Избранное
Шрифт:
— Только не здесь, — сказал главный врач.
— А где же? — сказал сипло Енька. — Где, собачья твоя морда?
— Вы потише, вам здесь не рынок, — сказал главный врач.
— Дайте ему помереть, — сказала Зина. — Вы ведь тоже когда-нибудь помирать будете.
Дед опять открыл глаза и кивнул головой.
Глаза у деда медленно покрывались белой пленкой. Олегу стало страшно, и он чувствовал, что его начинает трясти. Он боялся, что бросится и ударит главного врача. Зина взяла его руку и крепко сжала. Рука у нее была сейчас очень сильная.
— Ну пожалуйста, — сказала Зина главному врачу.
Главный врач посмотрел на Зину, потом на сестру и устало сказал:
— Несите его в кубовую.
Олег подошел к деду. Олега всего трясло. А дед сидел и закатывал глаза. Зина опять взяла Олега за руку, отвела в сторону. Потом она кивнула Еньке, и они вдвоем понесли деда в кубовую. Сестра помогала им.
Из кубовой Зина вернулась быстро. Она вывела Олега на улицу, посадила на лавку и сказала:
— Ты посиди здесь. Я скоро вернусь. А если надо, позову.
Не было Зины долго. А Олег сидел и мелко дрожал всем телом. Он знал, что ему нужно пойти туда, к деду, но он не мог встать. Он сидел и боялся встать и пойти туда. И Олег успокаивал себя тем, что дед немного полежит в кубовой, станет ему легче, и его положат в больницу.
Из больницы вышли Енька и Зина.
Зина подошла и села рядом с Олегом. А Енька пошел к бричке. Зина подняла руку и хотела положить ее Олегу на плечо. Но не положила.
— Поедем, Олег. Поедем в деревню. Не надо. Не надо. Возьми себя в руки. Поедем, Олег.
Бабушка умерла через неделю после деда. И когда Санька, Мария, Калина и Епифаньева выносили ее из дому, Олег шел позади. Он шел позади и мучился. Он помнил, как бабушка перед смертью просила, чтобы он поцеловал ее мертвую. «Если тебе будет неприятно мертвую меня целовать, — говорила она, — то ты все же поцелуй. Ты положи мне на лоб два пальца и поцелуй меня в свои пальчики. Мне этого будет достаточно». Олег шел за гробом, и собирался с духом, и мучился, все еще не решив, как ему поцеловать.
И когда поставили гроб на телегу, то не закрывали его, а ждали чего-то от Олега. Олег подошел. Он близко увидел мертвое лицо бабушки. Лицо было все то же стеариновое, но уже обтаявшее. Теперь оно было маленькое, и бабушка стала похожа на девочку. Она умерла не закрывая век, и теперь положили ей на глаза пятаки. Олег склонился над бабушкой к долго стоял молча, словно узнавая ее. Потом он убрал с ее глаз пятаки, посмотрел на нее еще раз и быстро поцеловал в лоб. И это было совсем не страшно, только на губах остался слабый привкус обветренной мяты.
Ее похоронили за деревней. Калина и Санька пошли в поле работать. А Мария поехала с Енькой в село на той же телеге получать семена для весеннего сева. А Олег пошел в лес. И долго ходил там, пока не заметил, что смеркается и что в руке у него лежат два пятака. Олег положил пятаки в карман и вернулся домой.
Олег сидел при лампе за столом в пустой избе. Он смотрел на темное окно. Он видел равнину. Он видел равнину под облачным небом. В облаках слышался ветер. И ветер дул над землей, по которой в разные стороны шли люди. Все они куда-то торопились. Олег присмотрелся и заметил, что люди эти ему знакомы.
Вдалеке под самыми облаками уходил дед. Он уходил в пиджаке, без шапки, в сапогах. Пиджак развевался, и от этого казалось, что дед вертится на месте. Дед иногда оглядывался и строго смотрел на бабушку. А бабушка шла стороной от него, в черной длинной дохе, которую носила еще в Киеве. Бабушка поспевала за дедом. Здесь же невдалеке торопился дядя Саша. Он шагал по воде в валенках с красными калошами, на спине висел мешок. Дядя Саша на ходу снимал мешок, задирал пальто и показывал кому-то спину. Потом появился Енька. Енька чинил хомут, растягивал дратву двумя руками в разные стороны и манил Олега за собой. Тут же Мария шла с топором на плече. Топор был тяжелый, Мария подгибалась под ним и оступалась на равнине. Поперек поля бежала Калина. Платье горело на ней, и Калина сбивала руками огонь с платья, бросалась на землю и каталась по земле. Ей издали что-то кричала Санька и отмахивалась, будто Калина катится на нее.
Облака снижались, и ветер шумел в них все громче. И вот уже облака пошли по головам людей, развевая на них волосы и вздувая одежды. Среди ветра вдруг послышался звук, грустный, мягкий и высокий. Кто-то играл на скрипке и ходил со скрипкой вокруг Олега, все приближаясь и приближаясь к нему. Олег покрутил головой и посмотрел в окно. Темные стекла дребезжали от ветра. Олег хотел встать и пройтись по избе, но увидел, что посреди комнаты стоит Зина.
— Скучно мне, — сказала Зина. — Мама в селе на работе. Смотрю, огонь у тебя горит. Вот и пришла.
— Садись на лавку, — сказал Олег. — Посиди. И я тоже посижу.
— Нет ли у тебя чего поесть? — сказала Зина.
— Не знаю.
— Я посмотрю?
— Посмотри.
— Тут мякина есть, — сказала Зина с кухни.
— Наверное, — сказал Олег.
— Да тут и вино стоит, — сказала Зина.
Зина принесла на стол ту недопитую бутылку вина под красной богатой этикеткой.
— Выпей вина, — сказала Зина. — Может, уснешь.
— Не усну я, — сказал Олег. — Все равно выпей.
— И ты выпей.
— И я выпью.
Зина разлила вино в два стакана. Они выпили вино, сидя по разные стороны стола, вдалеке друг от друга.
По улице кто-то шел и напевал незнакомую частушку:
Супостаточка пришла в синеньком платочке, перед милым заюлила, как змея на кочке.Хлопнула калитка на той стороне улицы.
— Наташка, видно, из кино пришла, — сказала Зина.
Наташа закладывала калитку и продолжала петь.