Избранное
Шрифт:
к госпоже фон Гольц с самыми лучшими намерениями. Все-таки с ее
стороны любезность заменять учителя.
Добрался до деревни. Вошел в класс - и от неожиданности замер у
порога.
Взора не оторвать: перед ним - женщина небесной красоты:
златокудрая, огромные голубые глаза.. Воздушно-грациозна...
Спохватившись, он подчеркнуто официально назвал себя.
Но что это? Из глаз красавицы вдруг хлынули слезы, она воздела
руки к небу, потом протянула
заговорила по-французски.
Илья Николаевич в затруднении. Пытается уловить смысл негодующего
потока слов. Где-то внутри кольнуло укором: "Ведь учила же Маша
французскому, так нет, не нашел время усовершенствоваться!"
Впрочем, достаточно было взглянуть на детей, чтобы почувствовать:
произошло что-то из ряда вон выходящее. За партами - ни одного. Дети
сбились в кучу, глаза горят.
Илья Николаевич хлопнул в ладоши и спокойно, с улыбкой
приблизился к детям: те доверчиво расступились
– Дети, кто из вас быстрее, кто ловчее? По счету три садитесь за
парты, только не перепутайте места. Ну-ка, погляжу!
Дробный топот сапог вперемешку с шарканьем лаптей - и ребятишки
расселись. Тотчас замахали кому-то:
– Фенька... Садись... Сказано же!
Откуда ни возьмись - девочка. Таилась где-то. Глядит Илья
Николаевич- настолько зареванная, что всего и приметного на лице -
красный распухший нос.
Госпожа фон Гольц вмиг прервала стенания - и тонкая холеная рука
в кольцах ударила девочку по голове.
– Мадам, - прошептал Илья Николаевич, дрожа от возмущения, - это
омерзительно!
– И тут же повернулся к классу: - Дети, ваша учительница
распускает вас по домам. На сегодня уроки окончены. До свидания.
Госпожа фон Гольц поднесла к носу флакончик с нюхательной солью и
замирающим голосом попросила:
– Пошлите за мужем, мне плохо...
Илья Николаевич вышел на крыльцо, послал человека за господином
фон Гольцем и возвратился в класс.
– Скажите, госпожа фон Гольц, девочка, которую вы едва не
оскальпировали, видимо, в чем-то тяжко провинилась?
Ответа не последовало.
Илья Николаевич, помолчав, сказал:
– Ну что ж, пока оставим это в стороне. Обратимся к предмету
школьных занятий. Вывешенного расписания уроков я не вижу... Не будете
ли вы любезны устно посвятить меня...
Госпожа фон Гольц вдруг взорвалась:
– Нет, это ужас что происходит... Ужас, ужас!
– И кинула перед
инспектором на стол скомканную бумажку.
Илья Николаевич прочитал: "Кирюша, я тебя люблю. Давай вместе
ходить в школу".
–
каракулями, как можете убедиться, складывает слова - и уже любовь!
Становится страшно, какое в народе падение нравов... И все это после
злосчастного девятнадцатого февраля!
Из сетований помещицы Илья Николаевич наконец узнал, что
произошло в классе. Перехватив безобидную детскую записку, барынька
позволила себе грубо оскорбить девочку и мальчика, издевалась над
ними, требовала нелепых признаний и настолько поранила души детей, что
урок в самом деле едва не завершился омерзительной свалкой.
"Эту госпожу и дня нельзя терпеть в школе", - мысленно решил Илья
Николаевич, когда, звякнув шпорами, в избу вошел крупный мужчина в
охотничьей куртке и в ботфортах офицерского образца. Он был статен,
породист. И тут Илья Николаевич обнаружил, что глаза вошедшего ничего
не выражают: словно под белесыми бровями, среди белесых ресниц пришиты
оловянные пуговицы.
Госпожа фон Гольц представила мужчин друг другу. Оба ограничились
полупоклоном, не подавая руки.
Помещик тем не менее счел уместным сказать несколько слов:
– Моя жена, господин чиновник, весьма успешно занимается с
крестьянскими детьми, не правда ли? Мне эти благородные порывы,
признаться, не очень по душе, такое опрощение! Но...
Легкий взрыв скрипучего смеха - и господин фон Гольц принялся
играть стеком, подбрасывая его перед собой и выделывая довольно ловко
разные жонглерские штучки. Жонглировал, не прерывая речи:
– Никаких посторонних учителей мы в нашей школе видеть не желаем.
Но требуется формальное утверждение в должности, не правда ли?
Скажите, куда я должен обратиться: к предводителю дворянства? К
губернатору?
Илья Николаевич мог бы сказать, что учителей назначает он, как
инспектор народных училищ. Но не сказал. Что-то удержало его от
продолжения разговора с этими людьми.
С тяжелым сердцем уходил он от "владетельницы села".
x x x
Приехал в другую деревню. Здесь по документам значилась школа. А
школы нет. Илья Николаевич, смеясь, сказал словами Некрасова:
Кузьминское богатое,
А пуще того - грязное
Торговое село.
И следом:
Дом с надписью: училище,
Пустой, забитый наглухо...
Школа обнаружилась только в соседнем селе, при церкви. Сторож