Избранные проекты мира: строительство руин. Руководство для чайников. Книга 3
Шрифт:
Как только какой-либо из животных видов получит доступ к восприятию времени, большему, чем доступно иному виду или человеку, историю последних можно считать закрытой. Как сказал один лесник, разумная жизнь – большая редкость. Даже на этой планете.
Животные, как можно убедиться, обладают умом и свойством быть разумными, я бы даже сказал, весьма разумными, в той же мере, в какой ими обладают некоторые люди. Различие здесь количественное, а не качественное.
Разум – это лишь восприятие времени.
Сам по себе он не решает ничего. Он только предполагает наличие своего особого состояния, ставшего свойством: интеллекта. Лишь его
Другими словами, изменяя восприятие времени, мы изменяем сознание.
Есть такое страшное заболевание, шизофрения. Согласно принятой в терапии основной теории, больной страдает расщеплением реальности. Хуже всего, он не в состоянии определить, какая из них «реальнее».
В одной из научных лабораторий проводился эксперимент: подопытный сидел и был занят тем, что давил пальцем на кнопку, результат сопровождался вспышкой света.
Эксперимент изменили – совсем чуть-чуть, на одну миллисекунду: все оставили прежним, только в последовательность «нажатие кнопки – вспышка света» внесли задержку на тысячную долю секунды, недоступную восприятию и остающуюся за порогом сознания. А по прошествии какого-то периода времени ее убрали, вернули эксперимент в исходный вариант. И случилась неожиданная вещь.
Теперь подопытный, давя пальцем на всю ту же кнопку, был уверен, что существует в некоем ином измерении пространства-времени: его сознание было полностью убеждено, что нажатие на кнопку следует ЗА вспышкой.
Тут одного из исследователей осенило. Так, возможно, в патологии сознания, известной как шизофрения, дело как раз в этом: в особом восприятии времени. Сбой размером в тысячную долю секунды. И все, что необходимо, это лишь произвести совсем небольшую «перекалибровку». 1
1
David Eagleman, a neuroscientist; directs the Laboratory for Perception and Action as well as the Initiative on Neuroscience and Law (USA).
Задержим шаг и опустим одно колено поближе к живописной глади пруда. Весь он и весь этот мир полон микроорганизмов. Все говорит за то, что ни один их них не знаком с таким понятием, как время, и потому смерть одного индивида никак не находит своего отражения на концепции поведения колонии в общем. Чтобы сдвинуть их с места, смерть должна коснуться колонии в целом: запустить механизм отбора. Впрочем, их он тоже беспокоит мало.
Итак, каждое животное обладает разумом настолько, насколько оно обладает восприятием времени. Как и каждый человек разумен в той мере, в какой он обладает понятием времени. С момента, когда понятие времени замещает новое понятие, «пространствовремя», начинается заря появления другого животного вида.
Суть в том, что, следуя вот этой логике дальше, любой следующий за Homo sapiens вид неизбежно должен обладать восприятием того, что сейчас привыкли понимать под пространством и временем, иным. С животным видом, который ему предшествовал, оснований договариваться у него совсем немного.
Иное же восприятие,
Как интересно получается.
Наиболее разумные из живущих страстно горят, просто умирают увидеть наконец создание, которое не человек, и вроде бы все понимают, что это будет уже не человек. Но в таком случае и всё человеческое должно быть ему чуждо.
И тогда мы обязаны, нас просто положение разумного вида обязывает – оборачиваясь со скорбью во взоре и ответственностью в сердце на все те поколения нечеловеческого страдания и самоиспытания, что оставлены нами позади – задать вопрос, будет ли человек, современный вид и данный тип технологической цивилизации, занимать в Его мировоззрении какое-то место. Я этого не знаю. Но вот то, что я еще знаю: логика нашей книги вынуждает нас предполагать, что всякое – я подчеркну еще раз: всякое такое включение кого-то как вид в систему его восприятия неизбежно должно иметь скорее негативные последствия для всего, ради чего вы живете. Вы слишком по-разному смотрели бы на мир, который окружает.
Тут мы и подошли к ключевому повороту всего свода рассуждений.
Возможно ли, что бы кто-то из индивидов, – в силу случая, природной аномалии, принуждения, не важно, – в масштабах своего собственного восприятия или какой-то ограниченной популяции из живущих ныне бок о бок с нами, обладал бы понятием и восприятием времени, выходящим далеко за рамки того, что доступно другим? Я возьмусь сказать, что тогда придется иметь дело с тем, с чем лучше не иметь дело совсем. И шансов пережить это что-то было бы очень немного. Подводя общий итог теме, я хотел бы закончить последний эпизод словами: бойтесь того, кто видит мир другим, будь это машина, шизофреник или гений – у вас всегда есть шанс стать частью их реальности.
…Говорят, два разумных человека всегда сумеют договориться. И это похоже на правду. Но вот вопрос, никто не знает, что будет, если один из них окажется разумнее другого.
Гораздо, страшно, несоизмеримо разумнее.
Вот мы и сделаем попытку ответить на этот вопрос.
____________________
Модуль
На черепе стояла свеча, череп лежал на столе. Другого света не было.
– Вы знаете, что при одном вашем виде у меня останавливается обмен веществ? Условный рефлекс, ничего не могу с собой поделать.
Эльф сидел, откинувшись затылком на стену, словно отдыхал. Он молча смотрел из полумрака, как я освобождаю себя от верхней одежды и закатываю рукава рубашки. Я мечтал об этой минуте весь день. Оставшись без обеда и завтрака, я рисовал в своем воображении, как буду всё делать, с разных ракурсов и в неожиданных вариациях. Нетрудно было догадаться, что заглянул он в этот забытый посреди леса стабуларий не просто проезжая мимо. Когда-то здесь вкусно кормили и громко смеялись. Теперь на столе и подоконниках лежал слой пыли. Я начал ломать сваленные у камина сучья, готовясь разжечь огонь.