Избранное
Шрифт:
— Эй вы, замолчите, — закричал он, топнув ногой. — Замолчите! Или я превращу вас в деревья.
— А ты кто такой? — спросил седой дровосек.
— Я Асмодей, — ответил волшебник, — Асмодей из гор Чиндрраха.
Он ждал, что дровосеки испугаются, но те даже не удивились.
— Асмодей так Асмодей, — сказали дровосеки. — А ты не сердись, старичок. Лучше выпей за наше здоровье.
Как это случилось, никто не знает, но только Асмодей опьянел. За первым стаканом он выпил второй, а когда дровосеки запели любимую песню, хриплый голос волшебника звучал
— А все-таки я Асмодей, — сказал волшебник, когда вино было допито, — и все могу.
— Докажи, — закричали хором дровосеки.
Тогда волшебник оглянулся вокруг, и взгляд его упал на самую обыкновенную пилу, прислоненную к дереву.
Громко смеясь, Асмодей повернул на пальце кольцо.
— Ты будешь рыбой! — крикнул он. — Эйн, цвей, дрей!
— Дзинь! — ответила пила и, описав дугу, шлепнулась в воду, но уже не пилой, а щукой с огромным, прожорливым ртом и зелеными глазами. Тело ее было светло и гибко, как сталь, а страшные зубы напоминали пилу.
И все это сделало маленькое волшебное кольцо Асмодея, которое исполняет любые желания.
— Покажи-ка эту штучку, — попросил изумленный дровосек.
Он взял кольцо Асмодея, чтобы посмотреть, нет ли тут какого-нибудь фокуса, а так как в темноте блестела только вода, то дровосек склонился над рекой… И вдруг… щука прыгнула и проглотила кольцо, — закончил карась и тревожно огляделся вокруг.
— С тех пор мы не знаем покоя. Кольцо исполняет любое желание. А щука знает только одно: есть, есть, есть!.. Она враг всех обитателей реки, и мы все ее ненавидим.
— А ге-ге Амоге? (А где Асмодей?) — промычал Мик.
— Сошел с ума, — сказал грустно карась, — бродит по лесу, свищет дроздом, дразнит кукушек. А что иначе делать волшебникам?
— Гм… у-у… ам-оо? (Чем могу помочь?) — спросил растроганный Мик.
Вместо ответа карась вежливо отвел хвост, пропуская гостя вперед.
На зеленой лужайке лежала кривая казацкая сабля.
— Это шашка Чапая, — сказал с уважением карась.
Мик еле поднял ее обеими руками. Да, это была настоящая шашка Чапая. За двадцать лет она не потускнела нисколько. Все так же светилась гордая сталь и сверкали на ней золотые слова: «Без дела не вынимай, без славы не вкладывай».
Сердце Мика наполнилось гордостью. Он взмахнул шашкой и завертел ею над головой с такой силой, что наверху закружилась воронка.
— Ауф! Я у-у… Эй… у-у! (Клянусь, я убью эту щуку!) — закричал Мик.
— Мы этого ждали, — ответил карась. — О, взгляни сюда, славный Мик.
Он раздвинул головой тростники, и Мик едва не закричал.
Ему показалось, что само солнце опустилось на дно. Огромное пространство искрилось, переливалось, сверкало так, точно каждая капля воды превратилась в осколок стекла.
То были рыбы. Они собрались сюда со всех рек, со всех ручьев, прудов и озер, чтобы дать щуке решительный бой.
Неподвижно, точно броненосцы, стояли сомы, закованные в костяные латы; проплывали грозные осетры с юркими красноперками по бокам, кусая друг друга за хвосты, кружились нарядные окуни. Были тут губастые язи, золотые веселые караси, хмурые ерши с колючками на спине, тарань, угри, сонные шилишперы, измазанные в тине лини, добродушные толстые судаки, скромные корюшки, бычки, подлипалы, вьюны, а дальше уже шла мелочь: серебрушки, синявки, снетки и прочие голопузики.
Все это было очень красиво. Но Мик вскоре увидел, что у войска нет никакой выправки: ерши спорили с командирами и кололи сельдей, плотва стояла строго хвостами вперед, и никто решительно не умел брать хвостом под козырек, то есть под жабры.
— Смир-рно! — крикнул бравый седой сом. И он быстро расстелил перед Миком карту, сотканную из тины и водорослей.
— Гр-ром и молния! — прокричал вояка, указав усом на чашечку лилии. — Щука здесь! Гр-ром и молния! Мы окружим ее со всех сторон… Сперва кавалерия, потом артиллерия, а на закуску пехота. Клянусь икр-рой моей бабушки. Она не уйдет!
— Э-э… агм аы ауы (Нет, сначала я должен их обучить.), — возразил Мик.
И, вскочив на камень, он стал громко командовать рыбами. Не думайте, что это было очень легко. Ведь ни одного слова Мик произносить не мог, чтобы не потерять запаса воздуха. Поневоле приходилось только размахивать руками и мычать. Гым — означало направо, мыг — налево, аоыс — равняться, аоук — шагом марш!
А так как Мик был очень разговорчив, то ему приходилось все время зажимать рот свободной рукой.
Наконец он построил всех рыб в четыре ряда и вооружил свое войско. Из острого шпажника он сделал мечи, из тростниковых стеблей — самопалы, а круглые листья кувшинки отлично заменили щиты.
Все стояли смирно, обмахиваясь плавниками, так как рыбам тоже бывает жарко на дне. Один только молоденький осетр, поднимая тину хвостом, вертелся около Мика.
— Это ваш конь, — почтительно сказал карп, — осторожнее! Он любит поворачиваться вверх животом.
Мик вскочил на осетра, и войско помчалось за ним.
Это было грозное зрелище. Впереди, шевеля усами, плыли сомы. За сомами гарцевали молодцеватые забияки ерши. За ершами спешили лихие сазаны, за сазанами — окуни, за окунями — вьюны. Целый полк раков тащил на листьях продовольствие войскам: кузнечиков, синих и красных стрекоз, червей, муравьев и прочие лакомства, от которых приходилось все время отгонять красноперок.
А дальше, тесно прижавшись друг к другу, маршировали закаленные в походах сухощавые воблы.
Разглядеть все войско Мик не мог. Во-первых, очень трудно было удержаться на осетре без седла, а во-вторых, вобла подняла такую пыль, что увидеть обоз все равно нельзя было.
Впереди вместо оркестра плыли десять тысяч лягушек. Изо всех сил дули они в камышовые флейты и били себя в животы, как в барабаны, а все войско громко пело песню, сочиненную тут же Миком.
Так они плыли среди лесов и тихих полей, мимо сел, мимо города, высокие башни которого отражались в воде. Изо всех рек и озер подходили все новые и новые полки, и вскоре песня звучала так громко, что старый рыбак, сидевший возле моста, с досадой сказал: