признать других и добиться их признания; постигнешь, что каждый человек - твой потенциальный недруг, ибо каждый - препятствие на пути достижения твоих желаний;
Ты будешь выбирать, чтобы выжить, ты будешь выбирать и выберешь среди бесконечных зеркал одно-единственное, одно зеркало, которое раз навсегда отразит тебя, затмив другие зеркала, и ты отбросишь их, даже не взглянув, эти другие бесконечные пути, открытые перед тобой;
Ты решишь и выберешь один путь, жертвуя остальными; ты пожертвуешь собой при выборе и больше никогда не сможешь стать ни одним из тех, кем бы мог быть; захочешь, чтобы другие люди - другой человек - прожили за тебя жизнь, ту, что ты искалечил, выбрав: выбрав или допустив, чтобы не твое желание, означающее твою свободу, повело тебя, а твой расчет, твой страх, твоя ложная гордость;
Ты испугаешься любви в тот день;
Но ты сможешь возместить утрату: будешь лежать с закрытыми глазами и не перестанешь видеть, не перестанешь желать, потому что только так желанное станет твоим.
Воспоминание - это исполненное желание… теперь, когда твоя жизнь и твоя судьба - одно и то же.
( 12 августа 1934 года )
Он взял спичку, чиркнул ею о коробок, посмотрел на пламя и поднес его к.кончику сигареты. Закрыл глаза. Затянулся дымом. Откинулся на спинку бархатного кресла, вытянув ноги; погладил свободной рукой бархат и вдохнул аромат хризантем, стоявших на столе в хрустальной вазе за его спиной. Прислушался к неторопливой мелодии, лившейся из проигрывателя,- тоже за спиной.
– Я уже почти готова.
Он пощупал свободной рукой открытый альбом с пластинками, лежавший на маленьком ореховом столике справа от него. Взглянул на картонный переплет, прочитал надпись «Grammophongesellschaft» [37] и снова прислушался: торжественно запела виолончель - все отчетливее, все мощнее, голос ее почти заглушил скрипки, которые зазвучали тихим аккомпанементом. Он перестал слушать. Поправил галстук и несколько секунд поглаживал шероховатый шелк, чуть скрипевший под пальцами.
– Тебе приготовить что-нибудь?
Он подошел к низкому столику на колесах, где стояло множество бутылок и бокалов, взял бутылку шотландского виски и бокал из толстого богемского стекла, налил немного виски, бросил кусочек льда и добавил воды.
– То же, что себе.
Он наполнил второй бокал, чокнул его о свой, взболтал содержимое и подошел с двумя бокалами к двери спальни.
– Одну минуту.
– Ты поставила это для меня?
– Да. Ты помнишь?
– Да.
– Прости, что я так долго.
Он опять сел в кресло. Снова взял альбом и положил себе на колени. «Werke von Georg Friedrich Handel» [38] . Тогда они слушали оба концерта Генделя в очень душном зале. Случайно их места оказались рядом, и она услышала, как он жаловался - по-испански - своему приятелю на то, что в зале слишком жарко. Он попросил у нее - по-английски - программку, а она улыбнулась и ответила по-испански: «С удовольствием». Оба улыбнулись. «Кончерто Гроссо, опус б».
Они условились встретиться в следующем месяце - когда оба опять будут в этом городе - в кафе на рю Комартэн, возле бульвара Капуцинов. Он затем посетил это кафе через несколько лет, но уже без нее и без всякой уверенности, что это именно оно. А ему так хотелось снова выпить того же самого ликера, снова увидеть то кафе - в красно-коричневых тонах, с римскими креслами и длинной стойкой из красноватого дерева, не на свежем воздухе, но просторное, без дверей. Они выпили мятного ликера с водой. Он заказал еще. Она сказала, что сентябрь - лучший месяц, особенно конец сентября и начало октября. Бабье лето. Снова пора отдыха. Он расплатился. Она взяла его под руку, смеясь, часто дыша. Они прошли через дворики Пале-Рояля, бродили по галереям, наступая на первые мертвые листья, вспугивая голубей. А потом зашли в ресторан с маленькими столиками, бархатными креслицами и зеркальными разрисованными стенами - старинная роспись, старинная глазурь с золотом, синью и сепией.